залиты светом. Я помню запахи дождя, цветущих деревьев.
Но запаха пороха, запаха беды, страха, смерти в них нет, в моих воспоминаниях. Рыбой пахнут одесские лиманы, и свежестью, прохладой веет на берегах Южного Буга…
У меня нет для вас готовых рецептов, соотечественники.
Я не знаю точно, что следует делать, чтоб это прекратилось. Но я так хочу, чтобы у вас не стреляли, и чтоб вам не было страшно.
Я так хочу, чтобы дети не спрашивали: что такое, эта война, почему…
Если для того, чтоб это прекратилось, надо послушать другую сторону, я бы послушала. Если нужна федерация, я бы её приняла. Худой мир лучше доброй ссоры.
В далеком Сухуми среди представителей ООН не было ни у меня, ни у Олега, ни у Саши никого, кроме наблюдателей. Наблюдателей нашего горя и беды.
Близкие оставались в родной Грузии и в родной России.
Им было не все равно.
Так уж случилось, что связаны наши судьбы, переплетены, перепутаны.
Нас учат тому, что мы – чужие, враждебные, другие.
Нам объясняют, что опыт нашего сосуществования порочен, что все неправда: и наша боль, и наша дружба, и наша любовь…
А если не поверить? А если подумать? А может, у сердца спросить, оно мудрое? Или у памяти генетической.
Ведь как-то так оно уже однажды было, когда жили вы «шесть лет без Государя…в безпрестанных бранях и кровопролитиях с гонители и враги нашими, хотящими искоренити церковь Божию, дабы имя Руское не помянулось в земли нашей».
И во время оно решили вы, что «вельми нам всем докучило» это…
Между Михайловским Златоверхим и Софийским соборами в Киеве установили вы памятник человеку, который предложил вам выбор, и вы согласились с ним, и поныне смотрит он на вас, потомков, с искренним изумлением и растерянностью: разве не вы решали тогда, и решили, что же теперь?
«…видим, что нельзя нам жити боле без Царя; для того ныне сбрали есмя Раду, явную всему народу, чтоб есте себе с нами обрали Государя из четырех, которого вы хощете; первый Царь есть Турский, который многажды чрез послов своих призывал нас под свою область; вторый Хан Крымский; третий Король Польский, который, будет сами похочем, и теперь нас еще в прежнюю ласку принять может; четвертый есть Православный Великия России Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея России Самодержец Восточный, которого мы уже шесть лет безпрестанными молении нашими себе просим; тут которого хотите избирайте. Царь Турский есть бусурман; всем вам ведомо, как братии наши, православнии християне, Греки беду терпят, и в каком суть от безбожных утеснении; Кримской Хан тоже бусурман, которого мы по нужди и в дружбу принявши, каковыя нестерпимыя беды приняли есмя! Какое пленение, какое нещадное пролитие крови християнския от Польских Панов утеснения, никому вам сказывать не надобет; сами вы все ведаете, что лучше жида и пса, нежели християнина, брата нашего, почитали. А православный християнский Великий Государь, Царь Восточный, есть с нами единаго благочестия Греческаго закона, единаго исповедания, едино есми тело церкви православием Великия России, главу имуще Иисуса Христа.
Той Великий Государь, Царь християнский, сжалившися над нестерпимым озлоблением православныя церкви в нашей малой России, шестьлетных наших молений безпрестанных не презривши, теперь милостивое свое Царское сердце и нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с Царскою милостыо своею прислати изволил, которого естьли со усердием возлюбим, кроме Его Царския высокия руки благотишнейшего пристанища не обрящем; а будет кто с нами не согласует теперь, куды хочет, вольная дорога. К сим словам весь народ возопил: волим под Царя Восточного, православного, крепкою рукою в нашей благочестивой вере умирати, нежели не навистнику Христову, поганину, достати.
Потом Полковник Преясловский Тетеря, ходячи в кругу на все стороны, спрашивал: вси ли тако соизволяете рекли весь народ: вси единодушно; потом Гетман молыл: буди тако, да Господь Бог наш сукрепит под Его Царскою крепкою рукою; а народ по нем вси единогласно возопили: Боже! утверди, Боже! укрепи, чтоб есми во веки все едино»…
Во имя всего того, что было и есть, остановите готовое начаться кровопролитие!
Не стреляйте в тех, кто одной с вами крови, единого духа.
История повторяется. Вновь настали времена, когда ищут, дабы имя Руское не помянулось в земли вашей…
Позвольте сказать вам, мне, «москальке» и «кацапке» наполовину. Те, кто кашу эту заварил, они ведь, по сути, правы. Правы, ибо ищут целей своих, радея о своей родной стране. Быть может, и не придерешься к ним. Знатные кашевары, ничего не скажу, заварили кашу такую, по всем правилам кашу, как надо. Теперь вот наблюдают, согревая руки у костра; а на костре-то горит наше, родное…
Но, вам-то, вам оно зачем? Разорвать узы крови, запятнать себя предательством, плюнуть в протянутую руку…
Не станете там роднее, не ждите, там живут наблюдатели. Станете совсем чужими тут.
Иваны, не помнящие родства? Ополчившиеся против крови и плоти своей нелюди? Стреляющие в тех, кто не только букву, но и дух Переяславской рады сохранили и пронесли до наших дней. Неужели не дороже сегодняшних, сиюминутных и инспирированных решений – то, давнее?
И не говорите мне, что здесь и тут это уже случалось. Да!
Здесь это уже бывало, в своих стреляли. Своих изгоняли, свои уходили, своих казнили.
Беда, который, ну, который уж год? И не унимаются кашевары. И дураки находятся, и кривые дороги у них…
Может, хватит? Давайте остановимся?
***
27.04.2014 г.[/justify]
