Anthropos phago (киносценарий)

как она выросла! Три дня назад я был у них в гостях. Дороти уехала из твоего ужасного дома, и мы сняли ей отличную квартиру в центре города. Платим ей деньги, так что дочь великого писателя Рональда Дойла ни в чем не нуждается.
Рональд: - Спасибо, Майк. Великий писатель? Снова будешь просить меня писать?
Майкл: - Сейчас не об этом. Скажи, зачем ты обратился в газету и что за интервью ты собрался давать?
Рональд: - Мне нужны были деньги.
Майкл: - Врешь, ты зарабатываешь достаточно, и на жизнь тебе хватает. Так что ты собрался рассказать?
Рональд: - Почему бы вам меня не убить?
Майкл: - Вот и меня об этом же спрашивают мои коллеги. Что я им должен ответить? Что ты мой друг? Смешно! Такими категориями деловые люди не мыслят. Так, что мы им ответим?... Не знаешь. Ронни.  У меня мало времени, я не могу с тобой долго нянчиться, скоро самолет. Ну как, дочь в порядке? Все хорошо?
Рональд: - Да, Майкл. (снова взял в руки фотографии)
Майкл: - Я прилетел сказать тебе две вещи. Первая – если ты снова пойдешь в какую-нибудь газету…
Рональд: - А разве ты меня отпустишь?
Майкл: - А что я должен привязать тебя к кровати в этом номере отеля? Ронни, повторяю, если ты пойдешь в какую-нибудь газету, не представляешь, что они сделают с твоим ребенком. И я не шучу. Тогда я уже ничем не смогу ей помочь. Ты меня понял?
Рональд: - Вы подонки.
Майкл: - И второе. Держи. (протянул крошечный сверток)
Рональд: - Что это?
Майкл: - Еще один подарок уже не от меня, а от агентства. Открой. Только аккуратно, не нажимай. Это капсула. Если через три дня ты не позвонишь мне (надеюсь, телефон не забыл)  и не скажешь, что будешь продолжать работать на нас, тебе нужно будет просто положить ее в рот и раскусить. Делается это очень легко. Не волнуйся, ты ничего не почувствуешь, через две минуты все закончится... Кстати, если ты будешь с нами сотрудничать, можешь не возвращаться и писать здесь. Или в любой точке мира, где только пожелаешь. Такое условие для тебя оговорил я. Мы друзья, Ронни, поэтому я не могу не думать о тебе. И еще одна небольшая дружеская просьба. Если ты все же надумаешь съесть эту дрянь, пожалуйста, выбери публичное место - там, где будет много народу. Тебе же это ничего не стоит. Скажем, недалеко от Лувра есть замечательный парк, где можно прокатиться на карусели, выпить газированной воды, она там очень вкусная, только сегодня утром был там, а потом сесть на скамеечку и… Пусть тысячи людей засвидетельствуют добровольную кончину великого писателя. Во всяком случае, так будет лучше, чем это сделает кто-то другой. Ну а не сможешь -  тебе помогут - не волнуйся. Все, Ронни, у меня мало времени, я поехал, ровно через три дня жду твоего звонка. Дороти привет передать?... Извини. Кстати, если будешь с нами работать, я отправлю ее с малышкой в Париж, ты сможешь видеть свою дочь, когда захочешь, и все остальное я сделаю для тебя. Все, Ронни, прощай, дружище, рад был тебя увидеть! Ровно через три дня!

- 102 –

Парк. Рональд долго бродил по дорожкам, потом подошел к киоску, зачем-то выпил газированной воды. Подошел к карусели и наблюдал за людьми. Дети в восторге с замиранием сердца кричали. С какой-то мамочки слетела шляпка и Рональд, подхватив ее на лету, дождался, когда карусель остановится, вернул ее женщине. Наконец, медленно побрел к скамейке, которая виднелась неподалеку. Сел. Достал крошечный сверток, развернул и уставился на капсулу. Уже закрыл глаза и хотел положить ее в рот, но в ужасе отдернул руку. Беспомощно огляделся. Спрятал капсулу в карман и вынул книгу, ту самую. Открыл ее, но тут же захлопнул. Снова открыл, вдруг начал вырывать страницы. Их собралась уже большая кипа, и тогда он бросил ее в урну, стоящую рядом. Достал спички и поджег. Долго следил за тем, как разгорается пламя и шевелил губами, словно молился.

