может заплатить: не так болезненно…
Милиционеры снова стояли вместе, и опять навстречу двинулся один – на этот раз «богатырь» со свистком.
Едва Сергей притормозил по их требованию, как раздалась команда: «Всем выйти из машины! Руки на капот!» Мужики замешкались от неожиданности, и гаишник, словно его жизни угрожала опасность, по-киношному одной рукой рванул дверцу, а другой выхватил пистолет. «К машине, я сказал! Руки на капот!» Приятели выполнили команды и недоумённо уставились на толстяка.
- Эй, да ты что? Мы же утром проезжали…разговаривали.. – попытался напомнить Виктор.
- Молчать! Стоять не двигаясь!
146
Он по пояс залез в машину, забывая, что подозреваемых положено держать на мушке, и с полминуты возился там с чем-то непонятным.
- Ага! А это что?! – послышался его голос откуда-то от педалей. – Что это?
Неудачливым торговцам предстал хорошо известный всей деревне маленький целлофановый пакетик.
- Хватит фигнёй страдать, - плюнул с досадой Сергей. – Разыгрываешь комедию…
- Та-ак! – «богатырь» вылез из машины, по-прежнему держа в руке оружие. – Все поначалу нагло держатся. Пока не прочитают результаты экспертизы. Я, конечно, не утверждаю, что это героин…
- Ты сначала найди понятых, умник…
- Найдём, найдём. Из Степановки многие утром проезжали и ещё не возвращались.
- Слышь, эти могут… - шепнул Сергею сосед по капоту, в который по-прежнему упирались их четыре руки. – Пообещает им, что будет даром пропускать…
- Так, младший сержант! – крикнул «богатырь» напарнику. – Сообщайте по рации: задержали наркоторговцев!.. А вы, ребятки, стойте и не двигайтесь.
- Я тебя, папаша, в два раза старше. Ты мне мстишь за утрешнее. Что, жаба заела за лишний полтинник?
Милиционер поглядел Сергею в глаза, всё так же держа перед собой знаменитый пакетик, и, усмехнувшись, нарочито вежливо ответил:
- Я, конечно, могу составить отдельный протокол по поводу ваших оскорблений. Но, наверное, я поступлю по-другому: положу вас в канаву лицом в грязь, и будете лежать там, пока не приедет группа. А это часа полтора, не меньше. Ну, так как?
- Молчи, Серёг, - прошептал Виктор. – Я и так, как свинья, грязный.
- Молчу. Только говорить всё равно придётся: ему нужны деньги, а не наше задержание…
- О чём вы там шепчетесь, наркодиллеры?! – грозно спросила власть, которая принялась придирчиво рассматривать машину, словно собиралась и ей предъявить обвинение.
- Может, договоримся?.. – нерешительно предложил Виктор.
- Взятку предлагаете?!. Нет, граждане. Сначала посидите в камере с блатными, потом попробуете доказать свою невиновность. Да и поздно откупаться: за вами уже едут.
- Господи, да ты что?! – Виктор испугался, очевидно, поверив словам блюстителя закона. – Мне скотину дома пора поить. Дел по хозяйству невпроворот. Можно как-то загладить…недоразумение… Нельзя так с людьми…
- С людьми нельзя. А с наркоторговцами, пойманными с поличным, надо строго!
- С каким поличным?
147
- Молчи, Серёг. Я сам договорюсь. Видишь, в какой переплёт попали…
***
Сергей так гнал машину домой, что Виктор предпочёл бы возвращаться пешком: раз десять он подпрыгнул и ударился головой в потолок, а из-за виляний между ямками один раз так навалился на дверцу, что та открылась, и он чуть не выпал на обочину.
- Дурацкий «Москвич», как и всё в этой стране, - без всякого сочувствия только и сказал Сергей, продолжая давить на газ.
