знакомым!
На следующий день у геологов и геофизиков была камералка – показывали Игорю Георгиевичу материалы и докладывали об «успехах». Которыми ни у кого и не пахло.
Если признаться честно, площади со столь простым геологическим строением, на которой мы должны ну хоть что то найти, даже не месторождение, а примитивное рудопроявление, я еще не видел. Основными породами были древние песчаники, причем всего несколько их разновидностей, в которых не путались не только наши молодые специалисты, но и студенты на практике. Интрузивные образования – линейные дайки и небольшие массивы – так отличались по цвету и другим четким признакам и между собой, и от вмещающих песчаников, что их не спутал бы первокурсник. А разрывные структуры, или разломы, так хорошо пропечатывались на фотоснимках местности с самолета, что пропустить их было невозможно. И при всем этом, никаких современных образований приличной мощности! То-есть, никаких наносов, скрывающих коренные породы. Ну разве что в нескольких долинах, и то не более одного-двух метров мощностью – мы уже не знали куда отправить БКМ, который и создан такие наносы преодолевать!
При всей этой простоте (для геологов) мы конечно разломы канавами вскрывали, подозрительные места тоже, и везде отбирали пробы. В камералке всегда лежала целая их куча, и любым попутным транспортом они отправлялись в партию, а куча тут же пополнялась новыми. Причем, на пробы особой надежды мы не питали, потому что измененных пород, в которых могла быть хоть какая руда, пока нигде не выявили. Так что, в смысле возможного успеха, дела в отряде были совсем плохи. Но куда денешься? Никуда. И то, что у нас есть, мы Игорю Георгиевичу показывали.
После обеда повезли главного геолога в поле, убедить, что рассказывали мы чистую правду. Провезли по лучшим местам, и… наконец от него услышали:
«Все, сдаюсь! Рудного объекта у вас не будет! Но работу нужно завершить! Что бы второй раз сюда не возвращаться!»
Геологи радостно заулыбались и загудели – не отругал нас Игорь Георгиевич, согласился, что ничего хорошего и дальше на нашей площади не предвидится. Все как по команде полезли в кузов машины.
А в отряде в это время заканчивалась подготовка к сабантую. В столовой под руководством поварихи женщины резали овощи на салат, в невиданном ранее количестве на печи жарилась сайгачатина. Всем в отряде должно хватить, все должны запомнить этот день, день рождения моего ребенка! Вернувшись в отряд, геологи тоже не остались без дела, работа нашлась и для них.
На сабантуй в распоряжение временных работников представлялась столовая, а для ИТРовцев, моих друзей и коллег, готовился домик Виталия и Славы. Из него вынесли кровати, зато занесли столы из камералки, и составили их в один ряд от окна в одном конце домика до его двери в другом. Затем собрали все стулья и табуретки, расставили, и я их сосчитал: места хватит всем.
Шумел отряд до глубокой ночи. Я только успевал принимать поздравления, да бутылки из рюкзака вытаскивать! В первый перекур парочку отнес в столовую, где сидели канавщики и шофера, успевшие одну большую прикончить. Палатку с молодежной компанией тоже навестил, выслушал поздравления в свой адрес и адрес жены, оставил у них две бутылки вина. Что они приняли с восторгом.
Утром отряд проснулся поздно как никогда, канавшики вместе со всеми, и на работу, на канавы для воскресений не пошли. Отлично – тут же я скумекал – «Пахан» еще неделю будет в неведении, что пистолетика у него нет. Только и мне эту неделю придется из отряда поменьше отлучаться, в направлении на канаву, возле которой пистолетик и был спрятан.
