К истории евреев Караганды. Часть 1

специалиста, а не маститого геолога.  Затем мы оказались вместе в областной больнице – там он всегда был приветлив, спокоен, несмотря на переносимые боли.  Помню, когда в 1961 году мы отмечали 50-летие Ц.Фишмана (при участии областного руководства), то один высокий гость пошутил, что за такого человека как Фишман он готов пить до утра и не закусывать.  
И.БОГОЯВЛЕНСКАЯ – мне довелось столкнуться с Ц.Фишманом в начале  моей работы. Я  подписывала у него акты закрытия разведочных скважин; почему-то там требовалась подпись именно начальника геологоуправления. Я  буквально трепетала перед ним – так велик был его авторитет специалиста в моих глазах. Он, конечно, смотрел на меня как на дурочку, но акты все же  подписывал.  

Вопрос к участникам :
- было ли что-то  общее, что выделяло евреев – геологов?
М.ГАБАЙ –  надо сказать, что в целом в тех геологических организациях, где мне довелось работать почти сорок лет, евреев было сравнительно немного, но все они были отличными специалистами и производственниками. И еще - это были близкие и родные люди.   Например, мой первый начальник  Юрий Израилевич Кругляков – я часто бывал у него дома, у нас были очень теплые дружеские отношения.  После его отъезда в Ростов мы не виделись примерно двадцать лет, и вдруг случайно встретились в Ростове в хлебном магазине. Он подошел ко мне и спрашивает: «Хлеб свежий?» Я ему в тон: «Конечно, Юрий Израилевич!» Потом пошли к нему домой, отметили встречу.  Такие же теплые отношения сложились у меня с  М.М.Гольдшмитом. Вообще, я проехал весь Союз от Урала до Дальнего Востока, и всюду евреев-геологов было мало. Только здесь, в Казахстане, их было побольше. Все мои впечатления от общения с геологами-евреями получены здесь. Это, как правило, были отличные люди, которых выделял очень серьезный подход к делу.  Их ведь на самом деле было немного по отношению к общей массе сотрудников, но это были, как правило, руководители – от начальника партии и выше.  
В.ВУРМАН -  евреи, работавшие в области геологии,  были интернационалистами.  Это иллюстрируется  хотя бы  тем,  что со стороны подчиненных никогда не звучало разговоров типа «нами руководят одни евреи». Ну, может быть, лишь со стороны самых недалеких людей. Основная же масса геологов уважала специалистов-евреев за их знания и труд, преданность делу, человечность.    
Н.ПАВЛЕНКО – геологи-евреи были, как правило, целеустремленными людьми, работавшими с полной отдачей и стремившимися к лидерству. Это подтверждают многочисленные успехи в науке, выступления на международных симпозиумах и конференциях, приглашения на работу за рубежом – Алжир, Китай.  Мне, например, довелось поработать с китайцами, меня считали лучшим специалистом по граптолитам в Казахстане.    

Вопрос к участникам :
-  Ваши  наиболее яркие воспоминания,  эпизоды, случаи,  анекдоты?
