в лапах страха

кукловода.
(так кто они все такие? куда делись оригиналы? почему вокруг одни копии?..)
Она движется по воле рока, выполняет заданные команды, учувствует в процессе жизни, стараясь не выделяться из толпы, но... В угоду чему это всё затевалось? Кем придумано? И как далеко зашло?.. Может происходящее, часть какого-нибудь чудовищного эксперимента, а копии нужны лишь для того, чтобы появилась возможность взглянуть на себя со стороны в условиях стагнации?! Увидеть свою сущность такой, какой она стала под влиянием современного мира. К чему привело глобальное мышление, и невосприимчивость к чужой боли. Что засело в грудной клетке, на том месте, где раньше теплилась жизнь... Куда сгинула душа... В чём растворились эмоции...
Порой Светка видела перед собой раскачивающуюся фигуру в лохмотьях с гнилым лбом и синюшными руками, от которых несёт трупным смрадом. Мутный взор терялся в пустоте. Босые ступни месили грязь под ногами. В патлы длинных волос вросла плесень... Вне сомнений, фигура принадлежала мертвецу.
«Но разве могут мертвецы ходить?.. Как такое возможно?»
В мире много иррационального, и Светка отчётливо видела себя в нём. Как и отождествляла застывшую на пути темень с останками собственной души. Взор заслонился мглой, в груди росли кристаллы льда, под лобной костью копошились гнилые мысли. Тогда Светка всё же пригляделась и ужаснулась вдвойне... Она увидела, как раздувается и опадает под натиском чего-то, рвущегося извне живот копии. Внутри явно что-то сидит, – возможно, с незапамятных времён – и теперь, набравшись сил, желает проникнуть в реальный мир, в обитель чувств и света! Это именно оно чинило злость и страх, культивировало предательство и насилие, порождало неприязнь к друзьям и близким. Потому что одним страхом сыт не будешь.
«Как младенцу нужно молоко матери, так злу необходим негатив!»
Светка вздрогнула.
Последнее время она, как никогда раньше, хотела, чтобы её оставили в покое. Разве не так рожают потомство хищники? Вдали от прайда или стаи, чтобы злобный самец не сожрал новорожденных. Ведь так бывает довольно часто. Именно потому будущая мать инстинктивно, – а может, осознанно! – уходит в непроходимую чащу леса, в раскалённые пески пустыни или на ледяные просторы Арктики. С одной лишь целью: чтобы сберечь потомство. Её не останавливают ни страх, ни боль, ни голод – ведь, как это ни странно прозвучит, она движется навстречу новой жизни.
«Стоп! Тогда навстречу чему, закрыв глаза, шагаю я?..»
Светка почувствовала, как с ног до головы покрывается противными пупырышками.
- Ты как? – спросил Олег, когда они оказались уже в коридоре. – Всё в норме?
Светка кивнула, стараясь поскорее избавиться от жуткого образа собственного лицемерия. Да-да, это было именно оно: поникшее, распираемое изнутри паразитами, с гнилыми от постоянного бездействия конечностями и впалыми от слёз глазами. Такое оно и есть. Таким оно и должно быть! Это вовсе никакая не копия. Не эксперимент. Не кара небес, уставших терпеть людскую аморальность.
«Это я. Сволочная. Стервозная. И просто глупая».
- Ты не обращай внимания на этого придурка, – сказал Олег, явно виня в постигшем Светку ступоре горластого Палита. – Он запугивать только мастер, да орать почём зря – сама ведь знаешь... А как до дела дойдёт, первым же дурачка включит, – мальчик попытался изобразить на бледном лице улыбку.
Светка улыбнулась в ответ. Заставила себя откинуть плохие мысли прочь.
- Да, ты прав, – кивнула она. – Нужно забыть поскорее.
Откуда не возьмись, появился Мороз – его огромный силуэт заслонил свет, заставив Светку снова сжаться в комок.
Олег расправил плечи, с вызовом посмотрел в глаза однокласснику.
