на трон течением жизни. Со своей стороны, она не стремилась править, и если бы были претенденты на это место, Ирма спокойно бы сложила полномочия и вместе с ними и обязанности – ответственность все-таки, но желающих порулить, как ни странно, не обнаружилось, не было давки, толкотни и политических танцев в очереди на престол, как впрочем, и самой очереди.
* * *
После гибели короля Феликса, в результате глупого несчастного случая на охоте, Ирма, доселе бывшая довольно далека от государственных дел, как-то легко и быстро вошла в новую для себя роль. Может быть, это случилось как раз по тем причинам, о которых говорилось выше. Дела в королевстве при правлении Феликса шли не ахти, покойный король предпочитал делам государственным развлечения, предоставляя все на откуп своим многочисленным советникам и министрам. Ирме пришлось самой вникать во все вопросы по управлению королевством, и с удивлением и даже какой-то тайной гордостью она почувствовала, что это доставляет ей удовольствие, особенно тогда, когда со временем наметились явные сдвиги к лучшему. Королева вошла во вкус, она существенно сократила штат министров и советников, оставив лишь тех, кто нужен был для дела, провела реформу в армии, навела порядок во дворце, уменьшила налоги. Подчас ей приходилось быть жесткой, но в жестокости обвинить королеву было нельзя. Народ любил свою правительницу, и в принципе все шло превосходно.
Странные и непонятные события, обрушившиеся на королевство в последнее время, не укладывались ни в какие рамки. Люди вообще боятся непонятного, и Ирма не была исключением, она предпочитала опасность явную, когда точно знаешь врага или источник опасности. Эпидемия, поразившая королевство, была из ряда необъяснимого. И это тревожило больше всего, даже попытки отравления были по сравнению с этим мелочью, хоть и очень неприятной. Ирма чувствовала, что главная опасность грозит не отсюда, к тому же она верила, что высшие силы, дважды спасавшие ее от неведомых отравителей, не оставят ее. Размышляя над этим, она поняла, что жизнь дарована ей была неспроста, высшие силы давали ей шанс разобраться во всем самой. И выяснить, наконец, причины этого страшного проклятия, нависшего над страной. Ирма прекрасно понимала, что Звездочет молчит неспроста, возможно он просто оберегает ее от этой работы. Но сидеть, сложа руки, и ждать она не хотела.
Ирма чувствовала, что стены дворца давили на нее, отнимали возможность мыслить конструктивно, логично. Нужно было вырваться отсюда хотя бы на несколько часов.
* * *
С первыми проблесками зари Ирма, спустившись в конюшню, оседлала своего жеребца, все той же Аквитанской породы, и отправилась навстречу солнцу. Она ехала туда, где могла, уединившись, поправить свое ментальное зрение и перенести сознание на другие планы существования и постараться увидеть то, что находилось вне материи Реального Мира, а проще говоря, решить, что делать дальше.
Такое место находилось в маленькой часовне на берегу живописной речушки. Ирма любила сюда приезжать. Часовню окружал сад, где временами можно было полакомиться фруктами, в саду пели птицы, и небо было на удивление чистым.
Королева спешилась и окликнула Гильермо, старика, который ухаживал за садом и часовней. Никто не отозвался. Пожав плечами, Ирма набросила уздечку лошади на специальный крюк и прошла ко входу в часовню по дорожке через лужайку. Гильермо был глуховат, и Ирма решила, что старик ее просто не услышал. Она не ошиблась. Старик находился в часовне, он копошился в темном углу и, казалось, был полностью углублен в работу. То ли книги какие-то перебирал, то ли искал что-то.
- Гиль! – громко позвала Ирма. – У тебя гости.
Фигура старика дернулась, как от удара. Он медленно повернулся к королеве, и когда луч света упал на его лицо, Ирма ужаснулась. В облике Гильермо больше не было ничего человеческого. Застывшая маска смерти смотрела на королеву – знакомые морщины разгладились, глаза были пусты и словно рубец перекашивала это лицо дьявольская улыбка. Старик держал в руках разорванный томик Библии, он разжал руки, и книга со стуком упала на пол. Гильермо стал приближаться, в его руках откуда-то появилась тяжелая цепь, из горла вырвался хрип.
Инстинктивно Ирма сделала шаг назад и, зацепившись за высокий порог, почувствовала, что падает. Чудом удержавшись на ногах, она сумела вырваться из часовни. «Гильермо! Почему и он? За что?» – пронеслось в голове. Она с силой захлопнула дверные створки и набросила крюк на петлю. Подбегая к лошади, она услышала глухие удары изнутри часовни и звон цепи. Старик пытался выйти наружу. Лошадь заржала, нервно перебирая ногами. Ирма все же сумела забраться в седло и помчалась прочь, уже не обращая внимания ни на взошедшее на безоблачном небе солнце, ни на птиц, ни на рычание оборотня, когда-то бывшего ее другом.
