Покушение на Президента с учетом метаистории. (ГЛАВА 3)

В  ПОДГОТОВКЕ  «ЗОЛОТОГО  ВЕКА  ЧЕЛОВЕЧЕСТВА»  
(Измененная версия)



Глава 3
«НАПРАВЛЕННЫЙ БОГОМ»
(За 20 часов до покушения)

1
Задумчиво озираясь, Петр тяжело вздохнул.  
«Эх! Сейчас бы заснуть, а проснуться, когда уже все по-другому, новому и светлому! Когда будет уже во власти в России – издревле предсказанный – «Богоносный правитель». Он же – «Великий Махди», что значит «Направленный Богом». Он же «Великий гончар» и «Объединитель христианства и ислама». Вообще – проснуться на рубеже 2020-х; когда настанет уже таки «Золотой Век человечества»!...
И тут Петра осенило.
«А может я здесь из-за своего недавнего выступления на религиозно-исторической конференции?... А и вправду...»
Он стал прокручивать в голове череду событий, так или иначе с нею связанных.
У конференции было длинное, путанное название «о месте русского православия» и столь же «российского ислама» в жизни «современного Российского государства». Об их «взаимодействии» и «тесном», «взаимодополняющем сотрудничестве». Действительной же целью было ничто иное как еще большая консолидация православных и мусульман – как, в прочем, и всех верующих и неверующих – вокруг Кремля.
До сегодняшнего задержания, удивляясь, Петр не вполне понимал, что явилось настоящей причиной, включившей его – далеко не «ура-патриота» – даже не в число приглашенных, а именно в число выступающих. Теперь же, все вдруг поняв, он догадался, что это была далеко не случайность.
«Не иначе как товарищи из ФСБ», – подумал Петр. – Все и устроили. Вот только зачем? Да еще с такой, совсем даже не патриотической темой моего выступления: «Великий Махди как предстоящий преобразователь ислама и его историческая роль в будущем России».
Можно было, конечно же, предположить, – рассуждал Петр. – Что кто-то из «органов», прочитав мою недавнюю статью, решил использовать древние исламские пророчества об этом самом «Направленном Богом» уже против определенных религиозных кругов в российском исламе. Но, нет. Статья была посвящена не столько даже самому Великому Махди, сколько анализу-сопоставлению и его самого и будущего великого правителя России; также предсказываемому авторитетными провидцами, но уже русского православия.
Тем более что в статье приводились столь же нелицеприятные слова и в отношении современных церковных руководителей. Больше того. Говорилось, что и саму нынешнюю российскую власть – причем, именно с точки зрения тех же самых религиозных авторитетов – ждет неизбежное и полное фиаско.
– Да, уж!... – протянул Петр. – Вот уж мастера многоходовых интриг... Получается, что кто-то из руководства ФСБ, прочитав прежде мою статью и устроив затем мое выступление на конференции, хотел «убить» даже не двух – трех зайцев! Потрясти, так сказать, в очередной раз зыбкие «устои» современной России. А это значит, что в ФСБ закрутилась уже «некая» подковерная борьба. В прочем, не только там. Сейчас везде: «Быть или не быть». «Пан или пропал». Ведь еще чуть-чуть и «запахнет» в стране, как говорится, «сильно жареным».
«Так, стоп! – воскликнул Петр. – А я-то здесь тогда по воле каких «товарищей из органов»? Тех, что за смену власти или против? Я-то ведь, по большому счету, ни тем, ни другим совершенно не нужен. Ну, если только в качестве арестанта и жертвы. Причем, подходящим в этой роли даже для обеих сторон. Как говорится: «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти».
Так, минуточку… – думал Петр. – А в качестве арестанта для какой тогда цели? Для показательного суда? Для устрашения? Или так – на всякий случай? Да уж – перспективочка…»  
Петр печально вздохнул и, вяло усмехнувшись, подытожил.
«Но нет худа без добра. По крайней мере, версия о связи ФСБ и конференции походит на правду. А главное – многое объясняет. И почему я здесь. И отчего оказался на конференции. Как объясняет и все прочее».    
Он вспомнил срочный вызов к проректору на следующий после конференции день.  
Тот, в ожидании Петра, нервно вышагивая, гневно сверлил пространство кабинета злыми глазами.
«Да это же явная диверсия! – начал проректор сразу в карьер. – Крамола! Покушение не только на государственно-духовные, но и на духовно-государственные устои России!»
Но внезапно раздавшийся телефонный звонок не только отчего-то охладил пыл «бичевателя», но и вызвав крайнее недоумение, вогнал его в долгий ступор.  
Уже позже Петр узнал, что звонок касался именно его. Именно в этот самый момент «пронеся» мимо Петра подготовленный уже «волчий билет». Который, как оказывается, был ему уже с самого утра «приготовлен» и ждал только последних «формальностей».      
Петр вспомнил, как проректор, любивший простоту, изъяснявшийся всегда «прямолинейно», и оттого, видимо, так и не ставший ректором, положив трубку, произнес не только с досадой, но и отчего-то излишне петляя:  
– Казалось бы, молодой преподаватель уважаемого университета, кандидат наук и вполне даже перспективный ученый. – он говорил без всякой интонации и явно продолжая думать о только что услышанном. – И вдруг вносит в идиллию продуктивного сотрудничества и государственно-религиозного взаимопонимания, не слабую такую ложку дегтя… Я бы даже сказал полный «здец»… – он слегка «отвел душу» парой выражений «ниже пояса», а затем с печальным недоумением спросил. – Оно вам надо: все это просветительство народа и просвещение масс?...  