- Да расслабься ты, – Мороз, шутя, изобразил боксёрскую стойку. – Я слышал, как ты этого мутанта уделал – респект от меня! И впрямь, не зачем из-за такого дерьма собачиться. Я просто тогда на взводе был, сам понимаешь, а тут ты ещё... – Мороз посмотрел на трясущуюся Светку, ухмыльнулся. – Рыцарь недоделанный, блин... Шучу-шучу, не напрягайся!
- Я и не думал, – Олег опустил плечи и совсем уж изничтожился перед массивной фигурой одноклассника.
- Ладно, – отмахнулся Мороз. – Проехали.
- Проехали, – кивнул Олег, пожимая сунутую в нос пятерню.
Мороз оскалился и пошёл по своим делам, профессионально насвистывая под нос что-то из Жанны Фриске.
- Вот видишь, всё уже налаживается.
Светка неуверенно кивнула, вцепилась пальцами в лямку сумки.
- Спасибо тебе за всё, – прошептала она, косясь по сторонам. – Я бы в одиночку, сама не знаю, чего бы натворила...
- Да ладно. Не наговаривай на себя.
Они обменялись улыбками.
- Может, сходим, перекусим до дискотеки? Дождь вроде закончился. Ты как, не против?
Светка почувствовала, что снова куда-то ускользает. Только на сей раз не в глубинные недра, а вверх, в недоступные взору высоты! Сознание превратилось в развесёлого воздушного змея, коему не страшен даже морской вихрь. Лишь был бы цел леер, что связывает с земными ориентирами, а всё остальное сопутствующее и невесомое, как чувства!
- Ну так как? – переспросил Олег, спуская Светку с небес на землю. – Ты не против?
- Я? Нет... – промямлила Светка, всё ещё ощущая на губах солёный морской бриз. – Не знаю даже...
- Да что с тобой такое целый день происходит? В первый раз тебя такой разобранной вижу.
- Прости... Всё в порядке, на самом деле. Я бы с радостью, но мне дома нужно быть. Я не иду на бал. Так получилось, просто.
Светка была готова придушить себя собственными же руками, дабы прервать эту бессмысленную цепочку, состоящую из отдельных, не несущих никакого смысла фраз.
Олег молча ждал и только добродушно улыбался. По внешнему виду мальчика невозможно было сказать, о чём он сейчас думает.
Светка выдохнула, как профессиональный диктор.
- Мне Юрку нужно забрать из садика, – сказала она, спешно восстанавливая размеренный ход мыслей. – А то предки уже на последней «паре» звонили. Думается, следующий звонок будет в детский сад... и лучше, чтобы к тому времени ни меня, ни мелкого там уже не было.
- Ты только из-за брата не идёшь?
- Ага, – кивнула Светка и потупила взор. – А так... Я была бы очень рада пойти с тобой. Правда.
- Да ничего страшного, – Олег улыбнулся: широко и искренне. – Не переживай по пустякам. В другой раз обязательно куда-нибудь вместе сходим!
- Обещаешь? – Светка почувствовала, как горят щёки.
- Конечно! Зачем мне врать? – Олег посмотрел по сторонам и, обнаружив на подоконнике фиалку, тут же «придушил» один из цветков. – Вот, это тебе.
Светка онемела, с трудом заставила непослушные пальцы принять столь прекрасный дар.
- Прости, что не розы, – засмущался Олег. – Как только начну зарабатывать – исправлюсь!
- Уже исправился, – прошептала Светка, не сводя восторженного взгляда с миниатюрного цветочка.
Олег улыбнулся.
- Я тогда зайду, как всё закончится? Ты ведь не против?
Светка безвольно помотала головой.
- Не против, – она посмотрела в глаза Олегу и, набравшись смелости, благоговейно поцеловала мальчика в щёчку.
В этот момент в её сознании взорвался огромный фиолетовый шар, несравнимый по своей красоте ни с чем на планете Земля.

2.