Народ, в мужской половине, нуждался в лечении, и к нам с Леней в домик, где остаток ночи провел и Игорь Георгиевич, зачастил. Я всех отправлял к Виталию и Славе, помочь разобраться с лишней в их домике мебелью, после чего обещал лечение. Через полчаса они кучей вернулись, с остатками вчерашней закуски. Пришлось последние бутылки из рюкзака доставать и по очереди – стаканов всем не хватило – приводить организмы в порядок. Игорь Георгиевич тоже пригубил, совсем немного, и распрощавшись со всеми, с сумкой полез в Газон, абсолютно трезвый шофер которого уже протирал тряпкой переднее стекло. Я и Леня к машине подошли, еще раз пожать руку главному геологу. Которому за все время ни словом не обмолвились насчет наших страстей вокруг пистолета и «Пахана».
Часть двадцатая.
Газон увез Игоря Георгиевича в партию, Леня убежал в столовую, напомнить поварихе, что обед сегодня не отменяется, а я остался без дела. Отряд как-то попритих: женщины из палаток и домиков еще не вылезали, а похмелившиеся мужики снова в них залезли, наверстать упущенный ночью отдых. Я в своем домике тоже упал на кровать, в надежде подремать, но мысли в голове к дреме не располагали. Сегодня воскресенье, и как поведет себя «Пахан»? Найдет ли время навестить канаву и проверить, на месте ли пистолет? Или сделает это в другой день недели после работы? На его месте я бы не утерпел, навестил сегодня.
Кстати, не забыть сбегать к луже, устроить и волку-инвалиду праздник. После сабантуя остатков еды – дай бог в рюкзак поместить. Но это позже, ближе к вечеру. А сейчас… сейчас Леня в домик вернулся, упал как и я на кровать, на меня посмотрел, и с улыбкой поделился интересным наблюдением:
«Ты знаешь, что красавица Розочка вчера не ела и не пила в компании, а валялась в своей палатке? Причем одна!»
«Быть такого не может!» - я не очень и поверил, но вспомнил, что когда ночью навещал молодежь – обрадовать еще двумя бутылками вина – Розочки среди других не заметил. А подумать, что одна валяется в палатке – мне и в голову не пришло! Ей же найти мужика на ночь – раз плюнуть!
«А вот и может!» - Леня улыбнулся еще ярче, - «У нас в домике не была, с молодежью тоже – я к ней в палатку и заглянул, проверить, мало ли что. А она трезвая, уже в спальнике! Можно считать, что в напарника Палыча втрескалась по-настоящему!»
«Я же тебе говорил: подарок Ромочки, золотой крест, которым человека убить можно, она постоянно поглаживает и целует!» - поддержал Леню, но тут его и озадачил, - «А может, теперь ее ребята побаиваются! Знают, кто у нее сейчас любовник, а Рома парень крепкий, все видели, как он бедного Гришу и в нокаут отправил, и фингал на глаз повесил!»
Леня, при упоминании Гриши улыбаться перестал и тяжко вздохнул:
«На тебя вся надежда, что найдешь, где он спрятан. Но, пока «Пахан» деньги из отряда не повезет – здесь сиди! Что б не видел, как ты вокруг по кустам бегаешь – он же сразу подумает, что пистолет ты увел, а теперь деньги Палыча и Гришу ищешь! И деньги перепрячет получше, что бы только в следующем году за ними вернуться!»
Прав Леня, сидеть в отряде мне придется. Об этом мы уже все обговорили, и на пару минут оба замолчали. А когда я на него глянул - мой друг и товарищ чуть слышно посапывал с закрытыми глазами. Я то хотел у него как школьник отпроситься – теперь придется сбегать к волку на лужу без разрешения.
