негодного века.
– И никого из честолюбивых лемуришек не охватила досада при виде чужого успеха?
– Ещё как охватила! Но и тот молодец оказался хватким.
– Говорят, он набожен.
– Ха-ха. Ещё бы! Если понадобится, он начнёт бить поклоны не только общему богу, но даже самому Вицли-Пуцли.
– А ещё говорят, что он некрасив.
– Такого всегда хочется пожалеть. Убогая внешность обязательно смягчает добрые сердца ок-ружающих.
– Быть может, он привлекает утончённостью манер?
– Скорее выправкой. И солдатским юмором тоже.
– И это вся его горсть достоинств?
– Это как раз то, что нужно. В лемурной стране как раз очевидное отсутствие талантов позволя-ет стремительно возвыситься. Косые взгляды на такого начинают бросать лишь с большим опоздани-ем.
– Это потому что людей обычно интересуют только они сами.
– Разреши, я тебя поправлю: не людей, а лемуров.
– А что, есть разница?
– Конечно, есть, но она настолько невелика, что легко ошибиться, как это сейчас случилось с тобой, сестрица.
– А откуда они взялись, эти лемуры?
– Сами они уверяют, что прилетели к нам верхом на заблудившейся комете. Но специалисты, лучше других знакомые с астрономией, считают это маловероятным и говорят, что причину следует искать здесь на земле. Знаменитый исследователь нравов и душевных устремлений профессор Аль-мейда склоняется к тому, что лемуров наплодили бездарные посредственности и полные ничтожест-ва.
– А как отличить посредственность от ничтожества?
– Очень просто: душа ничтожества, как и душа гения, беззащитней одинокой снежинки, тихо слетевшей с холодной высоты, зато душа посредственности вымощена самым крепким гранитом.
– Очень хорошее объяснение. Всё теперь почти понятно. Но теперь нам придётся долго догады-ваться, чем отличается ничтожество от гения.
Спать больше не хотелось, и наши путешественники решили примкнуть к интересной беседе.
– Взываем к вашей снисходительности и смиренно просим извинить нас за беспокойство, – ска-зали Тарталья и Труффальдино, – но мы нечаянно подслушали ваш разговор, и он показался нам за-нятным.
– Милости просим, – ответили обрадованные ведьмы. – Мы уже давно ищем общества учтивых молодых людей.
– Нам показался прелюбопытным ваш рассказ о лемурах, – сказал оруженосец. – И хотя они всего лишь презренные творенья неразумного замысла неведомых сил, всё же они, если вашим сло-вам можно верить, во многом похожи на людей.
– А мне показалась довольно странной их потребность в далёком от совершенства и красоты кумире, – сказал простодушный принц. – А без него жить не пробовали?
– Жить без начальства невозможно, – торжественно изрекла Алекто. При этих словах она высо-ко подняла тонкую, иссохшую руку и выразительно повела кончиком обтянутого пергаментом носа.
– Ему решать, что истинно, что ложно, – подхватила завистливая Мегера, пожелав немедленно применить столь кстати подвернувшуюся незатейливую рифму. Этой даме не помешало бы лучше следить за своей внешностью. Хорошо было заметно, что она забыла причесаться. Скорее всего, свой любимый гребешок она потеряла давно, а обзавестись новым так и не удосужилась.
– Мир полон парадоксов и причуд, – продолжала тянуть виршелюбивая Алекто.
Слова напрасны, бесполезен труд, снова откликнулась Мегера.
А Тезифона сказала так:
Прикройте бедность мысли тучей слов. И облик мудреца уже готов.
Видно, и эта дама тоже не чуждалась поэзии. Более того, временами она была способна родить мысль, от которой не отказался бы даже Гёте.
А потом ведьмы рассказали о лемурах.
В их стране вся она покрыта густым, непролазным лесом в самом большом почёте полное безделье, чудовищное враньё и бесстыдное лицемерие. Главный Лемур и вся его свита с утра до ве-чера заняты тем, что громкими голосами уверяют свой неприкаянный народ в том, что он живёт лучше всех на свете. А если кто пробует думать иначе, тот заслуживает безжалостной порки.
Лемуры постоянно хотят есть и оттого вечно ссорятся. Каждому кажется, что его обед ухитри-лись слопать нахальные друзья или недостойные соседи. Такую несправедливость снести молча нель-зя, поэтому следует незамедлительно донести властям, что обидчики являются тайными и старатель-ными подручными разных заграничных недоброжелателей. Выигрывает тот, кто успел донести пер-вым.
Нет, так жить неприлично! не выдержали Тарталья и Труффальдино.
Ведьмы гнусно захихикали.
Блажен тот, кто не слышал их мерзкого хихиканья.
Наверное, из всех лемуров менее всех симпатичен их повелитель, предположил Труффаль-дино.
Правильно, сказала Мегера. Поэтому он и стал предводителем. Своё восхождение к вер-шинам власти он начал с того, что объявил себя самым ничтожным из лемуров. Остальным это ужас-но понравилось, и они с восторгом стали подталкивать его поближе к высшим должностям.
Так просто? удивился Тарталья.
Совсем не просто, возразила Тезифона. Ведь он был не один такой умный. Кроме него, много других нашлось, старательно посыпающих головы пеплом и одновременно мечтающих про-тискаться повыше. Но этот замухрышка догадался сделать необыкновенно удачный ход. Он смасте-рил такое развесистое генеалогическое древо, что его соперники были уничтожены, как неосторож-ные мухи одним ударом мокрого полотенца.