* * *
Благородный рыцарь Дейв был большой оригинал. Как воин он обладал недюжинной силой, которой, безусловно, гордился, но проблема заключалась в том, что Дейва весьма и весьма трудно было сподвигнуть на подвиги. Вообще-то он считался наемником, не примыкая надолго к какому-либо воинскому объединению. Окрестные землевладельцы, имевшие скверную привычку устраивать время от времени междоусобные разборки, считали за честь склонить благородного рыцаря выступить на их стороне. Но Дейв знал себе цену, обычно он долго торговался, навивая на нанимателя тоску, время от времени демонстрируя свои железные мускулы. То руку в локте согнет, по позу героическую примет, и при этом не уставал повторять свою любимую фразу: « Ищите да обрящете», имея ввиду то, что если они сегодня не сойдутся в цене на его рыцарские достоинства, то завтра наниматель об этом сильно пожалеет, ибо благородных рыцарей сейчас единицы, а всяких воинственно настроенных вассалов, читай графов, баронов и др. великое множество, и не исключено, что более щедрый наниматель окажется в более выгодном положении, не пожалев лишнюю сотню-другую монет. Обычно это срабатывало. Но Дейв на этом не останавливался. Бывало, что, заключив, в конце концов, контракт с одним из упоминаемых выше баронов, он перезаключал его с другим, и до последнего момента наниматели не знали, на чьей стороне он выступит в предстоящем сражении. Доходило до смешного. Однажды герцог Розенбург и барон Энглеберт не поделили права на Оранский лес. История наследования была давняя и забытая. Каждый набрал войско, небольшое – по сотне душ, договорились решать проблему в поединке по-рыцарски, по благородному. Заслали гонцов к Дейву, он поторговался, как обычно, и вроде бы принял сторону барона. На радостях барон устроил званый ужин, на котором Дейв, скажем так, принял лишку. Прокуролесив всю ночь, наутро перед битвой он очнулся на полянке в том самом Оранском лесу. Настроение было прескверным. Он выломал себе хорошую дубину из железного дерева и, выйдя из лесу, увидел два войска, готовых к сражению. Не долго думая, благородный рыцарь Дейв дал сигнал к началу, запустив дубину в барона Энглеберта. Решив, что их предали, люди барона сражались без должного энтузиазма и были жестоко биты Дейвом и подопечными герцога Розенбурга. Когда исход сражения вопросов уже не вызывал, рыцаря кто-то в сердцах обозвал предателем. Он ужасно разобиделся, стукнул несчастного по голове, выбив из него остатки сознания, а потом неожиданно на него снизошло озарение, что может быть где-то он и не прав. Вспомнился вчерашний ужин и его последствия. Обычно не злоупотреблявшего спиртным, рыцаря расстроило вчерашнее поведение, ему стало стыдно за себя и захотелось исправиться. Подобрав свою дубину, он направил ее против своих недавних союзников, к превеликому удивлению последних. Ход поединка развернулся на сто восемьдесят градусов. И Оранский лес перешел в собственность барона Энглеберта, который потом, придя в себя, всем рассказывал, что это в его, ушибленную дубиной голову, пришла гениальная мысль запутать противника, создав иллюзию так называемого «предательства» Дейва. И в этом проявился его, Энглеберта, полководческий талант и стратегическая смекалка. Прознав про эти досужие россказни, благородный рыцарь Дейв подстерег барона по дороге в замок и, раскидав слуг, поставил баронские гениальные мозги на прежнее место повторным ударом своей железной дубины.
Вот к этому человеку и ехал Звездочет, надеясь уговорить его выступить в роли курьера по доставке одного из магических камней.
Резиденция сэра Дейва представляла собой крепость в миниатюре. Грубо сработанные бревенчатые стены окружали дом хозяина, стены окружал ров с деревянным мостиком на ржавых цепях. Кучи мусора вдоль стен по другую сторону рва, очевидно, играли роль крепостного вала. И благородный рыцарь не имел недостатка в строительном материале, и каждый раз, возвращаясь домой, он штурмовал собственную крепость. Возможно, благодаря этому он и обладал военным искусством в той мере, за которую его и уважали. Звездочет отдал должное всем прелестям путешествия и, рискуя сломать себе шею, преодолел вышеуказанные препятствия, проникнув во владения благородного рыцаря. Дейва он застал мирно спящим на охраняемой территории после очередных практических занятий. О том, что рыцарь не зря провел сегодняшний день, совершенствуя свои боевые искусства, говорили разбросанные по двору чучела воображаемых противников в поношенных доспехах. Во дворе также находились самодельные тренажеры для метания камней, какие-то непонятные станки, многорукие деревянные чудища и прочая дрянь, при помощи которой Дейв поддерживал свою форму в мирное время.
Звездочет приложил немало усилий, чтобы привести благородного рыцаря в состояние, необходимое для беседы с ним. Широко зевая и почесываясь, Дейв ответил на приветствие астролога и, выпив с полведра холодной родниковой воды, уселся в тени деревянного чудища, поинтересовавшись, какого черта королевского Звездочета принесло в такую рань, хотя время приближалось к вечеру.
- Дело есть, - коротко ответил тот.
- Интересно, - все еще зевая, произнес рыцарь, хотя было видно, что ему глубоко до лампочки дела королевских Звездочетов.
Астролог начал издалека:
- Знаете ли Вы, благородный рыцарь, о жестоком Чернундоло, Покровителе Тьмы?
- А-а… Это тот бездельник с северо-востока, который, прикрываясь самим Сатаной, объявил себя лучшим воином современности? Слыхал, но не думаю, что он способен чем-то меня удивить.
- А вот он думает, что может, и не только думает, а прислал Вам вызов. Он желает поединка, чтобы в честном бою раз и навсегда решить, кто из вас является достойнейшим из достойных.
Дейв поковырял пальцем во рту, сплюнул, рыгнул и задумчиво посмотрел на небо:
- Дождь будет, наверное. Так значит Покровитель Тьмы? – он нехорошо засмеялся.
Звездочет вынул из кармана заранее приготовленный магический камень и передал его рыцарю.
- Этот камень нужно доставить на вершину Стеклянной горы. Для Чернундоло это будет знаком.
Дейв еще раз зевнул:
- Боже мой, какие сложности, как у вас все запутано, у волшебников. Ведь ты волшебник?
- Я Звездочет.
- Какая разница, - Дейв сплюнул, - башка болит. Звездочет, у тебя выпить есть? А то я
