Человек-дельфин против белобандитов(окончание)

шёл, шёл и шёл... Как проклятый! Или безумный...
Солнечный диск, скрытый листвой, равнодушно катился по небосклону, а он с упрямством мула прорывался сквозь сплошные заросли и завалы, преодолевал мрачные овраги, пересекал бес конечные луговины и снова окунался в непролазные буреломы...
Свечерело. Солнце коснулось горизонта, но Носков всё шёл и шёл, как заведённый, пока проведение, наконец, не вывело его к озеру. Большая вода бросилась Аркадию в глаза. Он резко остановился, и очумело потряс головой - наваждение или безумие последних часов послушно оставило его - мозг снова заработал чётко и ясно. Он спустился по откосу к самой кромке воды, заросшей ракитником. Озеро спокойно накатывало на берег небольшие волны, которые слабо плескались в вечерней тишине.
Аркадий осмотрелся. Слева ничего интересного:  леса, долины, холмы - оттуда он пришёл. А вот справа, в полукилометре от него, виднелась раскольничья крепость и причал.
Но баркаса возле него не было!
Или проклятые монахи его перегнали в другое место, или уже затопили... На причале маячили человеческие фигурки. Ненависть обострила зрение - он сумел узнать в них беседовавших в окруже  нии старцев  конклава профессора и Филарета, который возвышался над всеми на полголовы.
Увидев своего заклятого врага, Носков вновь впал в безумное неистовство. Хоронясь за прибрежными валунами и кустарником, он чуть не бегом кинулся к причалу, сжимая в руке рукоять "ТТ"...

* * *


Филарет и профессор обсуждали условия пребывания в скиту учёного и детей. Внезапно за спиной патриарха раздался дикий вскрик:
- Умри, убийца!
Все, кто находился на причале, удивлённо обернулись на голос. Шагах в трёх от них стоял командир отряда пришельцев. Его безумный взгляд и растерзанный вид о многом рассказали раскольни кам. Пожалуй, один лишь профессор оставался в неведении относительно судьбы белобандитов...
- Умри! - снова взвизгнул Носков и выстрелил. Ни старцы, ни сам Филарет ничего не успели сделать, даже защититься вскинутыми к груди руками.
Но выстрела к счастью не последовало - боёк сухо щёлкнул, докладывая, что патронов в магазине больше нет!  Все были потрачены Носковым во время бессмысленной пальбы по «икринкам».
Безумец в гневе зарычал и, затопав ногами, швырнул бесполезный "ТТ" в озеро. Но в следующую секунду он выхватил служебный револьвер из кобуры на поясе и снова взял Филарета на мушку. Компания на причале наблюдала за ним в немом спокойствии - больше им ничего и не оставалось, как ждать уготованной  Господом  развязки. Торжествующий Аркадий сверкнул очами, зло скривил губы и медленно, явно наслаждаясь, потянул спусковой крючок...
Внезапно волны рядом с причалом с всплеском разошлись. В фонтане брызг из озера показалась голова подростка.
- Лягушонок! - ахнул Носков, увидевший его первым.
Рука его дрогнула, пуля ушла в сторону от цели, легко ранив одного из старцев конклава.
- Никита! - обрадовался профессор.
Носков мгновенно направил наган на новую цель, но выстрелить не успел. Никита резко и коротко взмахнул рукой. В воздухе, на фоне розового заката, промелькнул серебряный росчерк
- метательный нож вонзился Носкову в лоб, точно между глаз, по самую рукоять. Последний из белобандитов выронил оружие, безмолвно развёл руками и с поклоном бултыхнулся с причала в оз
еро. Он камнем пошёл ко дну, оставив на поверхности небольшой, пузырящийся кровавым оттенком, водоворот.
Переславцев тем временем ловко вскарабкался на пристань и со счастливой улыбкой бросился в распростёртые объятия профессора...

Глава 22. Последний бросок ножа.

