Аркадий поддался искушению - взял и выпил свою чашу браги. Жадно, взахлёб. В голове сразу же приятно зашумело. Он набросился на еду с резвостью голодного тигра. Вскоре прозвучал второй тост в честь дорогих гостей. На этот раз его озвучил один из старцев. Тост бурно поддержали, дружно и радостно выпив, кто брагу, кто медовуху, кто ячменного пива - благо в питье-еде пока не было отказа. Потом были ещё тосты - они последовали один за другим со скоростью пулемётн ой очереди...
Аркадий не считал себя сильно захмелевшим. Если он и опьянел, отведав поочередно каждого из трёх напитков с зелёным змием, то слегка. Во всяком случае, контроля над собой до сих пор не потерял, и в ближайшее время не собирался. Голова оставалась ясной, не затуманенной. Его соратники, в короткие перерывы между тостами, нет-нет, да бросавшие на отцов-командиров испытующие взгляды, могли воочию убедиться, что чувствовал себя за столом их начальник просто великолепно. Следовательно, тревожиться и волноваться им тоже пока не престало.
Тем более что хозяева вели себя вполне дружелюбно: всё время вежливо улыбались, внимательно слушали ответные речи подвыпивших гостей, сами охотно рассказывали истории из своей затворнической жизни...
В какой-то момент в трапезной появился монах с гитарой. Он встал у стены напротив гостей и ударил по струнам. Под сводами зала зазвучал высокий чистый голос. Бард в рясе принялся исполнять не псалмы, что было бы естественно в подобной ситуации, но сугубо светские песни - в основном старинные русские романсы, вызвавшие у многих боевиков скупые ностальгические слёзы. Поскольку играл он на семи струнке виртуозно, а пел неповторимо, то все гости до единого умолкли, обратившись в слух.
- Ты как? – тихо спросил брата Аркадий.
- Замечательно! - шепнул тот в ответ и вдруг замер, застыв как манекен.
Взгляд его будто бы зацепился за что-то на стене напротив. Аркадий быстро обернулся в ту сторону, но ничего примечательного не обнаружил. Он вновь посмотрел на Сашу, и удивлённо вскрикнул - глаза брата как-то странно остекленели. Не выпуская из кулака вил ку с насаженным на неё ломтём копчёного окорока, он медленно завалился на бок и кулём сполз со скамьи под стол.
Носков-старший вздрогнул, мгновенно похолодев. Его тут же прошиб липкий пот. Не в силах оторвать тревожного взгляда от бледного, застывшего лица Саши, он, тем не менее, краем глаза зафиксировал, как его соратники слева, справа и напротив тоже стали внезапно "отключаться" один за другим. Некоторые, как и братишка, валились под стол, иные опрокидывались навзничь, третьи буднично хлюпались лицом в блюда с салатами или окрошкой, и засыпали мертвецким сном...
- Опоили-таки! - ужаснулся Аркадий, чувствуя, как немеет язык, - Я так и знал... Сволочи!
Он попытался вскочить на ноги и выхватить наган, но не смог даже пошевелиться. И это было страшно! Из последних сил Аркадий повернул голову в сторону хозяев - его пронзил пылающий взор Филарета, который привстав с места, внимательно следил за всем происходящем в трапезной.
- Ах, ты су... - только и смог прохрипеть Носков-старший.
В голове у него помутилось, всё поплыло перед глазами, набирая обороты. В следующее мгновение Аркадий как бы со стороны ощутил, что его безвольное тело запрокидывается на спину и с грохотом падает со скамьи на пол. При этом он с размаху ударился затылком, но боли, как таковой, не испытал - словно кто-то взял и разом отключил весь набор его чувственных восприятий.
Перед внутренним взором вдруг вспыхнул ослепительный свет, как от разрыва противопехотной гранаты. Через секунду погас, после чего Носков неожиданно провалился в жуткую бездну, запол ненную до краёв леденящим душу мраком...
Глава 20. Выгодный уговор.