В селе он высадил приятеля с его вещами и, миновав свой двор, направился к Кононову, единственному деревенскому бульдозеристу. Там Сергей застал сразу пятерых мужиков, которые стояли посреди большого кононовского двора вокруг разобранного трактора, похожего без облицовки и мотора на мёртвого, полуистлевшего динозавра с шеей – экскаваторным ковшом. Двигатель лежал рядом, вскрытый, но никто им не занимался, хотя перекуривали только двое.
Сергей молча вошёл в калитку, миновал собаку, которая, видно, уже устала лаять на чужих и только по привычке встала на лапы, и присоединился к односельчанам.
- Что, сделать нельзя? – спросил он Колю Лисовских, когда-то работавшего совхозным комбайнёром, но давно уже на пару с женой занимающегося торговлей молочным.
Тот промолчал с таким видом, будто вопрос не требовал ответа. На лицах остальных тоже не отразилось никаких эмоций.
В другой раз Сергей спокойно подождал бы, когда эта дурацкая деловитость пройдёт и все, наоборот, бросятся в другую крайность и начнут, перебивая друг друга, излагать дело, но не сейчас, когда над ним довлело страстное желание отомстить.
- Что молчишь, как рыба?! Я сегодня четыреста рублей отдал в Волчьем углу за проезд. Надо лесную дорогу пробивать. Можно трактор отремонтировать – хоть всю ночь буду здесь ковыряться. Нельзя – поеду ломом долбить землю!..
Ожидаемого сочувствия Сергей на лицах не увидел. Как и обиды за свою резкость. И лишь тяжело вздохнув, ему ответил Мишка Мазурин, самый успешный в деревне хозяин, из тех, кто первым бросил совхоз.
- А сколько я завтра заплачу, когда повезу три головы в город… Можно было, давно сделали бы.
- Скоро китайцы нам и пластмассовые фрукты завезут, и пластмассовое мясо… - усмехнулся Синявин, старый механик, уже лет пять как отдыхавший на пенсии.
Сергей понял, что несчастный, на ладан дышащий совхоз опять кто-то обманул с запчастями, и больше не стал расспрашивать.
148
Вышел из дома Кононов, очевидно, только что пообедавший, и протянул плохо отмытую, замасленную руку. Стало ясно: бульдозер понадобился многим, и его полдня усиленно пытались оживить, но безуспешно, и всеми теперь владело похоронное настроение.
- Наверное, тоже уволюсь из совхоза, - сказал Кононов. – Ездить-то не на чём.. Это – металлолом. Начну чем-нибудь торговать. Всё равно зарплату не платят…
- Как торговать, если «таможня» в Углу всё, что наторгуешь, забирает? – возразил Сергей. – Меня сегодня обули так, что вернулся без прибыли. Надо ездить через лес. Я сегодня спокойно просунулся с той стороны до самого ручья, но кто-то перекопал дорогу экскаватором у выезда из леса.
- До ручья? На легковушке? – не поверил Мишка.
Остальные тоже наконец-то вышли из оцепенения.
- Не только до ручья. Я и ручей загатил жердями. Можно было спокойно выезжать на бугор. Но Витька Красиков – вместе ездили на базар – прошёл вперёд, а там траншея. Или закапывать, или корчевать деревья, чтоб объехать… Я этим козлам больше ни копейки не заплачу. Лучше в объезд, через Петровки, буду мотаться себе в убыток или пробью эту дорогу. Давайте возьмём ломы, лопаты. Толпой до ночи управимся. Витька сказал: полевая дорога уже сухая. Проедем. Я беру четверых. Вон Коля может взять столько же.
- Замучаешься долбать. Глина смёрзлась. Если только набрать старых покрышек… - подумал вслух Синявин.
- Мне на иномарке там не проехать даже летом, - прибавил Мишка всё в том же тоне обречённости.
- Не хотите, сам поеду…с сыном. Как сделаю дорогу, так, небось, все начнут ездить, а потратить три-четыре часа не можем.
Сергей, боясь потерять решимость и раздражая себя воспоминанием об унижениях и материальных потерях, даже повернулся спиной: показать, что уходит.
