много веков назад, а я лишь – странная оболочка, каким-то непонятным образом оставшаяся в живых в этом нереальном мире. Что-то громко стучало, заглушая все звуки. Скорее всего, их не было, этих звуков. Когда впереди забрезжил рассвет, я понял, что это сердце.
Стефф сбавил скорость, и я осмотрелся. Вокруг была равнина, бескрайняя, как океан. Дорога, но которой мы стояли, пролегала среди этих бескрайних просторов. Собака выглядела так, как и до начала этой фантастической скачки. Похоже, это животное действительно не знало усталости в отличие от меня. Теперь предстояло решить проблему. С одной стороны, мне нужно было как можно ближе подобраться к юго-восточной границе королевства, с другой стороны, нельзя было слишком удаляться от столицы, потому что я должен был вернуться туда. Я призвал Тонкий Мир всеми силами своей души, чтобы он послал мне гонца для завершения работы. Тонкий Мир не спешил выполнять мои просьбы, а может быть, это сказывалось действие близости Потустороннего Мира. В этом районе я мог надеяться лишь на появление какого-нибудь бродяги или странствующего рыцаря, в крайнем случае, монаха-отшельника, что, в общем-то, одно и тоже. Мы продолжили свой путь, но, похоже, рассчитывать нам приходилось только на самих себя.
И все же Космос смилостивился над нами. Через какое-то время я увидел на дороге впереди себя одиноко бредущую фигуру в холщовой рясе с посохом и заплечной сумкой. Дав знак Стеффу перейти на шаг, я спрыгнул с его спины, и мы превратились в обыкновенных путников. Мне не хотелось заранее пугать незнакомца.
Он даже не удивился, когда увидел нас. Это был мужчина средних лет с загорелым лицом, всклокоченной седой шевелюрой и такой же бородой. Сначала мне показалось, что он безумен, но потом я увидел его глаза и понял, что это тот человек, который нам нужен. Скорее всего, этот монах, а это действительно был монах, принадлежал к братству Святого Фомы. Эти священнослужители не имели своих церквей, справедливо считая, что исполняют волю Божью, проповедуя слово Всевышнего в бесконечных перемещениях по грешной земле посредством собственных ног. Воистину, из всех монахов члены этого братства были наиболее близки как к небу, так и к живущим под ним.
- Да будет легка твоя дорога, а ноги не будут знать усталости, - окликнул я путника традиционным приветствием членов братства.
Он нисколько не удивился, а приветствовал меня словами:
- Да будет вечно жить имя твое, брат! – голос его был рокочущим, словно ветер.
- Куда держишь путь, монах?
- Не я держу путь, а он ведет меня, - ответил тот, поворачиваясь навстречу ветру.
- Скажи, монах, - спросил я, - ты всех называешь братьями?
- Да, - просто ответил тот, - каждый из нас несет свой крест, а потому нет людей плохих и хороших, просто каждый делает свое дело.
- И ты готов помочь любому?
- Если он действительно нуждается в помощи. Ты хочешь, чтобы я тебе помог?
Я на секунду задумался и на всякий случай посмотрел на Стеффа, я не имел права ошибиться. Стефф посмотрел мне прямо в глаза, и я увидел в них немое согласие. Как я уже говорил раньше, ко всему Стефф был еще и индикатором. И в этот момент он подсказал мне, что этот монах годен для выполнения нашей миссии. Значит, все-таки Тонкий Мир послал нам его.
- Я вижу, это не простая собака, - с каким-то уважением в голосе произнес монах, - да и ты не простой человек, как я погляжу. И я чувствую, что не зря сегодня повстречал вас. Страшные дела творятся в стране.
-Ты идешь издалека? - спросил я.
Монах кивнул.
- Слишком много смертей. Похоже, что это кара. Дай Бог, чтобы я ошибался. Как думаешь ты, это кара от Бога или от Дьявола?
Монах невесело усмехнулся:
- Все не так просто. Нет людей плохих и хороших. Зачем пастуху вырезать все стадо, вместо того, чтобы убить поганую овцу.