М.ГАБАЙ –  Была ли в нашей жизни романтика? А как же! Мне доводилось ездить на лошади, мы устраивали скачки, даже подковывал лошадь сам,  но только передние ноги – задние боялся. Женщины у нас были тоже боевые: моя жена Вероника, тоже геолог, к примеру, умела ездить  и на мотоцикле, и на лошади, и на верблюде. И на парашюте могла…  А вообще-то у нас в семье 11 человек – геологи, так что бытовала шутка, что Габаи  могут создать свою собственную геологическую экспедицию. Году  в 1953 случилась большая амнистия, был приказ принимать освобожденных зеков на работу. В.Л.Рабинович взял двоих таких.  Идем мы как-то вчетвером, молодые ребята -  вчерашние студенты,  к столовой, а навстречу нам идут двое мужчин – один, высокий, в руках держит нож, а маленький – держит ломик. И идут прямо на нас. Тут один из них говорит другому – это, мол, свои.  Обошли они нас и пошли дальше. Мы заходим в столовую – мать честная! На полу валяются в лужах крови избитые люди, человек пять. Называется, наши рабочие зашли перекусить. Так Рабинович, чтобы избавиться от этих двоих, послал их на сенокос.  В конце концов за ними приехала милиция из Жезказгана – как выяснилось, они собирались в день зарплаты «взять» кассу, но их выдал свой же сообщник. А у меня в партии таких было потом человек семьдесят… Они нарыли землянок, в одной финки делают, в другой у них дом терпимости платный.  Ночью меня будят: «Идите скорее, человека убивают!» Встаю, бегу – а что делать? В поле я и милиция, и суд.  Один рабочий берет меня за руку, тащит в лесок и просит выслушать его. Оказывается, он в тюрьме кому-то проиграл в карты,  и теперь тот человек приехал с него спросить. Мне – говорит – деваться некуда. Или я его сегодня убью, или завтра – он меня. Так я их рассадил в разные машины и до утра караулил, чтобы сидели тихо. А утром отвез на станцию в Аягуз, это Семипалатинская область. Или вот случай. Работали мы как-то в глухой степи в районе маленького поселка Байконур (не космодрома). Как-то ночью вдруг в лагерь заезжает машина и ко мне в палатку вваливаются несколько военных, офицеров. Они сообщают мне, что с их базы сбежал один вольнонаемный специалист – просто так взял да и ушел пешком, дезертировал. Они уже несколько дней идут по его следу, видели его кострище неподалеку.  А штука в том, что у него имеется пистолет, так что необходимо проявлять бдительность.  Легко сказать – бди! Тут четыре палатки в степи стоят, а у мужика пистолет. Дня три мы тряслись, а потом узнали, что его все же взяли под Жезказганом. Пройдя километров 700, он не выдержал и зашел в поселке в магазин – тут местные жители его и  засекли. Сам же поселок Байконур был знаменит своим водочным магазином. На космодроме был сухой закон, так что сюда раз в два дня прилетал вертолет, зависал над магазином, по трапу спускались люди, брали ящик водки и улетали.  Или вот еще. Помню, году в 1963  В.Рабинович  мне все жаловался, что,  мол, уже построил один детский садик для своей экспедиции – мало, еще нужно. Оказалось, у него в экспедиции 400 человек – и большинство девушки, каждый год одни семьи распадаются, новые образуются и рождаются дети.  
В.ВУРМАН – вот сейчас казахстанское правительство отменило День геолога. А я вспоминаю самый первый наш профессиональный праздник. Он пришелся на 1 апреля уж не помню какого года. Звонит мне с утра мой однокашник, главный инженер Жезказганской экспедиции Уалли Есентаев: «Витя, поздравляю тебя и всю вашу экспедицию с Днем геолога!» Я ему: «Да брось ты меня разыгрывать!» Но на всякий случай пошел к начальнику экспедиции Арону Колику и порадовал его хорошей новостью. Он меня послал туда же, куда и я Уалли. А через полчаса Арон сам залетает ко мне в кабинет весь взъерошенный: «Витя, сегодня должно быть торжественное мероприятие!»  Конечно, провели собрание, поздравили всех сотрудников, карагандинское телевидение даже к нам приехало – все же первый День геолога отмечали.  Еще эпизод.  В Степную экспедицию, которая занималась поисками уранового сырья, приехал министр геологии. В.Л.