бессмертен, он сбрасывает с себя после смерти оковы непрочной телесной оболочки. Он может воздействовать на процессы, происходящие во Вселенной, он возрождает новые жизни, но лишь переплетаясь с другими разумными субстанциями. Образ же человека, живущего в какой-то промежуток времени, вещь неповторимая в своем роде. Новые жизни, возникающие во Вселенной, являются продуктом совокупности на основании опыта предыдущих разумных жизней. И не будет, допустим, нового садовника Карла, будет кто-то лишь очень отдаленно напоминающий его. Ему, этому новому человеку, ставшему, скажем, министром иностранных дел, будут сниться прекрасные оранжереи королевы Ирмы, и он мучительно будет думать: «Откуда это у меня?» Может быть потом, устав от своих бесконечных совещаний, он займется разведением орхидей в своей загородной резиденции, и возможно даже, достигнет в этом деле больших успехов, чем пресловутый Карл. Во всяком случае, не вечен никто, даже я. И нет никаких гарантий, что, призвав меня назад в очередной раз, Субстанция не растворит мою разумную оболочку в высших целях. Радует лишь то, что всякая деятельность приносит свои плоды, а значит, нечего ломать голову над несовершенством мироздания, а надо сосредоточиться на каких-то конкретных целях, тем более, что они уже появились.
На нас пикировали странные черные птицы. Их было три, и намерения их были явно недружелюбные. Стефф слегка зарычал, указывая мне на опасность, хотя я и так был к ней готов. У птиц были крокодильи головы, я догадывался, откуда дует ветер, но это было уже слишком. Похоже, у наших противников стал вырабатываться стиль, вкус, правда, отсутствовал. Оборотни приспосабливались к новым условиям, и решили, что по воздуху летать лучше на крыльях, а рвать врага лучше зубами и когтями. Логично. Хотя выглядели они отвратительно. Твари атаковали по очереди, и это было их ошибкой. Первую я сразил в отличном стиле двумя ударами меча, первый, правда, цели не достиг, но зато я сообразил, что в грудь бить не нужно, потому как бесполезно. И второй удар рассчитал тщательно, ударив из-под низу в область горла. Как ни странно, попал. А потом мы со Стеффом пустились наутек. Мне не давала покою мысль, что крылатые оборотни смогут преодолеть горы, тем более что летные характеристики у них были не плохие. Заботило и то, что эти твари могли совершенствоваться. Две оставшиеся птички летели с разной скоростью, почему- то одна из них, к тому же, ушла на вираж, что дало мне возможность установить очередность в беседе. Не долго думая, я рубанул пташку по крылу, благо оно было перепончатым и даже не железным. Пернатый оборотень клюнул своей крокодильей башкой и подставился под повторный карающий удар. Затылок у него тоже был не железный. С третьим я поступил, как и с первым, правда, он был более маневренный, и даже разорвал своим когтем мой плащ. Но все закончилось более-менее быстро. Стефф обнюхал его распластанное на земле тело, но ничего не сказал. Однако, информацию какую-то, видимо, получил и наверняка передал кому надо. Ну, да и ладно. Мы тронулись дальше в сторону столицы навстречу судьбе.
Основная трудность, как я уже и говорил, заключалась в том, что мне не удавалось раздобыть лошадь. К тому же я подвернул ногу, и это создавало определенные неудобства. Похоже, было на то, что Тонкий Мир перестал мне помогать. Я старался отогнать эту мысль, но она приходила время от времени. Темнело. И тут Стефф неожиданно остановился и вдруг по-собачьи стал чесаться за правым ухом. Я удивился, поскольку ничего подобного за ним не наблюдал. Наконец, он оставил в покое свое ухо, повернул ко мне голову и вдруг заговорил. К слову, мы находились в чистом поле, и это было эффектно. Тем более то, что Стефф заговорил, меня особо не поразило, поразило другое – его голос был удивительно похож на голос Ванденбромма.
- Если ты слышишь меня, прикоснись к глазам Стеффа,- сказал он. - Я слышать тебя не могу, но буду знать, что ты меня слушаешь.
