своего великого господина.
В чём дело? раздражённо спросил владыка.
Странно, однако, пробормотал рябой и выразительно потупил взор.
Что странно? нетерпеливо спросил правитель.
Да вот мой начальник, его превосходительство Сеятель Надежд, заказали себе новый мундир точь-в-точь, как у вас. Но всё-таки лучше.
Лучше? взвился Великий Лемур.
Так уж получается, простите великодушно, но только у их превосходительства Сеятеля На-дежд эполеты погуще ваших и пуговиц спереди побольше. Удивительно красивые пуговицы. Уж не знаю, где их светлость всё это достали.
Пуговицы, говоришь, эполеты? раздул ноздри верховный командующий лемурами.
Всё это мне показалось, возможно, я решительно неправ, возмутительно беспримерным лег-комыслием или, поправьте меня, если я ошибаюсь, непростительной наглостью.
Конечно, наглостью! вскричал Великий Лемур. Если не хуже.
Хуже может быть только государственная измена, быстро подсказал Теодор.
Ну кто же доверит высокий государственный пост очевидному изменнику?
Заплаканный Ферт долго отказывался указать дознавателю, где он прячет свой непозволитель-ный мундир.
Ну пойми же меня, дурачок, ласково увещевал его настойчивый пытатель. Мне же без твоего мундира никак нельзя моему начальству на глаза показаться. Не хочешь отдавать, бог с тобой. Понимаю жалко. Но тогда напиши своей рукой полное признание, что был у тебя такой мундир, только ты, сам себя испугавшись, сжёг его до последней ниточки в печке. Иначе будет плохо и тебе, и мне. Но тебе будет хуже и сразу.
Qualis magnus artifix pereat! с большой грустью и не совсем кстати сказал Ферт (всё же он не был Нероном) и тут же во всём чистосердечно покаялся.
Новый Сеятель Надежд его лицо на радостях приняло ещё более ханжеское выражение уго-ворил Великого Лемура пощадить неразумного Ферта и всего лишь сослать его подальше от столицы.
Добрый ты, хмыкнул Великий Лемур.
Нет, не был неказистый Теодор добрым. Просто был весьма осторожен и хорошо понимал, что и на него при случае может найтись свой рябой. Всякое ведь в жизни бывает. Догадывался, плут эта-кий, что чем больше победа, тем больше и опасность.
ПИСЬМО ПЯТОЕ
Поражения закаляют, победы развращают.
Так сказал Посторонний, и никто не стал с ним спорить. Потому что это правда.
А если блистательную победу одержал обладатель дрянной, уже полностью развращённой ду-ши, что тогда?
О, что тогда…
Тогда он стремится к новым победам, и горе тому, кто попытается ему помешать. Когда камень катится с горы, не становитесь на го пути. Когда недостойный поднимается в гору, он опаснее тяжё-лого камня.
Давайте отойдём в сторону и вымоем руки, говорит мудрый.
Нет, нет, мы должны громко протестовать! восклицает глупец.
Ах, они оба неправы!
Так что же нужно делать?
Вопрос хорош, но нет, увы, ответа.
Может быть следующей добычей удачливого Теодора станет сам Великий Лемур?
Нет, нет, вы снова не угадали. Берите выше!
Теодор не любил и презирал лемуров, хотя был одним из них. Ему не нравилось быть малень-ким, жалким, обитать в тёмном дупле старого дерева, а более всего изображать величайшее друже-любие при встречах с людьми, обласканными солнечными лучами.
Завидев лемура, человек всегда улыбается ему. И тот со своей стороны отвечает ему улыбкой.
Вы бы только посмотрели на перекошенную улыбку Теодора! Ох и долго же он трудился, наде-ясь придать ей хотя бы самую небольшую привлекательность, да только плохо ему это удавалось.
Я мог бы править лемурами, рассуждал Сеятель Надежд. Но отчего же только лемурами? Ведь люди ни на каплю не лучше и не умнее нас. Так почему же мне не подняться над ними?