Пять миль по реке Никита прошёл, как и рассчитывал, за час с небольшим. Величаво спокойное течение, плавное и медленное, для глаза едва приметное, всё же несло свои воды навстречу лодке, чем создавало гребцу определённые трудности.
День тем временем набирал силу. Туман над рекой постепенно растаял и пропал. В глухих чащах, обрамлявших берега, пробудились пернатые и всякое зверьё, заявившее о себе звонкой
разноголосицей. Никита время от времени прислушивался к многочисленным голосам лесных обитателей, которые говорили ему, что в округе всё спокойно. А главное - безлюдно. Иначе бы, потре воженные людьми хозяева мрачных урочищ подняли настоящий гвалт.
Он уже начал уставать - спина и руки налились свинцовой тяжестью, пот залил лицо, перед глазами поплыли розовые круги - когда, наконец потаённая протока, к его великому облегчению, обнаружилась. Она действительно была надёжно укрыта со стороны реки свисающим до самой воды зелёным лиственным пологом, который разросся настолько плотно, что казался сплошной стеной. Спасибо Фёдору! Если бы не несколько примет и ориентиров на местности, подсказанных им, Никита опять бы её пропустил, не заметив...
В три взмаха весла подросток подплыл к зелёной шелестящей стене, нижним концом погружённой глубоко в воду. Внимательно осмотрев природное препятствие, он решил, что проникнуть в протоку на челноке всё же стоит попробовать. Сил, что бы продраться через переплетение тысяч и тысяч ветвей у него наверняка  хватит.
Тем более  что позавчера вечером, баркас с мощным винтом и дизелем, хоть и с неимоверным трудом и на пределе своих машинных сил,  но всё же смог тут пройти!  Да, он тараном проломил эту растительную преграду, протянувшуюся от устья в глубину протоки на несколько десятков метров. Белобандиты прошли тут, и это очевидно! Их корабль оставил после себя в свисающих зарослях еле приметный след - неширокий проход, скорее на поминающий узкую щель, достаточную для челнока. Этой лазейкой ныне и следует незамедлительно воспользоваться...
Никита заплыл в просвет. Поскольку грести двумя вёслами оказалось тесно, он стал орудовать одним. Челнок медленно продвигался вперёд. По воде плавали обломанные ветви и свежая листва. Они покрывали поверхность прохода-щели сплошным ковром. Слева и справа тянулись густые заросли без просвета. В тоннеле было сумрачно и неуютно. Когда Никита смотрел вверх, то видел только сплошную щетину из кончиков, обломанных, с содранной тонкой кожицей, ветвей над водой.
Воздушные заросли полога закончились как-то неожиданно. Никита вдруг очутился в совершенно свободной протоке с чистой водой и открытыми берегами, на которых плотным частоколом возвышались стволы гигантских деревьев. Они росли настолько близко друг к другу, что кроны их переплелись между собой, образовав над протокой сплошной лиственный шатёр, не пропускав
ший вниз ни единого солнечного лучика.
Стало немного светлее. Никита взял второе весло - челнок поплыл быстрее. Воздух над протокой казался затхлым, застоявшимся из-за отсутствия ветерка. Вёсла тихо плескали. Вода, стекающая с них, казалась какой-то тёмной, хотя и прозрачной. Рыба, бобры и ондатра должны чувствовать себя в этом благодатном царстве тишины и покоя особенно привольно...
Протока резко повернула к северу. Выплыв из-за излучины, подросток неожиданно увидел плоскодонку и в ней двух бородатых мужчин, по обличью местных крестьян. Обе лодки чуть было не столкнулся нос к носу. Незнакомцы на первый взгляд тревоги не вы
зывали - никаго оружия  при них Переславцев не обнаружил и потому предположил, что они тут, наверное, рыбачат. Но сразу же от этой мысли отказался: ни сетей, ни удочек, ни вообще каких-либо снастей у них в лодке не наблюдалось...
