редковолосый и с козлиной бородкой. Быть может, оттого он постоянно ходил с приподнятыми плечами и вытянутой шеей. И вечно в какой-нибудь моложаво-нелепой «вареной» джинсе с закосом под «фирму», явно приобретенной на Черкизовском рынке.
- В дом пока лучше не заходить: грязь, рабочие, да и огнеупорная пропитка еще не подсохла. Но к концу недели, полагаю, уже можно будет завозить мебель. Кстати, вам не нужна полуантикварная этажерка под «модерн»?.. Недорого. За полцены отдаю! - прибавил шеф, понизив голос.
Мама оглядела Смальковского скользящим взором и, проигнорировав вопрос, балетной походкой прошлась по участку.
- Неплохо, неплохо... Только уж больно тянут!
- Увы, мадам, - соглашался шеф. - С иногородними каши не сваришь. У них же принцип какой: за день наваять абы как, а потом еще неделю переделывать. Сумма-то в итоге не меняется, оттого и срок не ограничен. Совсем другое дело - специалисты по отдельным работам...
От этого словосочетания Тасю передернуло. Она невольно бросила взгляд на второй этаж: карнизы были закончены, новенький стеклопакет переливался радугой без единого следа черной краски.
- Вот, к примеру, мастер по окнам - ну, тот, что с рекомендации Вашего знакомого, - продолжал шеф, словно перехватив Тасины мысли. – Это же просто подарок! Весьма ладный паренек: шустрый, ловкий, креативный. И с оплатой не накручивает. Давеча тут одного досками завалило – так он его вытащил, да еще и в травмопункт за свой счет свозил! Вот с такими приятно работать. Не то что эти заезжие шабашники, которые то и дело клянчат на курево и каждые полчаса едят лапшу с чесноком. Так что скажите огромное гранд мерси Вашему другу: вовремя он Вам с окнами подсуропил!
- Да уж. Николай Петрович знает, что предложить… – с какой-то двусмысленностью констатировала мама. - Хотя я не думаю, что этот вариант - единственный в своем роде. Неужто в наше время так сложно сыскать пристойных мастеров?
- Отнюдь, мадам, отнюдь. Мастеров-то хватает. И шикарных, я Вам скажу, мастеров! Но такие, как правило, цену себе знают и заламывают так, что мама не горюй. А вот пойди-найди в наше время такого, кто работал бы не за деньгу, а из личного интереса: на одном, так сказать, энтузиазме и самолюбии!
- Так что, этот «волосатый», с тельняшкой, здесь больше не работает?.. – перебила Тася, встретив пристальный мамин взгляд.
- Да вот, сегодня утром как раз и завершил… А я смотрю, Таисия Викторовна, он и Вам успел примелькаться? – Смальковский поглядел на Тасю с прищуром Ленина, выпятив напоказ все излучины на своем давно уж не юношеском лице. – Ох, шустрый парнишка! Веселил тут всю бригаду, девочкам-дизайнершам головы вскружил. Под конец вот только сник что-то: ходил насупленный, уже не балагурил - устал, поди. Или же счел, что недооценили. А ведь мог бы запросить побольше - да, видать, гордость не позволила… Сегодня так и вообще чудил: полдня сидел на чердаке, запершись, а получив расчет, напился в дребодан и исчез. Буквально за час до вашего приезда... Федюнин! – поймав за рукав бригадира, в миг переключился шеф. – Федюнин, голубчик, мы же договаривались насчет вагонки, какого же черта здесь фанера?!.
И тут же забыв, о чем говорил до этого, Смальковский принялся отчитывать Федюнина. Мама стояла между ними, как арбитр, и сочувствующе поддакивала то одному, то другому попеременно. Не став ожидать вынесения приговора нерадивому бригадиру и воспользовавшись моментом, Тася бесшумно проскользнула в дом. Миновала застеленный оберточной бумагой холл со всеми, кто там копошился в древесной пыли, и взбежала по витой лестнице на второй этаж.
- Плащик бы поберегли, барышня! - крикнул ей снизу кто-то из столяров, но предостережение так и зависло в спертом воздухе, заглушенное перфоратором.
