ВИЗИТ

— сообщил он немного прищурившись. — Поистине, сегодня день посещений! — обращаясь к кустам, громко сказал: — Подойди, не бойся, я выслушаю тебя.
Ветки кустов неслышно раздвинулись, и оттуда бесшумно вышел маленький, столетний старичок. Не поднимая головы, он крадучись, раболепно приблизился к ступеням дома. Девушка вгляделась в странного человека.
Чем-то, он был ей неприятен. Может быть из-за того, что его седые волосы были всклокочены и торчали в разные стороны, спускаясь по шее и исчезая на спине под одеждой, густой серебристой волной. Такая же серебристая волна шла по рукам, заканчиваясь на пальцах с длинными острыми ногтями. Светлане ещё никогда не приходилось видеть человека с таким волосяным покровом. Похоже, волосы росли даже на ладонях. Одетый в серые оборванные одежды, старик казался нищим, не имеющим крыши над головой. Стоптанные, грязные башмаки, оттуда торчали голые ступни со скрюченными пальцами, на которых тоже серебрился густой волос, добавляя неприглядный вид этому человеку.
Он поднял голову. Девушка вздрогнула. Белые, затянутые бельмом глаза уставились на дьявола, стоявшего в дверях. Каким-то образом старик видел и совсем неплохо, если не сказать отлично. Бельмо, таившее за собой зрачок, позволяло, тем не менее, ему всё обозревать. Снова опустив голову, старик низким глухим голосом что-то пробормотал.
Амон надменно ответил ему на том же языке, обернулся к девушке:
— Я думаю, тебе ещё не приходилось видеть волкодлака, — сказал он, указав рукой на седого старика, добавил: — Вот он, собственной персоной.
— Оборотень? — уточнила девушка, пристальней вглядываясь в пришельца. Он явно чувствовал себя на солнце неуютно, и всё пристраивался к тени качающихся на ветру деревьев. — Я представляла их более страшными, сильными и злыми. Старичок не похож на оборотня. Разве, что вид у него, действительно малоприятный глазу.
Амон рассмеялся:
— Не сильный говоришь, — приказав что-то старику на незнакомом языке, швырнул ему под ноги кованую цепь, каждое звено которой, было не меньше детского кулачка. — Посмотри, не всякий человек способен на такое.
Оборотень, подняв с земли цепь и ухватив за концы, легко без напряжения, разорвал её. Уронил на траву, беспокойно озираясь, прошептал что-то, обращая затянутые бельмом глаза на дьявола.
Амон великодушно махнул ему рукой и старик, склонившись в поклоне, поспешил покинуть лужайку, бесшумно растворившись в роще.
— Он не переносит лучей солнца. — объяснил девушке дьявол. — Теперь язвы покроют его тело. Он слишком смело вышел на солнце, впрочем он подчинялся моему приказу, — многозначительно посмотрев на девушку, добавил: — Он знает, что страшнее для него не солнце, а невыполнение моих приказов.
Промолчав на последнее замечание Амона. Светлана спросила:
— Чем он отличается от простых людей? Такой, безобидный старик.
— Безобидный говоришь? — усмехнулся Амон. — В полнолуние он покрывается жёсткой шерстью. Позвоночник искривляется, и он тогда, опускается на четвереньки. Удлиняются зубы, лицо претерпевает изменения и становится похожей на волчью морду. В лунные ночи его мучает жажда. Жажда теплой, человеческой крови. И голод. Голод, который он утоляет сладким мясом человека. Он хитрый. В курсе всех событий, и поэтому, его почти невозможно изловить. Он бич беспечных людей.
— Почему он пришёл сюда? Ночь ещё не наступила.
— Он счёл необходимым предупредить нас, о готовящейся облаве.
— Вот как? — девушка слезла с мраморного зверя, подойдя к дьяволу, посмотрела в лицо. — Не нужно долго ломать голову, чтобы догадаться: это из-за Аниты. Я права?
Соглашаясь, Амон склонил голову. Повернувшись, направился в дом. Светлана последовала за ним, пытаясь услышать ответ на волнующие её вопросы:
— Амон, вы опять исчезнете из дома?