По проторенному «обходному» маршруту через час был на месте. Бедолагу нашел быстро, вернее он меня - по сухой промоине метров в пятьдесяти от лужи пробежал-пропрыгал, с трудом на моих глазах из промоины выбрался наверх, и пришканделябал ко мне метров на пять. Замер, еле заметно подергивая хвостом - как и задние ноги слабо его слушал. Рюкзак я снял, развязал, вынул мешок с едой, и начал к волку подвигаться, вываливая на землю остатки жареного мяса, хлеба, косточки и уже непонятно что и для меня. Волк подпустил на два метра! Потом задергался, закрутил головой… не стал его напрягать, высыпал из мешка все остальное, и отошел на шаг. Волк крутить головой перестал, с минуту мы смотрели друг на друга. Потом медленно-медленно – шажок-прыжок – начал к еде продвигаться. Осторожно, глядя мне в глаза. Наконец схватил ближний кусок, проглотил, потянулся ко второму… и пошло! Глотал с жадностью, быстро и на меня уже не обращая внимания. Неужели все поместит в животе? Не стал ждать этого момента, тихонько отошел, и через час был в домике, где Леня все еще посапывал в кровати.
Понедельник и вторник отряд отработал без происшествий. А в среду вечером «Пахан» прошел к палаткам молодых радиометристов, двое из которых имели ружья, и именно их о чем-то расспрашивал. Изредка по выходным эти ребята рядом с отрядом в долине стреляли зайцев, из которых молодежь варила кондер. Но все знали, что кондером в отряде не пахло уже больше двух недель, то-есть молодежь две недели охотой не увлекалась, и «Пахан» вернулся в свою палатку, как я заметил, с физиономией озабоченной.
Подождав до сумерек, Леня молодых охотников навестил, и поинтересовался, с чем к ним приходил «Пахан». Оказалось, с вопросом: когда они последний раз зайцев гоняли. Ребята ответили, что гонять зайцев давно надоело, стало неинтересным, и они теперь занялись сайгой: из отряда через горную гряду переваливают на равнину, где сайга всегда есть, и если она пасется у подножья горок, пытаются к ней подкрасться. Пока не получается. Леня пожелал им успеха, и вернулся в домик.
«Похоже, «Пахан» на канаву сбегал, и пистолетик не нашел», - доложил мне, - «иначе зачем у ребят интересоваться, ходили ли они в долину добывать зайчиков. Потому что если ходили –рядом с его канавой могли побывать, случайно на пистолетик наткнуться. Но ребята давно охотятся совсем в другом месте, и «Пахан» не знает, что делать дальше».
«Дальше будет парочки расспрашивать, которые по вечерам в кустики уединяются. До канавы от отряда недалеко, могут и добраться», - улыбнулся я Лене, - «и если до этого дойдет – значит знает точно, что пистолетик у него увели».
«А нам что делать?» - Леня заволновался.
«Как договорились – делаем вид, что не при делах. Хорошо бы еще раз прокатиться вокруг сгоревшего Камаза, мол партизан Гриша уже так разложился, что запах не пропустишь, или кости - зверье и птицы растаскать успели».
«Точно!» - Леня воодушевился, - «Я с ребятами и шофером поговорю, и в выходной еще раз Гришу поищем, теперь по запаху. И ты обязательно поедешь! Не найдем ничего, но подозрение от себя точно отведем: ищем партизана, значит о «Пахане» как преступнике ничего не знаем!»
«И в партию пора машину отправить!» - напомнил я о другой договоренности, - «Желающих прокатиться заранее определить, обязательно без «Пахана», и старшим назначить молодого техника, лучше всего женщину. Что бы убедился: машина в партию никого из серьезных людей не повезла».
«Придется посылать», - Леня почесал затылок, - «По другому деньги Палыча от этого гада не получить».
До субботы «Пахан» выглядел слегка возбужденным – если знать, что у него есть от чего возбудиться. После работы чаще обычного прохаживался по отряду, разговаривал с топиками, радиометристами и даже с молодыми ИТР-овцами. Позже Леня втихаря у них же интересовался, о чем был разговор – и все отвечали, что ни о чем, то-есть о ерунде, но некоторые отметили, что «Пахан» прямо прожигал их взглядом, словно хотел проникнуть в мысли и что-то для себя в них понять.
А в субботу после работы Леня показушно, с лишними разговорами и суетой начал формировать команду для еще одной попытки