Озадаченный странным указанием не то что «не увольнять», а даже «не трогать», проректор, путаясь в оборотах речи и выводах, махнул наконец неопределенно рукой. Окончательно замолчав, ненадолго задумался. А затем и вовсе растеряно, но не без злого сарказма, пробурчал: «Вы еще здесь? Идите, работайте на благо Родины». Хотя «молодой и перспективный» явно тянул в его глазах не то что на «волчий билет», а и вовсе – на всеобщее порицание, с пожизненным клеймом «национал-предателя». В прочем, и было за что.
Петр, вспомнив вдруг конференцию, сдавленно, чтобы не закровоточила губа, засмеялся.
И в правду. Одна только цитата из предсказания иеросхимонаха Аристоклия Афонского: «Конец России будет через Китай», чего только стоила. Особенно подкрепленная словами святого Иоанна Кронштадского: «Освобождение России придет с Востока». Сгоняя полуденную дремоту первые ряды уставились на выступающего крайне недоуменно.
А пока одни переглядывались с другими, Петр, понимая, что шансов довести свое выступление до финальной точки в дальнейшем будет все меньше и меньше, решил поторопиться.
И было почему. Уже следующая цитата из старца «И будет жизнь совсем другая… Крест Христов засияет над всем миром, потому что возвеличится наша Родина и будет, как маяк во тьме для всех», без обиняков говорила устами пророчествующего Аристоклия о том, что нынешняя власть – мягко говоря – плоха, «Родина» при ней не «возвеличивается», «крест Христов» не «сияет», и что лишь с ее уходом «будет жизнь совсем другая». Более того. Старец, устами Петра, как-то даже явно призывал теперь прийти, наконец, новую уже власть. И чем скорей, тем лучше.
Больше того. Слушая Петра, присутствующим на конференции не сложно было сделать уже вывод и о том, что все действия нынешних власть предержащих по конфронтации с Западом и сближением с этим самым Китаем, – от которого ей и «конец» – как раз и свидетельствовали, что, чем ближе к Китаю, и чем дальше от Запада, тем, стало быть, этот самый «конец» скорей и ближе.  
Дальше – больше. И из последующего выступления Петра и из анализа предсказаний Аристоклия и вовсе выходило, что старец, пророчествуя «Крест Христов засияет над всем миром» при котором и «будет жизнь совсем другая на земле», ставил тем самым и своего рода «крест» уже и на исламе. По крайней мере, «сияние ислама», причем «над всем миром», – на что определенные его круги и надеялись – отвергались напрочь. Что тут же соответствующим образом отразилось на некоторых лицах, относимых к православно-церковным чинам. Правда, ненадолго; общее недоумение и ропот, слившись, взяли вверх.  
Да и в самом деле. Говорить все это с трибуны на православно-исламской конференции, да еще замысленной для укрепления позиций Кремля? Да еще и основательно все это «разжевывая», добавляя новые материалы и столь же обстоятельно рассуждая с использованием новых и новых авторитетных имен. Мыслимо ли?!...
Тем более, когда выступающий, точно вспомнив о чем-то пропущенном и важном, не найдя ничего лучше, как вновь вернувшись к Аристоклию, доходчиво объяснить присутствующим, что слова: «Потому что возвеличится наша Родина и будет, как маяк во тьме для всех», нужно понимать нынешним религиозным чинам в том числе и так, что их сегодняшние хвалебные славословия современной власти, уже завтра и завтрашней властью – и при которой только «и будет жизнь другая» – восприняты будут уже с очевидной оценкой.
Больше того. Видимо, посчитав, что и этого мало, Петр, не то, что даже с укором, а с какой-то даже душевной болью, стал цитировать затем известного религиозного философа конца XIX века Владимира Соловьева: «Внешний образ раба, в котором находится наш народ, – с горечью произносил Петр, то и дело с упрёком вскидывая глаза в зал. – Жалкое положение России в экономическом и других отношениях не только не может служить возражением против ее призвания, но скорее подтверждает его. Ибо та Высшая сила, которую русский народ должен провести в человечество, есть сила не от мира сего… Когда наступит час обнаружения для России ее исторического призвания, никто не может сказать, но все показывает, что час этот близок, даже несмотря на то, что в русском обществе не существует почти никакого действительного осознания своей высшей задачи. Но великие внешние события обыкновенно предшествуют великим пробуждениям общественного сознания…»
Видимо, чтобы понимание сказанного присутствующими еще более усилилось, Петр, и дальше рассуждая о дне сегодняшнем и дне завтрашнем, повторив «Великие внешние события обыкновенно предшествуют великим пробуждениям общественного сознания», привлек затем в «судьи» еще одного религиозного авторитета. Вследствие чего и вовсе выходило, что святитель Феофан Полтавский, явно заглядывая дальше и видя больше нынешних власть предержащих, в том числе и церковных, был в своих пророчествах прямолинеен и беспощаден еще больше, чем иеросхимонах Аристоклий или мыслитель Соловьев. Да и в правду! Его предсказание совсем уже перечеркивало и все и вся в нынешней России.  
«В России – пророчил святитель Феофан – будет… правитель предизбранный Самим Господом. Он будет человек пламенной веры, великого ума и железной воли… Он прежде всего наведет порядок в Церкви Православной, удалив всех неистинных, еретичествующих и теплохладных архиереев. И многие, очень многие, за малыми исключениями, почти все будут устранены, а новые, истинные, непоколебимые архиереи станут на их место...»
Это был уже явно перебор! Зал недовольно зашумел.
Петр же, точно получив теперь один единственный шанс сказать всем и во всеуслышание «правду жизни», об их церковной ответственности за поддержку нынешнего государственного режима, об их «неистинности» и недопустимой «теплохладности», пошел уже