Тася остановилась у полуоткрытого люка на чердак: что-то невидимой плетью гнало ее именно туда. Долго не раздумывая, она вскарабкалась по стремянке, и, враз лишившись капроновых колготок, перелезла на дощатый пол. На чердаке пахло опилками и сосновой смолой. Стоял раскрытый ящик с болтами, рядом на газете лежали сгребенные в горстку окурки и пустая бутыль от «Джонни Уокера». «Вот эстет хренов!..» - почти вслух выругалась Тася. Она тщательно обшарила все углы, но не обнаружила больше никаких следов пребывания. Лишь весело плясали пылинки в солнечных лучах, просачивающихся сквозь чердачное окошко. А на стекле красовалась размашистая надпись: «У РАСПАДКА НА МОСТУ В 20.45. НЕ ПОЗЖЕ!» Кратко до неприличия. И опять же - губной помадой. Но на сей раз вишневого оттенка. «Ну ладно… На этот раз твоя взяла!..» - процедила Тася сквозь зубы, стирая кожаной перчаткой дерзкое послание. Затем носком сапога распахнула настежь окно чердака и вдохнула звенящий апрельский воздух.
- Мон шер, Татуля!.. – завидев ее, всплеснула руками мама и вцепилась в покатое плечо Смальковского. Сверху оба они казались маленькими смешными человечками, ни чем не отличающимися от рабочих, что сновали вокруг. - Как ты туда забралась?!.
- Как на этажерку! – рассмеялась Тася. - Помнишь - та, что у тебя в спальне стояла?..
- Альберт Олегович, снимите ее немедленно, она же упадет!..
- Вы что ж, хотите, чтобы она упала вместе со мной? - переводя на шутку, профальцетил шеф. - Тут бы нужен Сережа-монтажник - так они же все обедают!..
- Как «обедают»?!. Таточка!.. Татуля, стой на месте! Сейчас придут рабочие и тебя снимут!..
- Да все в порядке, мама, - отвечала Тася, присаживаясь на карниз. – Не надо рабочих, пусть спокойно доедают свою лапшу. Не волнуйся, здесь все прочно: отдельные работы выполнены на совесть!
* * *
- Твоим капризам не угодишь! - ворчал Саша, кропотливо перебирая и раскладывая по папкам документацию. - То цвет волос тебя не устраивает, то Приголовкин, теперь вот занавески не угодили... Не пойму: это у тебя внеплановый ПМС или затянувшийся переходный возраст?
- А что такого уж непонятного в нелюбви к розовым занавескам?
- Ну, в принципе, конечно, ничего… Но ведь раньше они тебе нравились!..
- Может быть. Хотя, скорее всего, я просто об этом не задумывалась…
- Так может, тебе вообще не стоило начинать задумываться? А то страшно смотреть, как от этих «задумываний» моя малышка с каждым днем превращается в злую и непослушную девчонку! - Саша отложил бумаги и как-то опасливо, бочком подполз к Тасе, роющейся в фотоальбомах. – Ну, Татуль… Ну дались нам эти занавески, да черт с ними, в конце концов! Не нравятся - купим новые, матушка проспонсирует... Знаешь, что мне тут в голову пришло: а давай мы со временем из чердака пентхаус, как у буржуев, сделаем! Будем июльскими ночами лежать и смотреть на звезды – а? Как тебе идейка?.. Малыш, а чем ты так увлечена?..
Тася вынимала из альбома одну за одной фотокарточки и не глядя совала их в какой-то бумажный пакет.
- Тась, ты это зачем?.. Что ты намереваешься с ними сделать?..
- Саш, это мои фотографии. И, что бы я с ними не сделала, к тебе это не имеет никакого отношения.
- Как так?.. Но это ведь наше с тобой детство!.. Смотри, это же выпускной - ты помнишь? Я, обросший как образина: еще не подстригся; Мишка Зуев с гитарой - интересно, он все бренчит или поумнел?.. Вот Лелька Либерзон: сердитая, у нее тогда еще каблук отлетел... А вот и ты - ни дать ни взять фотомодель! Ну погляди, какая ты хорошенькая: в голубом платье без бретелек, с цветком в волосах...
- Саш, да разве ж это я?.. Нет, Саша. Это всего-навсего бумажки. Никчемные цветные бумажки, не значащие ровным счетом ничего… Впрочем, ты прав: это все – детство. Забавное, трогательное, розовощекое детство… – Тася проникновенно взглянула на Сашу в упор и вдруг залилась каким-то не своим, недобрым смехом. - Но мое детство прошло, Сашенька! И я, представь себе, нисколько об этом не жалею!