— Нет, Дорн решил что этих незваных гостей, нужно встретить подобающим образом.
Они поднялись на второй этаж, в комнату с огромным камином. Ещё на пороге, девушка услышала звонкий голос Юма, что-то с азартом повествующий.
Барон, сидевший в кресле, закинув ногу на ногу, похлопывая рукой по колену, веселился слушая кота, вставляя иногда и свои реплики.
Юм на секунду умолк, дожидаясь когда Амон и Светлана рассядутся возле камина. Пёс тут же оставив своё место, подбежав к креслу, улегся у ног Амона, возложив морду на его ноги.
Барон, поблёскивая зеркальными очками, лёгким, неизменно ироничным поклоном поприветствовал девушку и повернувшись к Юму с нетерпением сказал:
— Юм, друг мой, продолжай. Мне думается, вновь прибывшим будет не без интереса узнать о твоих похождениях.
— Действительно Юм, рассказывай что натворил, — подержал Барона Амон. — Я знаю, что ты увивался за монашенкой, очаровательной надо сказать, молоденькой, неопытной.
— О, богиня! — воскликнул Юм. — Мне пришлось обольщать довольно долго.
— Конечно, — ухмыльнулся Амон. — На кота не сразу внимание обратишь.
— Она обратила внимание на священника, — заметил в ответ Юм. — Пришлось же мне повозиться, пока убедил о своей особенной миссии.
— Продолжай, — перебил Барон. — Они по ходу разберутся.
— Когда она мне исповедалась...
— Постой, — снова остановил Барон. — Ты что, в церкви был?
— Нет. Она исповедалась тут же, в прелестном саду.
— И ты отпустил ей грехи? — не выдержал Барон.
— Конечно, — оскорбился Юм. — А как же иначе! Она рассказала, что прибыла из далекого, почти заброшенного монастыря, не видевшего цивилизации, что сирота и среди монахинь находится с детства. Сюда приехала с поручением.
— Короче, — потянулся Барон, — уважай тайну исповеди. Скажем, разговаривая о религии, ты затащил в свой номер.
— Ну, да. Сказал, что нам есть о чём поговорить, и у меня есть что показать. А в номере уже посетовал, что она верующая так и не постигла того, что создал бог. Обвинил её в неуважении к создателю в том, что игнорирует его творения и усилие на их продолжение, — Юм замолчал, вспоминая сцены.
— Дальше. — потребовал Барон, добавляя: — Седина в бороду, бес ребро.
— Дальше я великодушно посвятил во все тайны и сказал, что негоже отказываться от даров посланных богом.
— Она? — не унимался Барон.
— О, она была в восторге. Ушла с гордостью, осознавая что выполнила предназначение определенное ей создателем. Светик, — повернулся Юм к девушке. — Может, и ты не знаешь, для чего существуют два пола?
— Знаю, — отрезала девушка и со снисходительностью пояснила: — Об этом достаточно понятно проходят в школе.
— А практику проходят? — забеспокоился Барон, подключаясь к разговору. Юм с интересом ожидая ответа, повернулся к девушке.
— Нет, — рассмеялась Светлана, на секунду представив такую «практику», — дальше надеются на природу.
— Какое упущение! — схватился за голову Барон. — Что делает школа! Как она портит наших детей!
— Да. Наших, — поддакнул ему Юм. — Как сейчас помню: ходит несчастный, маленький Юмчик весной по дворам и кричит, кричит. А практики-то и нету. Да, нашим детям приходится трудно.
— Трудно, — согласился с ним Барон, и они оба замолчали, погрузившись в самые мрачные мысли, то и дело вздыхая и с грустью закатывая глаза к небу.
Амон прервал их скорбь, грубо бросив:
— Хватит паясничать. Ты, прохиндей, — обращаясь к коту, — договорился о новой встрече?
— А как же! — воскликнул кот. — Она сказала, что сестру Сару приведёт с собой, а я приведу с собой отца Григория, — покосившись на Барона, пояснил Юм.
Огонь в камине заплясал и вспыхнул с удвоенной силой, будто кто-то подкинул в него дров.
В комнату вошёл Дорн.