- Рональд: - Господи, уничтожь эту книгу. Уничтожь миллионы их разбросанные по всему свету. Пусть появится на земле место, где никто ее не читал, ничего не слышал о  Рональде Дойле. Ведь это так просто сделать шаг в сторону, потом еще и еще, стереть  из жизни всего один позорный факт. Все остальное оставить так, как есть. Будет светить солнце, будет кружиться карусель, раздаваться веселый детский гомон, но не будет проклятой книги. Господи, если ты есть, если ты со мной – помоги!

Он смотрел на огонь, и белые языки пламени, словно гипнотизировали. Потом встал со скамейки и медленно пошел прочь. Он шел по какому-то наитию. Ноги его двигались сами собой. Какое-то время он брел по дорожке парка, потом ступил на мягкую траву. Вот показались кусты и редкие деревья. Вдруг за одним деревом резко повернул направо, за следующим налево. Все напоминало какой-то удивительный ритуал. А когда перед ним возникли два высоких дерева (они словно выросли в эту секунду), Рональд Дойл, не задумываясь, шагнул между ними и… исчез.

- 103 -

Наши дни. Кабинет Рональда Дойла.

Франк: - Так Рональд Дойл попал в параллельный мир. В свой Париж… Рональд Дойл, человек-вулкан, извергающий толщи лавы, в которой меркнет история. Она плещет через края, сжигая все на своем пути.
Рональд Дойл: - Это не история. Ваша история переписана не один раз. Это правда.
Франк: - Только, кому она нужна?
Рональд Дойл: - Вам!
Франк: - Мы закончили? Хороший финал!

Он отложил ручку и посмотрел на Дойла, который сидел задумчиво и молчаливо.

Рональд Дойл: - Закончили? Нет. Не совсем.
Франк: - Продолжим завтра?
Рональд Дойл: - Сегодня. Сейчас. (жестко)
Франк: - Можно спросить – на этих фотографиях ваша дочь? (показал на стену)
Рональд Дойл: - Да.
Франк: - А откуда у вас ее взрослые фотографии? Вы с ней виделись?
Рональд Дойл: - Больше ни разу в жизни. Спустя много лет я встречался с одним человеком из агентства, который мне их дал. Зовут его Блэйк. А моей девочки больше нет. Год назад она ушла из жизни. И Дороти давно нет, и Майкла. Он зачем-то покончил с собой на старости лет. Отравился. Никого нет. Осталось только проклятое агентство и я.
Франк: - Неужели какая-то книга могла иметь такие последствия? А агентство, оно было в вашем мире?
Рональд Дойл: - Да. Оно так же начинало свою деятельность, и главным направлением была культура – в этом весь смысл.
Франк: - Без вашего романа они ничего не смогли?
Рональд Дойл: - Эта книга имела какую-то дьявольскую силу. Она стала толчком всему. Это направление было для агентства экспериментом. Они сами не ожидали такого успеха. Но только за первый год мою книгу купили и прочитали более семидесяти миллионов идиотов. Впрочем, идиотами они стали потом. А без нее у этих ребят все рассыпалось и сошло на нет. Все умерло. Удивительно, но это правда. Блэйк, находясь здесь, сумел это узнать. Больше в моем мире агентства нет.
Франк: - Удивительно. Какая-то книга…
Рональд Дойл: - Талантливая книга, дьявол ее побери.
Франк: - Зачем вы потом вышли из своего убежища?
Рональд Дойл: - Не хотел жить. Тебе этого не объяснить. Но меня они почему-то не тронули. Я тридцать лет не выходил отсюда, но в восьмидесятые снова ступил на вашу землю, прочитал газеты, посмотрел, как вы живете. Потом девяностые, двухтысячные. Я был в ужасе от того что происходит.
Франк: - Вы преувеличиваете. Кстати, почему ваш Париж так отстал? Вы этого хотели? Почему здесь нет компьютеров, нет современных телефонов. Вы отброшены на полвека назад! Где научный прогресс? Где все открытия человечества за последние десятилетия? Вы даже не дали объединиться Европе!
Рональд Дойл: -  Ваш прогресс продвигали военные - ты это не понимаешь? Только благодаря им появлялись новые технологии, которые людям не нужны. Новое вооружение, космос,  спутники-шпионы, компьютеры. Все во благо победы. А это порождение спецслужб – Интернет? Теперь к каждому в постель может заглянуть кто угодно, услышать тебя, даже увидеть, прочитать переписку, снять деньги с твоего кошелька, загнать в толпу социальных сетей, вывести на площади, устроить революции, поджоги. В этом ваш прогресс? Здесь даже климат другой. Здесь не было с тех пор ни одной войны – ни в Корее, ни во Вьетнаме, ни Афганистане, никто не вешал Саддама, не убивал Каддафи, не бомбил Югославию…
Франк: - Так вот почему мой отец до сих пор жив.
Рональд Дойл: - Ваш отец?
Франк: - Он не получил тяжелого ранения в Югославии, потому что там не было войны, и не скончался от его последствий год назад. Так вот почему в вашем Париже я не встретил свою жену. Ее мать лечила моего отца. Там в клинике мы и познакомились с Жоан. А здесь отец не пострадал и остался в своем Провансе, где и живет до сих пор… И все какая-то книга…