- Скажи, если бы в силах твоих было остановить все то, что происходит, ты бы пошел против воли Божьей?
- Это не воля Божья, - монах ударил посохом о землю.
- Так пошел бы?
- Я бы сделал все, что в моих силах. Да ты, я вижу, действительно не простой человек. Неужели скромный монах может сделать что-нибудь против этого зла, кроме того, чтобы молиться?
Я молча извлек на свет Божий шестой камень и положил его на грубую ладонь монаха. Глаза его наполнились светом, и весь облик стал какой-то одухотворенный.
- Сегодня я видел сон, - сказал он, рассматривая камень. – На меня с неба опустился столб света, ударили колокола с небесной колокольни, и голос ангела зазвучал у меня в голове. И ангел сказал мне: «Ты, Георгий, на своем пути увидишь много крови и слез. Путь твой будет долог и тернист. То зло, что увидишь ты на своем пути, не имеет корней в нашем мире, оно извне и оно беспощадно ко всем. Пройди свой путь и выполни то, что предначертано». « Что предначертано мне?» – спросил я ангела. Он сказал мне: «Мондрагон». С тем я и проснулся. И вот теперь я иду к Мондрагону.
- Возьми этот камень, - сказал я, - и доставь его на вершину Мондрагона, и может быть, тогда ты внесешь свою лепту.
- Значит, быть посему. Ты будешь сопровождать меня? – монах поправил свою сумку.
- Нет, каждый должен нести свой крест.
- Ты прав, человек. Как твое имя?
Вместо ответа я обнял монаха и сказал:
- Это неважно, мы вряд ли увидимся снова. Называй меня просто Звездочет.
- Я буду молиться о тебе, - отвечал монах.
- Прощай, да будет легким твой шаг.
- Что ж, прощай и ты.
Он запел и пошел по дороге на юго-восток.
Мы со Стеффом смотрели, как его фигура удаляется от нас, пока он не превратился в серое пятнышко на теле бесконечной равнины. После чего я молча вскочил на Стеффа и начал свой путь к Лунному камню.
* * *
Повозка тихо катилась в ночной тиши. У Джозефа поднимался жар, спать он не мог, какие-то тени преследовали его. Лошадь беспокоилась и недовольно фыркала. По расчетам Джозефа он уже покинул владения Херменгильды, но какая-то опасность холодными пальцами стискивала его душу. Кто-то сопровождал их. Его рука занемела, стискивая рукоять меча. Невидимые преследователи были рядом. Он чувствовал это, но сил было мало. Джозеф был парнем неробкого десятка и готов был дорого продать свою жизнь. Пугала даже не сама возможность нападения, а неизвестность - извечный спутник большинства наших страхов. Те, кто шел за ними, выжидали по неизвестным причинам. Джозеф знал, что в этих местах было неспокойно, по всем признакам за ним охотились представители касты душителей, во всяком случае, стиль был их. Убийство для этих людей не было средством наживы, их привлекал сам процесс, ритуал. В какой-то степени они были религиозными фанатиками. Возможно, Джозеф предпочел, чтобы это были именно они, а не что-то более сверхъестественное. Третий день они следовали за ним, не показываясь воочию, а лишь нагнетая атмосферу присутствия. Если это были действительно они, то сегодня все должно было разрешиться. Потому Джозеф изо всех сил боролся со слабостью физической и постоянно был начеку. По логике вещей неведомые преследователи знали, что на повозке находится человек хотя и вооруженный, но серьезно раненый, а значит неспособный оказать достойное сопротивление. Конечно, можно было собрать остатки сил, приподняться и громко крикнуть что-нибудь типа: «А ну, выходи, подлый трус!». Но Джозеф избрал другую тактику. Он старался убедить своих врагов в том, что находится, если еще не в разряде мертвых, то где-то около этого. Но вот, когда луна в очередной раз скрылась за тучами, Джозеф почувствовал, что повозка остановилась, лошадь заржала, и в ночной тиши