В корнях этого древа был обозначен любимый шут нормандского герцога, сумевший уговорить Вильгельма Завоевателя переплыть Ла Манш и с блеском разгромить не чающих беды мирных англо-саксов. Другой не менее значительный предок поддерживал в Реймсе под локоть трясущегося от страха Карла Седьмого, когда Жанна д’Арк напяливала на него королевскую корону. Одна из праба-бок по умеренной цене поставляла провиант кораблям Магеллана и тем оказалась приобщена к окон-чательному доказательству шарообразности Земли. Руки её внучатой племянницы долго и безуспеш-но добивался известный профессор Исаак Ньютон. Напрасно старался, потому что он этой чести, по общему мнению, не заслуживал ввиду скромности доходов. Родного дедушку талантливого прохо-димца, который в прошлом веке служил любимым поваром у ненасытного Короля Людоедов, из так-тических соображений на древо не поместили.
А я слыхал о другом молодце, не хуже вашего, сказал развеселившийся Труффальдино, который сумел достичь высокого положения и оглушительного богатства, обладая не совсем обыч-ным, но неоспоримым достоинством: у него был исключительной величины нос.
А разве величина носа является верным признаком существования других прекрасных досто-инств? живо спросила Мегера.
Конечно, ответил оруженосец, наслаждаясь собственной изобретательностью, и об этом лучше всего спросить у профессора Альгамбро, который недавно издал в Саламанке внушительный трактат, о различиях в форме, цвете и величине носа у людей, богато одарённых благожелательной природой, и у людей, чей жизненный путь скромнее, чем у воробушка.
Так расскажите же нам об упомянутом вами носителе необыкновенного носа, стали просить явно заинтересованные ведьмы.
Охотно, любезно ответил Труффальдино, и рассказ мой будет искренен и правдив, как надпись, высеченная на египетской пирамиде.
Что-то я быстро не соображу о какой надписи идёт речь, подумал Тарталья, но вмешиваться не стал.
Эту историю, продолжал несравненный оруженосец, мне поведал сосед профессора Аль-гамбро. Его словам можно и нужно верить, потому что этот парень был честнейший малый. Он все-гда выражал полную готовность заплатить за выпитое пиво, если хозяин заведения, отлучившийся в погреб за новой порцией, успевал задержать гостя, забывшего попрощаться.
Так вот, появился в той стороне необычный путешественник. Он довольно ловко управлял сво-им мулом, у которого было всего одно ухо. Где и при каких обстоятельствах мул потерял второе ухо, выяснить до сих пор не удалось. В одежде незнакомца сразу привлекала внимание большая тряпка. Точнее, то была не тряпка, а нечто вроде толстого чулка, натянутого на орган обоняния необыкно-венно внушительных размеров.
Инвалид, охранявший шлагбаум, первый заметил во всаднике что-то необычное, но по причине слабого здоровья вступать в пререкания не посчитал нужным, а просто почесал затылок и, велико-душно махнув уцелевшей рукой, разрешил приезжему пересечь городскую черту.
Посмотри на этого молодого человека, сказала кухарка госпожи N. своей любимой подруге горничной госпожи М.
Да-а, нараспев сказала горничная, такого просто так не бывает. Меня начинает разбирать любопытство.
Труффальдино надолго закашлялся.
То ли просто так, то ли хворь какая прицепилась.
С каждым путешественником может случиться такое: заболеет в пути, что совсем некстати. Ес-ли человек не путешественник, он тоже может заболеть. Но если он не заболел, это не обязательно означает, что он не путешественник. Видите, как всё складно получается?
Что это ты плетёшь? тихо шепнул Тарталья.
Сам не знаю, как это у меня получается, столь же тихо отвечал ему оруженосец, но у меня всегда была неистребимая склонность дурачить простодушных дам.
Так что же было дальше? стали настойчиво допытываться три ведьмы.
А дальше было то, что длинноносый приезжий прямиком отправился к дому Толкователя Указов. Такая должность в столичном городе почиталась самой важной и необходимой, потому что президент и другие власти лемурной страны без конца издавали указы, по большей части полностью противоречащие один другому. Разобраться в этом бреде без посторонней помощи было невозможно. Поэтому магистрат увеличил наполовину налог на инакомыслие и другие непозволительные деяния, а поступающие в городскую казну дополнительные денежки направил на содержание Толкователя Указов. Этот очень неглупый соотечественник, не отвергая даже скромные вспомоществования, а тем более внушительные подарки важных чиновников, с немалым умением и большим пониманием тол-ковал самые загадочные указы и разъяснял необразованной толпе постановления начальства.
Найти дом Толкователя не представляло большого труда среди прочих домов он выгодно вы-делялся и необыкновенной величиной и богатством украшений.
Послушайте, сказал Длинноносый Толкователю. Я привёз с собой очень любопытный указ президента. Не скрою, сам президент этого указа в глаза ещё не видел, потому что данную бумагу составлял я сам и, не желая отвлекать великого государственного мужа от решения исторических за-дач, сам её и подписал. Для меня воспроизвести чужую подпись простейшее дело, тем и живу.
Как ни печально, продолжал приезжий, но согласно конституции без вашего толкования этот документ не имеет силы. Безмерно уважая основной закон вашего государства, подчиняюсь ему и поэтому предлагаю вам половину прибыли от придания данному документу вполне законного вида.
Толкователь возвёл очи к
