ЭТАЖЕРКА. / Повесть о любви и перерождении /

Эта зимняя блажь -
мой выбор между землею и небом,
Наяву - не во сне,
Ибо я воистину жив
для того, чтобы вырвать тебя
изо лжи, что вокруг.
В эту полночь
я спою тебе песню
вырастающих крыльев под тающим снегом,
и, стряхнув с себя негу,
ты нагой и впервые летающий
сделаешь круг
в небе, полном звезд,
чья кровь на любви,
Лети и живи...

Ю. Наумов - "Кто бы мог знать"




«...Это была гигантская причудливая конструкция из ржавых стропил, чем-то напоминающая скелет корабля. Метров восемьдесят по высоте. А он сидел на самой верхней перекладине и играл на скрипке...» - «Ну, играл себе и играл. Что в этом криминального?» - «Так ведь он не смычком играл!» – «А чем же, пардон?..» - «Всей пятерней, как на балалайке! А смычок был подмышкой зажат. Я долезла где-то до трети этой чудовищной «этажерки» - там еще можно было ухватиться за верхушки деревьев. Устроилась. Сижу, слушаю... Огоньки вдали пробегают: Волоколамское, что ли... А может, и кольцевая... И вниз смотреть не страшно: все в листве, и темно… Не так чтобы совсем: небо уже клонится к рассвету, и все вокруг сливается в прозрачно-синем. И кажется таким маленьким, одиноким и призрачным - будто из воздуха... И очень уж ненастоящим… Прямо до слез!..» - «Ну, до слез - это понятно. У тебя иначе не бывает. Дальше-то что?..» - «Ничего… Только возвращаться вниз ужасно не хотелось. Хотелось, чтобы так - навсегда. Чтобы время застыло... Правда, потом пошел дождь. Я сперва даже и не заметила: поняла это лишь по тому, как листья под ногами зашептались. И похолодало. Перекладина моя стала мокрой и скользкой. А этот, наверху, все сидит и наигрывает... Я уже замерзла, собираюсь слезать. И вдруг ни с того ни с сего как закричу ему: «А стоя слабо?..» И он перестал бренчать. Смотрю - вспрыгивает на ноги, выпрямляется и заводит смычком какую-то джазовую импровизацию. И с каждым звуком все наглее, все жестче, ногой отбивая себе ритм… И я, сама не ведая как, оказываюсь все дальше от рокочущего шоссе, все ближе к музыке… А он стоит на самом краю и улыбается...» - «Хамло, нечего сказать!» - «Ты не дослушал!.. Понимаешь, я без всякого умысла, просто ненароком оглядываюсь - и звук пропадает...» - «И ты просыпаешься, ударившись лбом об угол тумбочки?» - «Нет! Вцепляюсь мертвой хваткой в стропила. Потом руки соскальзывают, и я лечу в никуда… А когда очухиваюсь - вижу, что сижу в маминой комнате на этажерке. На полу разбросаны книги, шелестят от сквозняка жалюзи, за дверью скребется Кузька… И, знаешь, как-то пусто-пусто. И гложет изнутри...»
- Угу… Так ты именно это мне хотела рассказать?
- Ну да…
- Тась, ты только не обижайся, но, по-моему, ты все усложняешь. Обычный сон, ничего сверхъестественного. Мне и не такое снилось! - говорил Саша, уже стоя перед зеркалом и отработанным движением повязывая галстук. - А вот Макс Грибов - ну, помнишь, оболтус такой с 4-го курса - как-то раз поел на ночь свинины, так ему летающий член привиделся! Просто нужно спать с открытой форточкой и не перегружать мозг перед сном, - он торопливо наклонился и чмокнул Тасю в нос. - Все-таки не на крайний север переезжаем!
- Саш, - Тася поймала его за руку. - Ты уже уходишь?..
- Ну ты же знаешь: у меня по средам семинар. А ты что, чего-то боишься?
- Боюсь... Но ты не думай, это не из-за сна. Я еще раньше стала бояться… За тебя, за Кузьку, за наши фотографии в альбоме… За этот, как его… ну, перец с малиновыми цветочками, что ты принес мне в День рождения...
- Вот глупенькая! - Саша потрепал Тасину челку и деликатно высвободил руку, поправив на ней часы. – Нет, я понимаю: грядет переезд. Новая мебель, новые запахи, новые соседи и все прочее. Но я-то останусь! И фотографии, и Кузька. И перец твой никуда не денется. Если, конечно, ты не запульнешь им в меня во время очередной ссоры!
- Ты все шутишь! А я ведь действительно в последнее время очень боюсь… Боюсь чего-то, что в один прекрасный день нагрянет и отнимет у меня все это... Или меня отнимет...
- А ты не отдавайся. Да, кстати, - Саша внимательно осмотрел чизбургер, прежде чем сунуть его в портфель. - Говорил с мамой - она тоже считает, что тебя нужно еще раз сводить к Приголовкину.
- Только при условии, что после этого ты не потащишь меня, как тогда, в тот жуткий китайский ресторан, от которого я потом неделю мучилась изжогой!