Резкий запах вернул Носкова-старшего из небытия. Он сморщился, чихнул и открыл глаза. Перед ним стоял молодой монашек с узкогорлышковой склянкой в одной руке и оловянной кружкой в другой. Противный запах, вернувший его к жизни, исходил из склянки - это он определил довольно уверенно, в то время как от кружки долетали более "вкусные" ароматы - нечто похожее на смесь кофе с коньяком, шоколадом, ванилином и корицей. Впрочем, бурая жидкость в кружке оказалась ни тем, ни другим и ни третьим...
Увидев, что Аркадий открыл глаза, монашек искренне просиял, удовлетворённо кивнув сам себе. Закрыв склянку притёртой пробкой, он сунул её куда-то за пояс, одновременно поднося другой рукой к губам Аркадия кружку с пахучим пойлом.
- На-ко, испей, окаянный...
Аркадий испытывал сильнейшую жажду, в горле у него давно пересохло. Поэтому он без разговоров осушил кружку до дна, справедливо рассудив, что раз уж монахи не отравили его в первый раз, то и во второй не станут. Вот тут-то и выяснилось, что выпил он не кофе с коньяком и шоколадом, а какой-то горьковато пряный настой на травах...
Удивительно, но эффект от настойки сказался спустя лишь пару секунд: в голове Аркадия чудесным образом прояснилось, туманная пелена спала с глаз долой следом. Он ощутил прилив сил и энергии, хотя мышцы во всём теле всё ещё продолжали ныть и стонать, как после многокилометровой пробежки по бездорожью - он их чувствовал все до одной, но управлять ими, увы, не мог....
Осмотревшись, Носков-старший сообразил, что сидит на стуле с высокой спинкой. Не связанный, нет, руки-ноги свободны, что уже само по себе говорило о многом, обнадёживая. И не за столом, а рядом с ним, на свободном пятачке, в окружении престарелого ко нклава раскольников с Филаретом во главе. Глава монашеской обители развалился в кресле напротив, шагах в пяти, и с задумчивым видом наблюдал, как молоденький лекарь выхаживает начальника пришлых воинов.
Увидев, что Носков-старший более-менее оклемался, он сделал знак рукой - монашка-целителя как ветром сдуло. Вслед за зрением к Аркадию вернулись слух и память. Он вдруг отчётливо вспомнил, что сидящие перед ним монахи отравили не только его самого, но и брата, и всех остальных...
Шея не поворачивалась, пришлось скосить глаза. Слава Богу! Его отряд находился в трапезной. Бойцы, все до одного, до сих пор лежали неподвижными штабелями вдоль стен трапезной, куда их бездыханными стащили коварные хозяева крепости. Где-то между эт их полумёртвых тел скорчился и его несчастный брат Саша...
Аркадий, от осознания бессилия, скрипнул зубами, рука сама потянулась к оружию и ...осталась на месте. Да, он не ошибся - конечности до сих пор не в его власти! Они не повинуются ему! Он торчит на стуле, словно пугало огородное на шесте, и никому ничего не может сделать! Не связан, а всё одно - пленник! Вот же гадство какое...
К тому же оружие его пропало! Пояс и две кобуры - одна с наганом, другая с "ТТ" - с него сняли, когда он валялся без сознания. Автомат "Томпсона" тоже умыкнули... Да, дела-а! Кстати, обезоружен не только он один, а весь отряд, и это уже серьёзно! Все карабины, ручные пулемёты, пистолеты, сабли, кинжалы, пояса с кобурами, пулемётные ленты и прочая амуниция свалены в кучу в дальнем углу трапезной. Возле неё слоняются четверо сторожей-мордоворотов, сменивших кадила на трофейные винтари...
Интересно, а что с баркасом? Тоже захвачен или нет? Вроде бы стрельбы с озера не доносилось. Но это ничего не значит: караул и моряков могли опоить хитростью, как и остальных...
Аркадий печально вздохнул, не зная, что и думать. Филарет тем временем не отрывал от пленника пронзительного взора. Казалось, патриарх читает его, как открытую книгу, насквозь пронзая взглядом всю его сущность со всеми помыслами, страстями и желаниями - довольно неприятное ощущение.