То было бы роскошное зрелище: люди, смиренно преклоняющие колени перед рябым лемуром.
Это невозможно, сказали слушатели.
Вы в этом уверены? прищурился Посторонний одним глазом. Левым.
Кому люди охотнее всего подчинятся?
Так поставил вопрос Теодор.
Вопрос был правильным. Оставалось найти ответ.
Разве это трудно?
Люди подчиняются богам, царям, начальникам, молве, обычаям, своей лучшей половине и соб-ственной лени. Но более всего они склоняются перед опасением прослыть несведущими.
Скажите лемуру, что он не знает, кто такой Агамемнон. Он только тоненько хихикнет. Потому что ему нет никакого дела до носителя незнакомого ему имени, до цвета его волос, до резвости его коня, блеска оружия и богатства одежд.
Но попробуйте те же слова сказать человеку. Тот сразу же взбеспокоится, начнёт копаться в па-мяти (ничего там не найдёт), поищет подсказки (и не получит её), сделает вид, что толком не рас-слышал вас (а вы повторите), сошлётся на занятость (а вы ему не поверите), а в итоге надуется (так кто же виноват?).
Человек! Это великолепно? Это звучит гордо?
Конечно, нет. Не звучит.
Каждый человек, если только он не самовлюблённый болван, бесконечно тяготится своим несо-вершенством и прилагает неуспокоенные усилия, чтобы скрыть этот изъян.
Только мало толку в его стараниях. Всем всё видно, Даже то, чего нет.
Человеку не дано понять человека, потому что у него нет возможности взглянуть на себя извне. Всякое понимание приходит через измерение и сравнение. Но что является мерой?
(Интересно, это всё Абдалак сам придумал или ему подсказал Посторонний?)
Как следует относиться к лемурам и зачем нужны люди?
С неизвестной нам целью создала их природа. Попробуем угадать её. Чтобы понять любое яв-ление, нужно суметь выйти за рамки его. Внутри этих рамок ничего не видно. Сейчас объясню.
Давайте посмотрим на зеркало. Оно отражает всё, кроме того, что находится в самой плоскости его. Таким образом, мы в состоянии видеть отражение лишь тех предметов, что находятся за преде-лами зеркала.
Человек должен перестать быть человеком, лемур лемуром.
Тогда им многое откроется. Но что они смогут сделать со своим знанием?
ПИСЬМО ШЕСТОЕ
Я мог бы править народом лемуров, рассуждал рябой. Но это ещё не всё. Ведь люди ни на каплю не умнее нас. Так почему же мне не подняться и над ними тоже?
Он стал думать. И придумал.
Как хорошо всё было продумано! Это был план, совершенный во всех отношениях. Оставалось совсем немного до того счастливого дня, когда и люди и лемуры склонят головы под игом настойчи-вого, безнравственного и удачливого проходимца.
Всё-всё предвещало успех.
Это уже слишком! возмутился Вершитель Судеб. Столько труда по улучшению рода люд-ского, и всё под хвост снежному барсу?
Странный, однако, словесный оборот…
Осенний ветер играл последними облетевшими листьями. Мощным вздохом он взметал их вверх, а потом, на короткий срок притихнув, следил, как они медленно опускаются на землю, надеясь там спокойно полежать, пока неугомонная воля потока снова безжалостно не подбросит их.
В тот день к Великому Лемуру явился Маленький Лемур.
Маленькими близко посаженными глазками строго посмотрел на своего судьбой возвеличенно-го владыку, помахал тоненькой папочкой и жёстко сказал:
Ну что, дружок, допрыгался?
Да как ты смеешь так со мной разговаривать? возмутился лучший из лемуров.
Смею, коротко ответил Маленький Лемур и открыл папочку, Провороваться изволили, ваша светлость.
У Великого Лемура ослабели колени.
У лемуров это считается плохим признаком.