В жизни Глеба была лишь одна-единственная машина – горемычная «десятка», которая, за чередой событий, превратилась в своеобразного члена семьи, с мнением которого приходилось считаться, не смотря на то, что это самое мнение всё чаще влетало в копеечку. А как вы хотели? Когда в доме поселяется калека, да к тому же в преклонном возрасте, тут уж, как ни крутись – жди финансового коллапса. И в этом случае, как правило, актуально одно из двух: либо надейся и жди, либо кардинально меняй устоявшийся порядок. Однако денег на покупку новой машины не было, и с данным фактом приходилось так же мириться. Марина постоянно ныла на сей счёт, но остаться без средства передвижения выглядело и того хуже.
А вот Сергей, в отличие от брата, был на «тачках» просто помешан. Да и финансы позволяли. Правда, лишь до поры до времени. После убитой «девятки», больше походившей на стратегический бомбардировщик, Сергей пересел в респектабельный «Мерседес» SL класса, отчего сделался полностью удовлетворённым и, самую малость, надменным, словно данная цель занимала его не один год, а отмеченная победной галочкой, тут же превратилась в достижение под номером один. Да и женщины, какими бы они ни были правильными, реагировали на мужиков за рулём подобных «купе», в большинстве случаев, одинаково. Будь жив академик Павлов, и по сей день, можно было бы развить его общепризнанную теорию рефлексов. Только использовать в качестве объекта наблюдения не собак, а самое красивое и желанное, что ступает в элегантной туфельке по поверхности планеты Земля. Хотя, как казалось Глебу, женщины не особо интересовали брата, когда тот находился за рулём дорого авто. Сергей то ли пересытился ими в бытность пилотирования «девятки», когда поклонниц стало много и сразу, то ли просто настолько упивался красотой и величием новой машины, так что на что-то другое его эмоций просто не хватало.
Что и говорить, уже тогда, у станции метро «Воробьёвы горы», между строк возвышенных изречений брата, относительно своей новой жизни и не своей новой машины, Глеб отчётливо читал совершенно иное. И это ему совсем не нравилось! Сергей мог сплавлять на волю небес, что угодно, вплоть до межгалактических войн каких-нибудь зиготообразных спор с ожившими отрыжками из древних римских плевательниц, – но не было никаких сомнений в том, что на счёт машины и работы, якобы, связанной с той, он заливает без тени смущения.
Глеб прекрасно знал брата, и понимал, что после всего перенесённого в детстве – вернее упорно вытренированного, – Сергей вряд ли откажется и дальше испытывать судьбу в роли профессионального игрока. Тем более что это сулило огромные «лёгкие деньги»! Хотя Сергей данную фразу просто терпеть не мог. Да Глеб и сам не мог её выговорить с уверенной интонацией: язык так и лип к нёбу, а комок в горле превращал речь в жалкое бормотание. В глубине души, каждый из братьев прекрасно понимал, как именно всё обстоит в действительности. А царившее между ними напряжение только лишний раз подтверждало неприятную данность.
«Кто попробовал однажды и выиграл – тот не остановится и дальше», – сказал кто-то из сокурсников Глеба во время возникшего на лекции спора...
Сам спор начался с совершенно посторонней темы.
Глеб отчётливо помнил, произошедшую в тот день дискуссию, которая для него самого открыла нечто иное, нежели задумывал вбить в неподатливые умы абитуриентов затеявший её профессор.
Разговор начался с того, что тучный лектор, по привычке восседая за огромной кафедрой и потягивая утренний кофе, – то ли специально расставляя сети, то ли просто о чём-то задумавшись, – сказал, будто тот же Александр Македонский не мог, в свою бытность полководцем, проиграть отдельную взятую битву кому бы то ни было. Хотя бы тому же Дарию – трусливому царю поверженных персов, который во времена грандиозной битвы при Гавгамелах мчался впереди своих солдат, силясь сохранить хотя бы жизнь, так как было уже не до чести. И дело тут даже не в характере самого Дария – будь на его месте кто угодно, думается, финал битвы оказался бы неизменным, потому что личность