Никита взмахнул вёслами и обошёл плоскодонку левым бортом. Проплывая мимо, он миролюбиво поздоровался. Незнакомцы окинули его хмурыми взглядами. Оба молча кивнули кудлатыми головами в ответ и вновь принялись за прерванное занятие, показавшееся подростку довольно странным, если не ска зать больше.
Один из незнакомцев, сидя на вёслах, медленно выгребал вперёд, в то время как второй, перегнувшись через борт, стал разглядывать дно, через нечто опущенное в воду и похожее на ...те лескоп! Чуть позже Никита разглядел, что это был обычный метровый обрубок сгнившего ствола берёзы шириной в ногу человека, из которого выдолбили трухлявую сердцевину до самой коры и таким  Макаром получили подобие трубы. Это нехитрое приспособление, порождённое народной мудростью, позволяло наблюдателю в лодке рассматривать дно речного русла во всех подробностях.
Внезапно наблюдатель поднял руку. Гребец, остановив лодку, отложил вёсла и, как был в портах и рубахе, так и соскользнул в реку. Держась за борт, он глубоко вздохнул и с головой ушёл под воду. Вынырнул он через пару минут, прижимая к груди плетёнку
из лыка, наполненную дюжиной крупных, с ладонь человека, речных ракушек. Сначала он бережно вывалил добычу на дно лодки, потом влез и сам. Вооружившись ножами, незнакомцы принялись деловито вскрывать ракушки одну за другой.
Никите всё стало понятно!
Ему довелось столкнуться с так называемыми охотниками за речным жемчугом! Он присвистнул от удивления: никогда бы не подумал, что кто-то в Советской России ещё помнит про старинный народный промысел.
А ведь русский речной жемчуг ценится на мировом рынке драгоценностей. Да ещё как! Особенно жемчуг северо-западных рек. Иные экземпляры стоят дороже морских красавиц...
Встреченные им ловцы, конечно, были прекрасно осведомлены обо всём этом. Иначе бы не промышляли вдали от дома, где помощи ждать неоткуда. Занятие-то, как ни крути, сопряжено с опасностью. Мало ли что может случиться с ныряльщиком под водой? Зацепился ли за корягу, затянуло ли в водоворот - и копец котёнку! Или налетит ураган и перевернёт лодку... А то и лихие людишки подстерегут! Добычу отберут и самих живота лишат...
Размышляя над нелёгкой долей ловцов речного жемчуга, Никита поплыл дальше и почти сразу же наткнулся на стоянку баркаса. Радости его не было границ. След взят! Теперь он его ни за что не потеряет, тем более что баркас отчалил всего-то сутки назад - ему об этом сказала зола в кострах на берегу...
Никита позволил себе короткий отдых. Сойдя на берег, он перекусил снедью, которой его снабдили на барже и немного вздремнул. Затем справился по карте, далеко ли ещё до озера. Ока залось, что не очень, и он снова сел в лодку.
Впереди показался конец протоки и за ним - широкие озёрные просторы. Никита налёг на вёсла. Внезапно по правому борту вода запузырилась, вспенилась, и в водовороте брызг на поверхность всплыло нечто тёмное и округло широкое, превышающее длину челнока раза в два.
Это была спина какого-то животного. Покрытая короткой шёрсткой, она на солнце отсвечивала мокрым бархатом.  Интересно, кто бы это мог быть? Ответ не заставил себя ждать. Следом за спиной из волн показалась и морда существа - плоская и тупая, настоящий сморщенный обрубок, ничем не примечательный. На макушке лошадиным хвостом вздыбился пучок длинных, чёрных волос. Они разметались во все стороны по необъятной голове, частично прикрыв во впадинах блестящие блюдца глазюк, в кото рых сквозило нечеловеческое любопытство.
Никакого намёка на нос Никита у чудовища не заметил. Просто ниже глаз, от края до края морды, протянулась безобразная глубокая трещина тёмно фиолетового отлива - безгубая пасть чудовища, способная заглотить зараз и челнок, и человека в нём!
Когда подросток это осознал, его пробрала невольная дрожь. Никита поёжился и