У Великого Лемура похолодели пальцы.
Когда у лемура холодеют пальцы, это означает, что он сильно напуган.
Затем у Великого Лемура покраснели уши.
Когда у лемура краснеют уши, это означает, что он чувствует себя виноватым.
Затем у Великого Лемура зачесались подмышки.
Когда у лемура чешутся подмышки, это означает, что он бесконечно растерян.
Так что я должен делать теперь? жалобно спросил уже не совсем великий Лемур.
Первым делом, гоните в шею рябого, твёрдо сказал нежеланный гость. Потом подумал и добавил: И сами туда же идите.
Великий Лемур (если его ещё можно так называть) открыл рот, потом Великий Лемур закрыл рот, сильно выдохнул воздух носом, резко дёрнулся и схватил…
Нет, то не был острый меч, завещанный дедом.
Нет, то не был звонкий колокольчик, призывающий на помощь дежурную стражу.
Нет, то не было спасительное лекарство, помогающее при сердечном приступе.
Он резко дёрнулся и схватил…
На этом записки мудрого гнома обрываются.
ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ СКАЗКА ПОСТОРОННЕГО
– Не хотите ли посетить Долину Великих Теней? – спросил Абдалак.
Абдалак?
Откуда он взялся?
Удивительным свойством отличался уже знакомый нам нибелунг: он появлялся всегда в тот момент, когда его меньше всего ожидали.
– Так откуда же тебя принесло? – спросил напрямик Труффальдино.
Вопрос, сформулированный подобным образом, нельзя отнести к вершинам хорошего тона, но если учесть, что от Абдалака всегда попахивало тем удивительным ароматом, который отличает не-укротимого авантюриста от положительных персон, склонных к размеренному способу жизни, тогда вопрос оруженосца становится столь же естественным, как конский хвост на шлеме лучшего из тро-янских героев.
– Я мирил слона с бегемотом, – скромно ответил гном.
Тут уже налицо полная ясность: кому ещё, кроме Абдалака, придёт в голову мирить слона с бе-гемотом?
– А что, они поссорились? – спросил принц.
– О да! – воскликнул нибелунг. – Каждый из них считал, что он сильнее, и никак не желал при-знать притязания другого.
– А чем ты был полезен?
– Я дал им толстую верёвку и предложил гигантам, ухватившись за концы, тянуть её – каждый к себе. Кто первый порвёт верёвку, тот сильнее. И вот верёвка не выдержала и лопнула.
– Я первый порвал её, – удовлетворённо молвил слон.
– Вовсе нет, – запротестовал бегемот, – это я тянул её изо всех сил.
Посмотрели звери на меня и спросили: так в ком же из них больше силы?
– Большая сила всегда благородна, – объяснил я им. – Чем больше силы, тем больше благород-ства. И наоборот.
– Так что из этого следует? – спросили звери.
– А то, что самый сильный благородно уступит победу менее сильному.
– Ты прав, бегемот, – поспешно сказал слон. – Конечно, это ты первый разорвал верёвку.
– Нет, приятель, – мягко ответил бегемот, – это сделал ты. Признаюсь, я не слишком усердство-вал и тянул вполсилы.
После этого слон и бегемот дружески распрощались и каждый отправился в свои угодья.
– Так кто же из них всё-таки сильнее? – стал интересоваться любознательный оруженосец.
– Не знаю, – ответил гном. – У меня не нашлось другой верёвки, чтобы повторить состязание.
После этих слов все долго молчали. Каждому очень хотелось узнать, кто сильнее, слон или бе-гемот, И каждый понимал, что ответ придётся искать очень долго. Потому что ни у кого под рукой не было подходящей верёвки.
– Не хотите ли посетить Долину Великих Теней? – cнова спросил Абдалак.
– А что такое Долина Великих Теней? – спросил Тарталья.
– Её сотворил Исполнитель Желаний, – отвечал гном, – в уступку спиритам, которые так часто по