_____________________





«...Точно не помню. Помню лишь, что испытывала похожее, когда сломалась расческа...» - «Что, такая ценная была расческа?» - «Ей обычно Саша причесывался. А в тот раз я не могла найти свою щетку... То ли мама машинально унесла с собой на презентацию, а может, и Кузька куда-нибудь загнал... Я стала продирать свою гриву Сашиной расческой и нечаянно отломала несколько зубцов...» - «Да, это совсем не хорошо - ломать чужие расчески! Надеюсь, Саша, Вы не слишком сурово пожурили за это свою невесту?» - «Он хотел выкинуть, а я не разрешила. Правда, он все равно потом ее выкинул. Втайне от меня... А через некоторое время у нас отключили телефон. И тогда я поняла, что началось. И стала ждать...»
- Ну вот. Уже что-то вырисовывается. Скажите, а не было ли у Вас до этого стрессов на сексуальной почве?
- Доктор, да она и слова такого не знает! У нее свои заморочки: один не так сказал, другой не так посмотрел...
- Погодите, милейший, - пресек доктор Приголовкин. - С Вами мы потом отдельно побеседуем…
- Нет-нет! Саш, не уходи!.. Доктор, пусть он сидит здесь: я хочу, чтобы он тоже послушал! А Вы давайте, спрашивайте!..
- Так мы остановились на том, что у Вас отключили...
«Это было еще зимой. Саша уже ушел на семинар, а я спала… Дело в том, доктор, что у нас седьмой этаж. И вдруг я просыпаюсь от стука в балконную дверь… Потом-то выяснилось, что это люлька приехала!..» - «Люлька?..» - «Да. Строительная люлька. Маляры ездили по всему дому и красили. Уже давно, порядка около месяца… Вот и до нашего балкона доехали. И стучали, чтобы вынесли газет - кафель застелить... А этот… Нет, не то чтобы он целиком перелез на балкон. А как-то наполовину перекинулся через перила и завис. Так и висел между люлькой и балконом… И голый до пояса...»
- Ну что ж, вполне адекватная реакция. Спишь себе, ничего не подозреваешь, а тут тебе размалеванная рожа в окне! Стучит, газет требует - шутка ли? Тут кто угодно бы оторопел! Вдобавок еще и голый…
- Доктор, Вы не так поняли: дело не в том, что голый, а в том, что было это в середине февраля! Да и потом, вовсе не «рожа»… Парень как парень. Лет двадцати пяти. Неформал, наверное: весь в татуировках, волосы длиннющие - ниже лопаток. И такой смуглый, поджарый…
- Индус, что ли?
- Да я почем знаю! Я к нему в паспорт не заглядывала. Но Вы только вообразите себе картину: висит на перилах, как Маугли, тельняшка обмотана вокруг пояса - а сам загорает! В десятиградусный мороз!.. Я на него смотрю, а он смеется. «Занавески, - говорит, - у тебя забавные: розовые. Ну и как тебе мир в розовом свете?» Так прямо и спросил, представляете?..
- Заигрывал, подлец! – ерзая на стуле, тихо прокомментировал Саша, но Приголовкин пригрозил ему пальцем.
- А я так растерялась, что даже халат забыла набросить. И вынесла ему свежий еженедельник... И еще покрывало в подсолнухах, привезенное из Перу. Из шерсти гуанако…
- Так-так… Ну и чем же все закончилось?
- Ну, покрасили. Потом люлька уехала.
- А перуанское покрывало тоже?
- Да нет. Висело на бельевой веревке…
- Так, выходит, ничего не пропало?
- Ничего, доктор. Вернее… Вряд ли, конечно, это связано с тем эпизодом, но примерно тогда же куда-то задевалась моя любимая губная помада. Пришлось покупать другую… Только я вместо розовой купила вишневую…
- Ага. И с тех пор Вы стали бояться?.. Можете не отвечать: этимология Вашей фобии предельно ясна. Чрезвычайно распространенный случай. Испуг в процессе пробуждения, усугубленный сексуально-распущенным поведением «неформального» маляра.