Небрежным жестом усадив вскочивших, Дорн расположился на низком диване, подогнув под себя ногу. Обведя присутствующих взглядом и остановив его на Юме, сказал:
— Твою монашенку отправляют на периферию. Слишком громко похвасталась, вновь обретёнными знаниями.
Юм лениво махнул хвостом:
— Найду, — уверенно и равнодушно ответил он. — Мы ещё не всё прошли по этому «предмету».
— Сегодня, покидаем город, — глаза Дорна мягко вспыхнули и погасли. Барон вскочив, поднёс ему кубок. Отпив. Дорн продолжил: — Но сначала встретим гостей. Нехорошо оставлять их ни с чем. Пока же скрасим наше ожидание, достойным ужином. Кое-кто, — он посмотрел на девушку, — особенно нуждается в нём.
Хлопнув в ладоши, Барон вызвал прислугу, которая быстро заставила низенький столик блюдами и напитками. После, она так же быстро и бесшумно исчезла.
— Да. Светик! — вспомнил Барон, протягивая девушке знакомый перстень. — Похоже, ты потеряла его.
— Нет не теряла. Он стал мне не нужен.
— Вот как, вероятно услышала не совсем то, что хотела бы. — ухмыльнулся Барон, пряча перстень в карман брюк. — Но наверное, достаточно чтобы сделать выводы.
— Нет, я не сделала никаких выводов.
— Отчего же? — удивился Барон.
— У меня не было достоверных фактов. Фактов, которым я могла бы полностью доверять.
Юм, подмигнув Амону, заметил:
— Кое-что, я вижу усвоила. Но, только вместо того, чтобы не доверять людям, она не доверят нам.
— Правильно делает, — сказал Дорн пододвигаясь к столу, но тут же сам себе возразил: — Это правильное решение, если бы ты, девочка, не была бы при моей свите. Но ты находишься здесь, и шуточки Изера тебя не касаются.
Светлана удивлённо вскинула глаза на Дорна:
— Сир, но тогда получается - меня обманывает Текс.
Краем глаза девушка увидела, как Амон презрительно скривился и скосил глаз на неё.
Дорн повёл рукой:
— Omnis homo mendax confitire (каждый человек лжец. лат). — сказал Дорн и пояснил: — Человек преследует свои интересы, и каждый по-разному пытается воплотить их в жизнь. Кто через правду, а кто и через убийство. Он не стремился связать свою жизнь с твоей, — помолчав несколько секунд, Дорн заговорил о другом: — Сегодня к нашей компании присоединится ещё кое-кто. Ненадолго. Но эти минуты будут очень значимы для всей Земли. 3а время проведенное у нас этим гостем, не умрет ни один человек. Священники, морги, крематории, могильщики, врачи могут отдохнуть.
— Местр! — подскочил в кресле Барон. — Сир, вы зовёте сюда Местера?
— Да, — склонил голову Дорн, — город этим вечером будет единственным местом в мире где жизнь людей повиснет на волоске. Одна ошибка и я не позавидую оставшимся в живых. А пока, время не пришло. У нас ещё есть возможность насладиться едой и вином.
— Магистр, — с почтением произнёс Амон. — Может, я и мои ребята справятся лучше?
— Не сомневаюсь, — согласился Дорн. — Но Местр более беспристрастен. Он знает, когда остановиться. Мне нужно наказание, а не бойня, которую твои ребята могут учинить.
— Сир. — склонив голову, проговорил Амон. Но что-то похожее на разочарование, прозвучало в этом коротком слове. С такой неохотой, профессионал уступает своё место другому специалисту.
— Итак, — Дорн щёлкнул пальцами.
В комнате зазвучала величественная и волнующая музыка. Подобно волнам она двигалась в воздухе, беря за душу, она то поднимала её в небеса, то опускала на землю. Печаль сквозила в ней, словно невидимый исполнитель пытался высказать в музыке состояние своей души, одиночество и скорбь. Мелодия звала за собой, распахивая бесконечность Вселенной, уводя с Земли в тайны космоса.
Казалось, сам Люцифер задумался, уйдя от реальности в воспоминания, погрузившись в свои мысли. Наконец, он словно пробудился, поднял голову и