- Да подожди ты! – остановили его сразу три голоса, в том числе и Мишкин. – Расскажи, как дорога? Что нужно сделать? Глубокая траншея? Нам ведь тоже завтра торговать.
…Часа через два целая военная колонна двинулась по дороге, ведущей к ближайшему городу: две, полные мужчин, легковые машины, четыре «Урала» и «Ижа» с колясками, из которых торчали головы и лопаты, пастух Коля Зайцев на лошади и пять-шесть мотоциклов-одиночек с пацанами, для которых, куда б ни ехать, лишь бы ветер в лицо.
Со стороны процессия выглядела довольно забавно, но весело было только пастуху. Он кричал и махал каждому, кто обгонял его, и очень торопился, как будто в пункте назначения было что упускать, кроме работы… Впрочем, кое-кого ему удалось опередить: один мотоцикл со взрослыми и один с мальчишками ненадолго сломались.
149
Съезд на лесную дорогу находился километрах в трёх от села. Дальше нужно было между брошенными совхозом полями подняться на небольшую возвышенность, сделать петлю вдоль дубняка, куда вся деревня ездила за столбиками, а детвора ходила за грибами, и пять километров двигаться по лесу, по накатанной в прежние годы колее, которая весной и осенью во многих местах наполнялась водой и которую старались заглушить кустики, молодые деревца и многолетние травы. Дорогу эту когда-то сделали ради полевого стана, а в последнее время ею пользовались для вывоза дров, а также пасечники и владельцы тайных конопляных плантаций, посадка которых становилась тем популярнее, чем хуже жила деревня.
Всего один раз лесную дорогу использовали для сквозного выезда на трассу, ведущую к райцентру: когда основную как раз возле Волчьего угла перемыло обильными осенними дождями и сразу три окрестные деревни лишились связи с «большой землёй». Но тогда было проще. Директор совхоза послал технику, через ручей перекинули длинные, толстые доски, и даже из Степановки и другой соседней деревни Зимкино проезжали здесь в город.
…Сергей, хоть и был вдохновителем операции, но на своём «Москвиче»-пенсионере прибыл на окраину леса где-то в середине колонны. У рва уже стояли оба «Урала» и УАЗик Коли Лисовских, который привёз с собой старшего брата Степана с сыном и Кононова, бросившего труп экскаватора.
Ещё подъезжая, Сергей обратил внимание, что мужики стоят кучкой, не разбирают инструмент и не подходят к яме.
- Команды ждут, что ли? – удивился сидящий рядом Мишка Мазурин.
- Или испугались работы, - предположил сзади его шурин Лебедев.
Они съехали немного с дороги, чтоб освободить место для других, и вышли. Сергей с удовольствием отметил, что взбалмошный Красиков не врал: земля здесь, с солнечной стороны, полностью высохла.
- Ну, что, мужики, как там ров? Закопаем сегодня?..
Он стал искать глазами кучу глины, ради которой взбудоражил полдеревни, и не заметил странных взглядов, безмолвно ответивших на его вопросы. Впрочем, подобное выражение через секунду появилось на лице и самого Сергея. Возле высокой насыпи, перегородившей дорогу, сидел на пеньке знакомый толстый гаишник. Рядом догорал костёр, и парень, положив на колени автомат, что-то жарил на огне, используя тонкий прутик.
- Скажи, Серёг, откуда менты всё узнали? – спросил Степан Лисовских таким тоном, как будто разоблачил вражеского шпиона.
Но Сергей от растерянности даже не ответил. Он никак не мог предположить, что городские милиционеры проведают про объездную дорогу, поверят, что сейчас, весной, целая деревня рискнёт по ней ездить да ещё и закапывать ради этого траншею и, самое главное, не побоятся сами заезжать так далеко от грунтовки.
- И что он говорит? – пришёл в себя Мишка. – Не ночевать же здесь
150
останется…
- Говорит: стрелять будет, - ответил со злостью всё тот же Степан.
- Этот – будет! – подтвердил кто-то. – Степановские как-то в Углу решили пролететь мимо, так он им
