«Третий путь или Охота на овец - 2»

зафиксировать момент, когда этот переход происходил,  и от чего зависело местонахождение точки перехода. Это было так же непросто, как следить за дыханием, отмечая точку, момент,  когда вдох завершен и начинается выдох и наоборот. Иногда это происходило, когда Он спускался в лифте, иногда, когда поворачивал ключ зажигания в машине. Пустотелое бытие, реальность которого, однако отрицать было бы самоуверенно, и которое в самых широких кругах окультуренной общественности определялось надуманным словом «жизнь», вдруг прерывалось, и Он окунался в то, что   составляло    реальность многих  лет Его жизни.
………………………………………………………………………………..
Он не спешил выходить из кабинета. Сейчас заглянет секретарша, чтобы в приоткрытую дверь произнести слова прощания….
Необязательными движениями раскладывал по местам бессловесные атрибуты, которые сопутствовали Ему в течение рабочего дня. Компьютер выключен, документы заняли свои места в сейфе, в ящиках стола, ручка, карандаш тоже обрели покой до завтрашнего утра. На сегодня бессюжетная составляющая   жизни подходила к завершению.
В этот день у Него на очереди Бизнесмен – человек Большого Бизнеса – по крайней мере, тот считает так сам, и основания у него для этого были. Наблюдатель достаточно тщательно отнесся в свое время к  выбору «имен» для своих подопечных. Нынешний Бизнесмен мог стать Босом, Шефом или получить какое-то прозвище, не связанное с его деятельностью. Но все, что не предлагало тогда  Его сосредоточенное на этом занятии воображение не воспринималось в контексте предстоящей им долгой и непростой «совместной жизни». Впрочем, длительность этого «совместного проживания» определялась не Им. Хотя к моменту выбора «имени»  Он об этом мог еще только догадываться.
Прозвище не должно было нести в себе уничижительность, неприязнь, а тем более ненависть, не должно было принять форму злой насмешки. Оно должно было содержать объект  в себе полностью, и в то же время быть отвлеченным от Его человеческих характеристик, которые к тому времени  уже сыграли свою роль, сведя их на одном пути. Как человек Бизнесмен не интересовал Наблюдателя. Бос… Шеф… - в этих прозвищах для  своего знакомца, Ему виделось что-то от собачьей клички. Решение оказалось простым и даже тривиальным.
Слово «бизнесмен» Ему сначала виделось несколько длинным и бесцветным, но в итоге было принято со всей ответственностью и сознанием, что с этим  прозвищем тот и встретит свой последний час. Наблюдатель «обкатывал» его некоторое, довольно долгое  время,  пока не убедился, что его звучание не вызывает у Него какой-то сложности с восприятием живого образа. Он не проговаривал его при необходимости обратиться к  этому образу. За все эти годы у Него вообще ни разу не возникло необходимости произнести это прозвище  вслух. Образ и прозвище, прозвище и образ…. И то и другое возникало у Наблюдателя почти всегда единовременно, и когда Он обращался к нему в его отсутствие в своих молчаливых диалогах, и когда сознание реагировало на его материализованное появление во время бдений.
То же происходило и с поиском прозвища для «Депутата».
Его  «подопечные» были  заметными персонажами в избранной ими сфере деятельности, погруженными в свои дела, отягощенными разновеликими целями. Длительность их пребывания на работе не ограничивалась временем, определенным законодательством для трудовых будней простецам, и маршруты, как в течение, так и после рабочего дня, первое  время  казались столь же неисповедимыми, как пути Господа нашего…
Наблюдатель был неспешен в своих сборах при уходе с работы. Часто задерживался, хотя все намеченное на день вполне успевал завершить.
Сотрудники, после его «возвышения» из их среды, отнеслись сначала к этому Его качеству настороженно, но, убедившись, что Он не имеет намерения своим  ненормированным пребыванием в офисе  удлинять их рабочий день, успокоились.
…………………………………………………………………………………
Итак, Бизнесмен, или тогда еще будущий Бизнесмен. Отец его был заметной фигурой в Администрации Президента, присутствовали также личные отношения с самим Президентом. И быть этой фигурой в то время ему предстояло еще больше  года. Надо заметить, что сын этим сроком воспользовался по полной программе. И в дальнейшем вырос из той одежки, которую ему сшил папа.
Гораздо позже, когда  бдение уже стало настоящей жизнью Наблюдателя, когда Он уже «удлинил свои уши», Ему довелось слушать беседу Бизнесмена с бывшим одноклассником, потерявшимся в эпоху перемен. Бизнесмен не то, чтобы оправдывался перед одноклассником, но  убедительно рассказал ему, как происходило становление. «Ну, да, двери вроде бы были открыты… Можно было еще, как говориться, ногой открывать. Отца знали, его способности влиять на… процессы были также известны, меня привечали, угощали, интересовались его здоровьем, между прочим,  пытались уяснить, собирается ли он продолжать карьеру в политике или тянет на отдых.  Точно также как позже после его ухода интересовались, не собирается ли он вернуться. На такой опыт как у него всегда найдется покупатель.
Так на всякий случай, знаешь. А вдруг. Но если бы я заходил с просьбой, то, как зашел, так бы и вышел, попив кофейку и чувствуя спиной дулю в кармане приветливого хозяина кабинета.