Я выполнил это пожелание, и голос продолжил:
- Хорошо. Теперь главное. Ситуация изменилась. Теперь все будет зависеть от тебя. Мы знаем, что камни доставлены. Седьмой камень превратится в Лунный после того, как будет доставлен в центр королевства особе, наделенной королевскими полномочиями. Но здесь не все ясно. Возможно, этого будет недостаточно. С этого момента ты являешься посредником между силами Тонкого и Потустороннего Мира. Как человек, ты наделен различными органами чувств, они воспринимают и воспроизводят различные энергии. В твоем мозгу, в твоем сердце, во всем организме замкнулся контур, подобный тому, который должен замкнуться над королевством. Теперь каждый твой поступок может качнуть баланс в одну или другую сторону. От того, как правильно ты будешь себя вести, зависит судьба всей миссии. Внутри тебя будут сражаться два мира. Нужно совершить сильный поступок, тогда энергия этого поступка, тысячекратно усилившись, сможет совершить то, что необходимо. Мы не располагаем нужной информацией. Ориентируйся на свои органы чувств. Это будет что-то вроде Момента истины, когда придется делать выбор. Сейчас Стефф покинет тебя. Если вдруг почувствуешь, что превращаешься в оборотня, примешь то, что Стефф оставит тебе. Сделаешь это и в том случае, если поймешь, что задача невыполнима. Субстанция примет тебя.
Я ждал продолжения, но его не последовало.
«Ну и дела. Вполне в духе Ванденбромма. Так вот почему я не мог найти лошадь! Потусторонний Мир не давал ее мне! Великий Космос! Значит, вы уважаемый Звездочет, превратились в площадку для игр Высших Сил. Очень интересно, конечно, спасибо за доверие, но не до такой же степени! Иди туда - не знаю куда, делай то - не знаю что. Я вздохнул и вздрогнул, потому что Стефф исчез. Секунду назад он стоял передо мной, а теперь исчез. Наклонился и поднял с земли какую-то блестящую штучку. Это оказалась искусно выполненная фигурка хрустальной собаки, точь в точь похожая на Стеффа. Внутри нее находилась какая-то прозрачная жидкость.
«Билет в Субстанцию, - подумалось мне, - обратный билет». Где-то в подсознании вспыхнул образ Луны. Я знал, что теперь он всегда будет со мной, пока я не выполню свою миссию. Спрятав хрустального Стеффа в карман я зашагал по полю в сторону столицы. Я шел к Ирме. Вручать седьмой камень Феликсу почему-то не хотелось.
* * *
- Эй, ребята! - прокричал Джозеф в направлении гвардейцев. – Это я, старина Джозеф. Не ждали?
Передний всадник привстал на стременах и, приложив руку к глазам, пристально стал всматриваться в лицо кричавшего рыцаря. Это был сам лейтенант Дюбуа.
- Черт тебя задери! - воскликнул он в ответ, пришпоривая лошадь.
Джозеф сполз с козлов и обнялся с подскакавшим Дюбуа. Тут то рыцарь почувствовал, как силы его покидают, и слегка повис на лейтенанте.
- Ранен? - спросил тот.
- Скорее да, чем нет, - ответил рыцарь, - там, в фургоне валяется связанная девчонка, она меня чуть не убила по дороге.
Дюбуа усадил Джозефа, а сам заглянул внутрь фургончика.
- Кто она? – спросил он, глядя на злобно стреляющую глазами пленницу.
- Это моя дочь, - ответил Джозеф, - знакомые говорят, что мы похожи, как две капли воды, а друзья говорят то же самое, но краснеют, смущаются и стыдливо отводят глаза.
Дюбуа рассмеялся:
- Чего она натворила?
- Хотела меня задушить со своим дедушкой, но тот неожиданно умер, а ей повезло. К сожалению, рыцари с детьми не воюют.
- Ну, и что будешь с ней делать, рыцарь? – поинтересовался лейтенант.
- Привезу в подарок старшей фрейлине, пусть готовит себе замену.
Лейтенант снова расхохотался. А Джозеф поинтересовался:
- У вас пожевать чего-нибудь есть?