послышались тихие звуки. Похоже, дорогу перегородил завал. Тьма была, хоть глаз выколи. Проклятая луна все никак не хотела появляться. Сжав зубы и стараясь не издавать звуков, Джозеф соскользнул с повозки и затаился под колесом. Глаза, немного привыкшие к темноте, уловили какое-то движение. Кто-то орудовал неподалеку, тихий шепот на непонятном языке донесся до слуха Джозефа. Душители, а он уже почти не сомневался, что это были они, говорили на каком-то своем языке, который был понятен только членам касты. Похоже, они обшарили повозку и, никого не найдя, принялись прочесывать окрестности. Темнота немного рассосалась, то ли луна хотела помочь Джозефу, то ли наоборот. Сейчас его волновало только количество своих противников. Нужно было уползать с дороги, что он и попытался сделать, по возможности не издавая лишних звуков. Ему удалось проползти с десяток метров до того, как бледная луна снова показалась на небосклоне. Своим неясным светом она озарила дорогу и одиноко стоявшую на ней повозку. Лошади не было, ее недовольное ржание доносилось откуда-то справа. «Неужели это обычные конокрады», - подумалось Джозефу. Исчезновение единственного средства передвижения мало радовало, но все же это был не худший вариант. Ржание стихло, и над дорогой снова повисла тишина. Любой ценой нужно было продержаться до зари. Джозеф заполз на дно какого-то оврага и притаился там. Прошло еще с полчаса. Ночь чуть-чуть посветлела, но до зари было еще далеко. То справа, то слева от Джозефа раздавался какой-то легкий треск, невидимки все еще разыскивали хозяина лошади. Джозеф потерял счет времени. Он выставил меч впереди себя в тайной надежде, что кто-то из этих подонков оступится и свалится на острие меча. Наконец, все звуки стихли, и когда первые лучи солнца окрасили мир своим дивным светом, меч выпал из рук Джозефа, и он понял, что на какое-то время опасность отступила. Душители не могли работать в свете дня. Джозеф обнаружил, что лежит в какой-то норе, похожей на медвежью берлогу. Силы оставили его и он провалился в сон. Последней мыслью было: «Будь, что будет».
Когда Джозеф сподобился, наконец, открыть глаза, ярко светило солнце, жужжали мухи или пчелы. Это было не так важно по сравнению с тем, что он был все еще жив. Рана болела поменьше, и Джозеф почувствовал, что может без особого вреда для себя попытаться выбраться из норы, что он и сделал.
Дорога оказалась недалеко, повозка стояла на месте, как ни в чем не бывало, завал из срубленных деревьев тоже был на месте. Джозеф огляделся - вроде бы спокойно – и нырнув в кусты, стал глядеть на дорогу в ожидании какой-нибудь оказии. Прошло не больше часа, как до Джозефа донеслись звуки музыки, кто-то играл на флейте. Еще через какое-то время он увидел, что к завалу подъезжает небольшой фургончик, запряженный пегой лошадкой. На крыше фургончика сидел ребенок, он и издавал эти звуки, на козлах находился старик с густой бородой.
«Артисты», - понял Джозеф. Это тоже не было редкостью в этих краях. Фургончик остановился перед завалом, и старик, кряхтя, сполз с козлов и стал прохаживаться вдоль срубленных деревьев. Ребенок тоже перестал играть и через некоторое время присоединился к старику. Это была очаровательная девочка лет двенадцати-тринадцати, стриженная под мальчишку и чем-то напоминающая подвижную обезьянку.
Хозяева фургончика безуспешно попытались отодвинуть одно из деревьев, но у них получалось плохо. Вернее никак. Тогда Джозеф решил покинуть свое убежище и вышел на свет Божий в двадцати метрах от артистов. Те замерли и как-то нахохлились, став похожими на испуганных воробьев. Джозеф подошел ближе и, наконец, догадался спрятать свой обнаженный меч.
- Привет, - обратился он к