Заметив неуклюжую попытку Аркадия дотянуться до отсутствующего оружия, старец криво усмехнулся краешком губ:
- Одолень-трава сковывает конечности человека получше любого железа! Вся прелесть настоя этой травки в том, что он без цвета и запаха, и хорошо растворяется в еде-питье. Довольно нескольких капель зелья, что бы надёжно полонить любого богатыря...
- Да, я это заметил! - вскричал Аркадий, - Пусть мои руки-ноги и парализованы, зато я не потерял способность говорить! И сейчас, старик, я выскажу тебе всё, что думаю и о тебе, и обо всех вас вместе взятых...
- Не трать понапрасну слов, не сотрясай попусту воздух! - резко оборвал Филарет Носкова, - Лучше выслушай моё предложение...
Аркадий удивлённо присвистнул.
- Ты хочешь мне что-то предложить? Интересно! Выходит, вы не собираетесь нас кончать? Тогда к чему весь этот дешёвый маскарад? Отравили нас зачем? Впрочем, вам виднее... Говори, Филарет, я весь во внимании!
- Во-первых, мы вас не отравили, а только опоили. Обездвижили,
другими словами. Что бы обезоружить! А то вы уж больно прытки пускать свои стрелялки в ход по делу, и без дела... Вон скольких наших молодцов угробили! Ну да Бог вам судия!
Во-вторых, по моему распоряжению лекарь только что напоил тебя ещё одним настоем. На этот раз не Одолень, а Велиречь-травы. Догадываешься, к чему я клоню?
- Нет!
- Велиречь-трава развязывает языки и очищает сознание... Понимаешь?
- Что ты всё вокруг да около? Дело говори! В чём суть твоего предложения? - грубо перебил Филарета Аркадий.
- Нетерпеливый, да? Будет тебе суть! Но сначала ответь: ты командуешь этим сбродом?
- Сбродом? Ха! Твоё счастье, что мои бойцы тебя не слышат!
- Значит, я не ошибся - ты их начальник. Хорошо! Тогда ответь мне как на духу: кто вы такие, и с какой целью прибыли в наши края? Учти, мы наслышаны и о "белых", и о "красных" - доводилось
пообщаться и с теми, и с другими. И о том, что ныне творится на Святой Руси, знаем не хуже вас. Так что, давай без прелюдий и вступительной части...
Открывать монахам тайну сокровищ купца Ведерникова Аркадий вовсе не собирался. Но Филарет оказался прав - проклятая велиречь-трава развязала ему язык против его воли. Он и не заметил, как выболтал секрет, да ещё и поблагодарил, что его внимательно выслушали...
- ...Ладно, старик! - глубоко вздохнул Носков-старший и зажмурился, как перед прыжком в воду, - Пусть будет, как на духу... Тем более что я ещё и велиречь-травы испил... В общем, мы, скорее "белые", чем "красные"! Прибыли в здешние края из-за кордона. Были тут у нас поблизости кой-какие дела-делишки - вам не интересные! К вам в долину заглянули с оказией, по тоннелю под скалой... Что бы, значит, откопать и увезти с собой клад некоего новгородского купца!
А тут вы по нам стрельбу открыли. Что нам оставалось? Мы ответили. А как прикажете поступить, когда последние двое суток все вокруг только тем и занимаются, что убивают нас по вся кому поводу, а чаще без?
- Нас ввела в заблуждение твоя форма представителя государственных карательных органов! Каюсь, мы приняли вас за большевиков-антихристов, низвергателей и гонителей Православной Церкви. Потому и встретили пушечкой с ружьями. А посему ошибку свою признаём и просим нас простить!
- О, как! - изумился Аркадий, полагая, что ослышался, - А теперь, когда мы обменялись верительными грамотами, не соизволите ли распорядиться, что бы мне вернуть былую подвижность?
- Позже... Зелье ещё не готово - варится! Итак, ваша цель - сокровища?
- Ну да! Как только мы их откопаем и переправим на баркас, то сразу же уплывём, не задержимся ни на йоту!
- Слово офицера?
- Слово офицера!
- Твёрдо