Дюбуа хлопнул себя по лбу и подозвал ординарца.
Через несколько минут они уже двигались по направлению к столице, а Джозеф налегал на бутерброды, запивал их красным вином и на все вопросы лейтенанта отвечал:
- Сейчас, еще один кусочек, и все тебе расскажу.
Но когда последний кусочек исчез где-то в глубине его рта, рыцарь сладко потянулся и незаметно уснул.
Девчонку кормить пришлось лейтенанту, что он и сделал, с удовлетворением отметив, что в глазах ее кроме ненависти и страха появилось удивление и даже отчасти благодарность.
Через некоторое время Джозеф проснулся, потребовал лошадь. Дюбуа не советовал ему практиковаться в верховой езде с еще не зажившей раной, но тот от советов отмахнулся и, слегка поскрипывая зубами, взгромоздился в седло. В компании лейтенанта он собирался провести небольшую разведку. Дюбуа больше не возражал и, видя, что все его доводы не доходят до рыцаря, присоединился к нему. Они обогнали отряд и отъехали достаточно далеко, после этого лошади перешли на шаг, а их седоки завели непринужденную беседу. Джозеф немного рассказал о своих последних приключениях, а лейтенант – о последней попойке в одном из столичных борделей, на что его собеседник заметил, что предпочитает выпивать в компании мертвых женщин. Хитро прищурившись в ответ на недоуменный взгляд лейтенанта, Джозеф, загибая пальцы на руке, перечислил свои аргументы.
- Думаю, Вы со мной согласитесь, лейтенант. Во-первых, это очень практично: мертвые женщины не едят. А во-вторых, что интересно, совсем не пьют. В третьих, что очень удобно, они безотказны, ну, Вы понимаете в чем. А в-четвертых …
- В-четвертых? – заинтересовано произнес Дюбуа.
- В-четвертых, что самое главное, они не болтают! Молчание – золото, дорогой лейтенант.
Тот расхохотался, а потом мечтательно произнес:
- Там была такая блондиночка! Но, увы, не со мной.
Джозеф печально вздохнул:
- Эх, Дюбуа, такова наша тяжелая мужская судьба. Высшие силы в наказание за грехи наших предков устроили нас такими несовершенными, и мы не можем иметь одновременно всех женщин сразу, как бы этого не хотелось. Но не унывайте, мой друг! Им, этим… Как бы это сказать …
- Красавицам? – подсказал Дюбуа.
Джозеф кивнул:
- И уродинам.
- Особам слабого пола.
- И венерам, - кивнул рыцарь.
- И гетерам, - откликнулся лейтенант.
- И мегерам, - поддержал его Джозеф.
- И проститу …
- Ч-ч-ч-ч-ч! Тихо, лейтенант, Вы ведь все-таки джентльмен, - укоризненно произнес рыцарь и продолжил. - Так вот, им, - он скривился, - еще хуже, чем нам. Хоть это обнадеживает. Ведь они слабые, глупые, беззащитные создания, у них ревнивые мужья, их бросают, обманывают. Большая часть из них просто уродины. В конце концов, они могут забеременеть, а мы с вами – нет. И я удивляюсь, почему мы все-таки любим этих мегер? Надо любить мужчин, черт возьми! – Джозеф даже сам опешил от этого неожиданного вывода. Потом ухмыльнулся и продолжил, - А ведь действительно, Дюбуа, ведь мы сильные, красивые, честные.
- Умные, - подсказал лейтенант, смотрящий на вещающего рыцаря, как на пророка.
- Благородные, - продолжил свою мысль Джозеф.
- Черт! А ведь действительно, - лейтенант был не на шутку озадачен, и улыбка сползла с его лица.
Джозеф хлопнул Дюбуа по плечу:
- Не унывайте, мой друг, это всего лишь один парадокс нашей несправедливой жизни. Правда, приходится признать, что не все мужчины такие болваны, как мы с вами, - и он засмеялся, пустив коня галопом.
Дорога пошла в гору, и когда разведчики въехали на подъем, то остановились, как вкопанные. Большой отряд вооруженных людей пересекал дорогу и