Некоторое время они молчали.

Франк: - Вы вышли из своего Парижа, но почему с вами не покончили?
Рональд Дойл: - Не знаю, но я этого хотел. После того, что я увидел, в моей жизни больше не было никакого смысла. Они меня сразу же нашли - в парке висят камеры. Нашли и предупредили, если заговорю, пострадает моя дочь. Я молчал. Год назад моей дочери не стало, а потом появились вы… Знаете что, Луи, поедемте в одно место. Сегодня хорошая погода, пройдемся, там и поговорим. Вот, возьмите деньги.
Франк: - У меня еще есть. И зачем столько?
Рональд Дойл: - Даю – берите. Купите себе газированную воду. Там она очень вкусная.

- 104 –

Рональд Дойл сидел на скамеечке в парке и лениво нежился в лучах полуденного солнца, которое щедро палило, согревая его дряблое лицо и покрытые тонкими черными жилами морщинистые руки. Была поздняя осень. Желтая листва уже сбросила  это шелестящее покрывало, отдавая дань наступающей зиме и смене времени года. Он сидел и о чем-то думал, глядя по сторонам. Взгляд его был отрешенным, потухшим. Казалось, вжавшись в скамейку, он останется здесь навсегда и будет трепетно ловить свежий воздух, пока не превратится в статую, большую и величественную, невозмутимо взирающую по сторонам. Ее будет обдувать ветрами, поливать холодным дождем, леденить равнодушным морозом, и она замрет навеки бескровным изваянием...
Франк подошел, протянул ему бумажный стаканчик, и Дойл с жадностью его опорожнил.

Рональд Дойл: - Все. Мою историю вы дописали. Интервью закончено.
Франк: - Что же дальше?
Рональд Дойл: - Теперь мы сделаем одну простую вещь. Сядьте, не маячьте... Книга еще не дописана. Всем наплевать на какого-то старика, который жил полвека назад и теперь готов отправиться на тот свет. (посмотрел на солнце) Я вам, Луи, больше не нужен. Я никому больше не нужен. Теперь вы без моей помощи возьмете эти главы и вставите их в большую книгу, которую напишете о том, что случилось с вами. А вот на вас им не наплевать. Вы дитя их времени - вам поверят. Теперь поняли, почему это должны сделать вы, а не я?
Франк: - Вы издеваетесь? (смеется)
Рональд Дойл: - Слушай и не перебивай. (он торопился, голос его начинал нервно срываться) Ты напишешь книгу о том, что с тобой произошло с момента, как ты меня нашел. Ты должен писать примитив. Главы не должны быть более 3-4 страниц, иначе читать тебя не будут. Люди разучились читать. Этих тупых скотов приучили к тому, чтобы их внимание не переутомлялось, поэтому делать это нужно короткими предложениями. Никакого второго плана.
Франк: - Что такое второй план?
Рональд Дойл: - Посмотришь в своем любимом Интернете, разберешься. Хотя, здесь нет Интернета… Это, когда говорят одно, а подразумевают другое. Человек намного сложнее, а сегодня пишут примитив.