- Доктор, Вы опять неверно поняли. Меня испугал не маляр. Испугала люлька на уровне моего окна… Точнее, даже не сама люлька, а нечто чужое и незнакомое, что висело так близко… Один шаг через перила - и оно уже здесь. И все начинает меняться по его сценарию...
- Доктор, я понял! – внезапно прозрев, снова внедрился в диалог Саша. - Она боится, что к ней однажды снова заявится этот хиппующий маляр, стыривший ее помаду. Переставит мебель, съест декоративный перец, в довершение ритуально сожжет фотоальбом и уедет на люльке, прихватив с собой в качестве трофеев Кузьку, новое покрывало и меня!..
- Послушайте, да можете Вы хоть минуту помолчать со своими домыслами? Дорогой мой, кто из нас здесь, в конце концов, психоаналитик?.. М-м… Скажите, милочка, Вы что же, и впрямь подумали тогда о чем-то подобном?..
- Нет. Я тогда подумала о том, что надо бы заменить занавески… А еще я подумала, как это должно быть увлекательно: висеть на уровне седьмого этажа между малярным помостом и чужой жизнью. Риск и соблазн «в одном флаконе»! Риск потерять бдительность и оступиться, и соблазн хоть на мгновение заполучить власть над другим. Кроме того, у тебя есть свобода выбора: влезть в эту «чужую жизнь» сразу или же растянуть удовольствие. Но самый же экстаз приходит, когда ты смотришь назад и видишь, что там - пустота! И обратного пути нет – вот истинный праздник! Вот, в чем суть!..
- Татусь, ты это чего? Ты бредишь или прикидываешься?.. Доктор, она нас разыгрывает! Таська, ну-ка перестань!..
- Тише-тише-тише!.. А вот теперь, пожалуйста, продолжайте. В подробностях.
- Я помню его смех… До сих пор помню... Доктор, пусть это ничтожество сидит и слушает, не выпускайте его! Я так хочу!.. И вот, когда оно висело перед моими окнами, все еще не решаясь переступить черту - выбор сделала я… Я взяла металлорежущие ножницы и по одному перекусила канаты. Грохоту, я вам скажу, было!..
- Доктор, да это полный бред, не слушайте Вы ее! Она и таракана-то убить не способна!
- Скажите, барышня… Ну а сами-то Вы верите в то, что говорите?
- Разумеется, нет. Простите меня, доктор! Это моя больная фантазия что-то разыгралась… - Тася, замолчав, перевела глаза на настенный календарь, где с купоросно-голубого неба скалились ядовито-желтые подсолнухи. И какая-то блондинка в желтом купальнике, с не менее омерзительным оскалом, рекламировала семечки. Саша уже держал наготове плащ.
- Кстати, есть что-то общее - Вы не находите? – заметив, куда направлен взгляд Таси, кивнул доктор на плакат. – Только, по-моему, милая, Вы чего-то недоговариваете. По моему, Вам нестерпимо хочется...
- Вы правы, доктор. Мне нестерпимо хочется послать Вас в задницу! Вместе с вашими «подробностями» и вашими дурацкими подсолнухами!..


*  *  *

«…Да-да. И электричество уже проведено, и водопровод… Отопление пока что дровами. По-старинке. Но к осени обещают наладить и отопление… Ну, что ж ты хочешь - поселок-то, хоть и элитный, но только-только отстроенный… Кухня?.. Кухня - восемь. Или восемь пятьсот... Татуля, ты не помнишь: восемь или восемь пятьсот?.. Да ладно, разве ж это большая! Вон, Заза отмахала себе виллу под Питером - так там одна веранда шириной с Казанский собор!.. Что?.. Санузел? Обижаешь! Естественно раздельный!.. Сауна – да, с бассейном. Бассейн, правда, маловат. Совсем малюсенький: максимум на двоих... Что?.. Ах-ха-ха!.. Ох, озорник! В наши-то молодые годы!.. Ну, еще бы: в