- Ты нездорова, малыш. Я говорил с мамой и с доктором: ты и впрямь нездорова. Тебе нужно срочно сменить обстановку. Срочно! Мама что-то там заикалась про Мальдивы... Постой, а куда это ты собралась на ночь глядя?..
- На Мальдивы!
- Да что же, наконец, происходит?!. – в сердцах Саша так отчаянно затряс руками, что задел венецианскую вазу, некогда привезенную мамой с гастролей. Ваза - вдребезги.
Тася, перешагнув через осколки, подошла к столику, где лежала ее косметика. Но уже достав из ящика губную помаду, неожиданно передумала. «А вот хрен наны!..» - выразительно промолвила она неизвестно кому и швырнула помаду назад в ящик. На шум появилась мама. Застыв в дверях и оставив без внимания разбитую вазу, она ошарашено смотрела, как Тася застегивает плащ.
- Татуль, ты что, куда-то уходишь?.. Одна?! Так ведь вечер уже!.. Саша, и ты ее так спокойно отпускаешь?..
- А что я могу поделать?! Она меня не слушает!.. – всхлипывал Саша, собирая остатки вазы.
- Таточка, а тебя потом довезут?.. Не смей одна садиться в такси! И во-сколько тебя ждать?..
- Послушай, мама, - сказала Тася, уже держась за ручку двери. - У меня к тебе всего две просьбы. Во-первых, я не «Таточка» и не «Татуля». Мое имя – Таисия, и не надо обращаться со мной как с малахольной. А во-вторых, я давно уже не школьница. Поэтому впредь не утруждай себя вопросами из серии «куда я иду» и «во-сколько меня ждать»!
_____________________
- ...Ну и зачем ты звал меня?
- Это ты меня позвала. А я лишь сделал одолжение и откликнулся.
- Одолжение?.. Так может, когда ты демонстрировал акробатические номера на моем балконе, ты тоже делал мне одолжение?.. Как и потом - когда вставлял окна по сниженным ценам, с легкой подачи дяди Коли, и попутно устраивал прения на предмет моей губной помады?..
- За что едва не получил банкой по башке, – дополнил он, хихикнув. - Да, между прочим, царевна, с тебя должок! Правда, окурки, как видно, сегодня будут без помады - но это даже к лучшему. С детства ненавижу привкус косметики во рту! А вот то, что ты окрас сменила - это беда: теперь и пятен не видно совсем. Придется стричь наугад, а этак ведь можно и целую косу оттяпать!
Он смотрел на нее с вызывающей улыбкой, и теперь их не разделяли ни люлька, ни границы ее квартиры. И не было в пределах досягаемости кого-либо, кого можно было бы позвать на помощь.
- Ничего, я согласна! - приняла вызов Тася, чувствуя, как внутри все похолодело. – Только взамен, если ты не против, я отрежу твои патлы - тем паче что они длиннее моих. А заодно и твой длинный язык! Что и вовсе не составит труда, потому как у тебя он без костей!..
- Да… Все-таки не зря говорят, что цвет волос влияет на характер! Вот уж не ожидал, что услышу подобное от той куколки Барби в кружевной пижаме!.. А с тобой становится занятно. И боюсь, что теперь ты просто так от меня не отделаешься... - он провел рукой по ее волосам, затем собрал их в пучок и уже не выпускал. Тася дернулась, но от этого его пальцы только крепче сомкнулись.
- По какому праву ты ведешь себя со мной, как с потаскушкой из портового кабака?
- Ну что ты! Какая же ты потаскушка? Потаскушка лишь зарабатывает себе на жизнь, отдавая то, что дано ей от природы: красоту, молодость, любовь. А ты когда-нибудь отдавала любовь?.. Вот уж вряд ли. Ты же музейный экспонат с надписью: «Руками не трогать». Твоим изнеженным тельцем можно разве что со стороны любоваться - через стекло витрины и розовые занавески.
- Да кто ты вообще такой?! И что ты знаешь обо мне, если считаешь своим долгом вторгаться в мою личную жизнь? Только то, что у меня розовые
Что до автобиографичности - увы, к моему большому сожалению, это не так. Да и с характеристикой "горячий кров", боюсь, разочарую: меня по жизни считают ледышкой, несмотря на адскую помесь этих самых кровей.
Здесь описано не то, что было в реальности со мной или кем бы то ни было, а скорее некое руководство по пробуждению от закукливания и переходу к состоянию личности.
Замечательная проза! Читается легко и увлекательно!