Но я заходил с конкретным предложением, и помощи не просил, я предлагал сотрудничество. Все четко. Никаких взяток – сотрудничество и, разумеется, доход. Я  голову,  ноги  и деньги, а он … ну, назовем это организационным вкладом. Имя отца было лишь основанием для того, чтобы войти и какой-никакой гарантией для них, что я не замышляю подставу».   Похоже, так и было, соглашался Наблюдатель, пребывая третьей невидимой стороной этого разговора. И голова и ноги  у сегодняшней, уже состоявшейся «акулы» бизнеса, были не из ленивых. Хотя сегодня для  передвижения Бизнесмен предпочитал дорогостоящие марки «авто», которыми, впрочем, пользовался не баловства ради. Серьезный бизнес можно представительствовать только на серьезных машинах.
…………………………………………………………………………………………
Наблюдатель, пристроившись на удобном для контроля расстоянии от  офиса, отметил, как отъезжает от крыльца «Мерседес», на котором в иные дни Бизнесмена везут домой или на встречу.  Никаких перемен в его  планах, а значит и в планах Наблюдателя не предвидится.
Сейчас он выйдет  из офиса со своим финансовым директором, который не упустит возможности что-то согласовывать вплоть до того момента, когда Бизнесмен усядется в скромную «бэху»  и,  изобразив на лице улыбку – сама искренность, протянет руку для прощания своему заму. Машина не представительская, за рулем он сам.  Этот день, а вернее вечер у него  предназначен для приватной жизни. Далее последует маршрут, по которому Наблюдатель мог проехать с закрытыми глазами - этому маршруту уже почти три года. Или четыре? Впрочем, время совершенно не играет роли. Важны лишь отклонения  от  маршрута, но они никогда не являлись для Наблюдателя полной неожиданностью. Их он всегда предчувствовал заранее, по некоторым сначала едва заметным признакам,  которые все более  наполнялись содержанием, и, в конце концов,… все то же самое, но с другими персонажами. Будь то новое лицо сотрудника, партнера по бизнесу или  личико любовницы. Ролевым разнообразием персонажи вокруг главного на этой сцене действующего лица не отличались. Их страсти, переживания только им казались особыми,  неповторимыми, уникальными, к чему Наблюдатель мог бы относиться сочувственно, если бы Его интересовала содержательная часть происходящего у Него на глазах. Но Его интересовало другое.
Все, что последует далее, от поворота ключа зажигания  в машине, и до его возвращения домой было известно Наблюдателю в деталях. Это и позволяло не упустить малейшего поворота в буднях своего «подопечного».  Именно в буднях, но не в судьбе – судьба его уже была предрешена. Что означала эта уверенность, Наблюдатель не мог бы выразить словами, слова только затуманили бы смысл происходящего.
.….……………………………………………………………………………………..
…В один  день, ничем не отличавшийся от чреды ему предшествовавших,  Заместитель  министра вызвал его в обычное, предусмотренное регламентом их общения, время. Но когда он явился с папками и отчетами для доклада, тот не проявил интереса к его компетентно подготовленным материалам, а лишь поинтересовался, свободен ли он этим вечером. На что он, не раздумывая, ответил готовностью, предполагая некую срочную работу. Но разговор был продолжен не в стенах министерства, а в одном из скромных, но популярных в нарождавшихся деловых кругах ресторанов, куда они подъехали в служебной машине его начальника. В то время опасения оказаться в фокусе фотообъектива в неурочное время еще не укоренились в высоких должностных лицах. Представители прессы были скромнее, солнце светило ярче, не смотря на происходившие тупиковые перемены, а волны были выше.
Их встретили у входа. Встречающий был человеком примерно его возраста, хоть и выглядел несколько старше из-за наметившегося живота, который заметно оттягивал рубашку, нависая над брюками, и скрывая пояс. Лицо тоже не несло черт аскетизма. Его одеяние было свободно от намеков на официоз – все же предстояла встреча с высоким должностным лицом.  Он обменялся  с Заместителем министра  рукопожатием, и тот представил его самого встречающему. После чего они прошли  вглубь уютного, далеко не переполненного  зала. Стол был уже заказан, и находился он в укромном уголке заведения, недоступном для нежелательных взглядов. Музыкальное оформление позволяло вести беседу, не повышая голоса.
Невнимательный к деталям обстановки, он не смог бы вспомнить об окружавшем его  в тот вечер интерьере, кроме того, что  свет был не яркий и неподалеку журчал фонтан.
Начало вечера было посвящено обсуждению дел в державе. Да, начинается экономический кризис. Ухудшение благосостояния неизбежно. Да, собственно, процесс уже давно идет. Сейчас он просто становиться очевидным.  
Говорил большей частью заместитель министра. При этом, произнося фразу, он смотрел на третьего участника встречи, который выслушивал, глядя на стол перед говорившим. Затем он поднимал глаза, и, в зависимости от содержания сказанного, либо дополнял, - скорее бросал реплику - либо уточнял, выраженную мысль, либо просто кивал, не поднимая глаз - полностью соглашаясь с умным Заместителем министра. Сам «третий» не проявлял инициативы, и, как показалось ему, несколько скучал от  оценок ситуации в державе и общих мест, столь профессионально  конструируемых его шефом. Для шефа вопрос участия в конкретном деле, о котором вот- вот должна была зайти речь был, судя по всему, решен. Общетеоретическое и этическое обоснование планируемых мероприятий, а речь его начальника так и выглядела, «третьего» не интересовала.
Иногда шеф поглядывал на него, словно приглашая к разговору. Но он знал свое место в этом разговоре и не спешил принять участие в торжественной части.
При переходе к прикладной части беседы  третий участник встречи несколько оживился и принял в ней более активное