Рабинович поехал его встречать на старом «бобике» (советский джип ГАЗ-69). В пути машина сломалась, они на дороге вылавливают еще какой–то «бобик» экспедиции, забиваются в него и начинают возбужденно просить, чтобы их отвезли встречать министра. Анекдот состоял в том, что министр уже сидел в этой самой машине.  Насчет романтики – ну, к примеру, пресловутой пьянки.  Все зависело от того, как руководитель поставит дело. Как-то у нас в партии в Северном Казахстане началось что-то типа бунта – пошли разговоры,  что, мол,  «пора бить начальство».  Мы втроем: Арон Колик, оператор  Коля  Потебенко и я -  пошли в  большую двадцатиместную палатку, где Коля быстро поставил пару «фонарей» зачинщику,  успокоив остальных.  А наутро мы посадили защинщиков в машину и отвезли на станцию – у начальника партии был пистолет, так что сопротивление было бесполезно.  В дальнейшем  вопрос  выпивки решался просто: если партия по итогам месяца выполняет  план и получаем премию – значит, собираем общий стол.  Как говорится, все всё поняли. А потом и вовсе профсоюзная организация   стала решать вопрос «паршивой овцы в стаде» - без вмешательства начальства.  Хотя в поле начальник – не всегда в шляпе и при галстуке. Как-то  я оставался в лагере один, возился  с неисправной машиной. Тут приезжают к нам в лагерь четыре студента. Один из них, пижонистый такой, спрашивает начальника. Отвечаю ему, что старший здесь я. Он не отстает – мне, мол, главного начальника нужно.  Ну тогда жди, говорю,  начальника, который тебе нужен. Он прождал весь день, а вечером, когда ребята вернулись в лагерь, спросил у них. Они его ко мне и привели…
Н.ПАВЛЕНКО –  помню, как-то в Прибалхашье проводилось международное совещание с выездом в поле.  Мы, человек 120, остановились без палаток, спальники положили прямо на берегу озера Балхаш. Только вечером улеглись спать, слышим жуткий топот: табун диких лошадей летит прямо на нас. Мы повыскакивали кто в чем был, бросились к машинам. Хорошо, наш руководитель не растерялся и с помощью фонарика остановил табун прямо перед лагерем. Чуть эти лошади нас  не смяли.   Еще эпизод. Мой первый шеф Ирина Андреевна Богоявленская во всем любила строгий порядок. Даже когда она собственную маму брала в поле, то и к маме относилась так же строго, как и к подчиненным. А уж нам, молодым девчонкам, вовсе спуску не давала. Хотя нам и было не до прогулок: придешь с маршрута и даже ботинки снять сил нет.
 И.БОГОЯВЛЕНСКАЯ –  а я помню, как-то с Ниной Филипповной Павленко вместе поехали на экскурсию на теплоходе по Енисею. Так она была там главным  организатором и  душой всего общества.  Чудесно время прошло. Как-то с Ю.И.Кругляковым мы летели в маленьком самолетике из своей партии (стояли где-то за Жезказганом) в Караганду.  Приземлились в степи,  там стояло несколько юрт, и местные казахи, очень доброжелательные люди, пригласили нас попить чай.  Я хотела взять с собой свой стакан, но Юрий Израилевич меня отговорил. Мы пришли, хозяйка дала нам чай и лепешки, выпили чаю. Не успели встать от дастархана, как она  мое блюдце уже дает облизать кошке. Мы остолбенели, потом  я  сказала  Круглякову: «Все-таки нужно было взять свой стакан».    

   Вопрос к участникам :
- что Вы думаете о еврейской жизни в Казахстане? Случались ли моменты, когда  Вам  пришлось вспомнить, что Вы – еврей?
М.ГАБАЙ –  я думаю, что в целом еврейская жизнь в Казахстане протекает благоприятно, здесь обстановка лучше, чем, к примеру, в России.  Конечно, за многие годы случалось всякое. К примеру, военные годы я прожил в Семипалатинске. Как-то мы с матерью возвращались с огорода, он был далеко – километров за 10 от города, картошку  на руках тащили. Собирались сесть в автобус, и тут один товарищ, как потом выяснилось – прокурор, очень нелицеприятно прошелся по нашему адресу; мол, там люди воюют, а эти здесь сидят… Ну, у меня в руках были грабли, задел я его немножко...  И этот случай единичным не был.  Хотя жизнь говорила другое. Моя тетя, будучи сосланной, работала в Семипалатинске врачом и председателем военной комиссии. Так она рассказывала, что  многие руководящие работники за «белый» билет были готовы черту душу заложить.  В то же время многие евреи наоборот, шли на фронт.  Но разговоры подобные  все равно были.
В.ВУРМАН –   мне кажется,  все же в советской жизни большую роль