обстоятельные беседы прямо посреди этого вавилонского столпотворения.
Зазевавшимся прохожим, облачённым простенько и неброско, а порой и затрапезно, преимущественно в военно-полевую форму, телогрейки с фуфайками и полувоенные френчи, сигналили проносившиеся через площадь в различных направлениях легковушки, грузовики и автобусы.
Никаких правил дорожного движения в Руднике, похоже, не соблюдалось. Разнообразный транспорт рассекал толпы прохожих на улицах и площадях города, как ему вздумается и на какой угодно скорости. Понятия "пешеход" и "автомобиль" тут отсутствовали напрочь. Если одни ходили, где хотели, то другие ездили там, где им заблагорассудится. Странные порядки городского обитания чернушников сильно поразили воображение Аверьяна - он постарался покрепче запомнить всё увиденное.
Внезапно из толпы вынырнул комендантский патруль. Трое кряжистых, зверского вида боевиков, увешанных оружием и с повязками на рукавах, целенаправленно устремились в сторону Молодцова. Как он их понимал: одинокий фельдъегерь, разинувший варежку на перекрёстке - зрелище для этих мест довольно редкостное и необычное - и потому требует самой тщательной проверки.
Аверьян подобрался, кляня себя за опрометчивость. Если он сейчас же тронется с места, то вызовет у патруля ещё большие подозрения. Нет, лучше остаться на месте. Сделать вид, что ничего не происходит. А потом разрулить ситуацию, по мере её накаливания. Документы у него "железные" - никакая проверка не страшна...
Однако патруль до Аверьяна не дошёл. На площади вдруг раздалась беспорядочная стрельба - и его словно ветром сдуло. Разом загудели клаксонами автомобили. Заголосили женщины, заругались, заорали бородачи, будто гамадрилы затявкали, сражаясь за гнилой банан. Молодцов быстро отъехал в сторону и, встав за фонарным столбом, рядом с которым притулилась афишная тумба, продолжил наблюдение. Его сильно заинтересовала стрельба. Кто и в кого палил? Неужели чернушники устраивают между собой разборки и иногда мочат друг друга даже средь бела дня? Если дело обстоит именно так, то это просто замечательно...
...Но дело обстояло иначе! Стреляла свадьба! Да, да! На площадь вкатил свадебный кортеж из семи-восьми подержанных легковушек, украшенных лентами и воздушными шарами. В окна машин высунулись стволы калашей. Кунаки молодого джигита-жениха принялись лихо салютовать одиночными в воздух. Подобное зрелище было отлично знакомо Аверьяну-москвичу. Он к нему даже как-то привык - дня не проходило, что бы улицы столицы не оглашала трескотня выстрелов...
Но на площади же творилось нечто непонятное! Набежавшие отовсюду военные патрули и наряды милиции, окружив свадебные машины плотной стеной, стали вдруг грубо выволакивать из них всех подряд прямо за вихры, и бросать мордой в грязь, не делая исключения ни для жениха с невестой, ни для их родителей и прочих гостей.
Аверьян опешил! Ай-яй-яй!!! Ну, язви ж твою чернушную душу мать! В Руднике, надо полагать, стрельба на свадьбах категорически запрещена! Как её запретили на Живой Земле в Чечне и на остальном Кавказе. И пусть только кто-нибудь на том и этом свете осмелится тем запретом пренебречь - будьте уверены, мало не покажется!
Да вот вам наглядный пример: на площади как по волшебству появилась пара-тройка натуральных автозаков, в которые и загрузили воинственную свадьбу до последнего человека, сковав каждого наручниками и увезя затем в неизвестном направлении. Скорее всего, не на курорт, а на исправиловку. Туда уродам и дорога! С опустевшими машинами кортежа разобрались те же самые бравые патрульные, угнав их все до одной вслед за автозаками...
Круто, однако! Но почему же тогда кавказиты в Москве ничего не боятся? Почему безнаказанно убивают русских парней, где хотят и когда хотят? Почему по первой прихоти насилуют россиянок: девушек, женщин и детей? Почему вообще ведут себя нагло и вызывающе, словно оккупанты какие, а не гости столицы? Почему без опаски палят под стенами Кремля, и никто их урезонить не может? Ответ очевиден - потому что Российская власть сама им потворствует! И она действительно ничего не предпринимает, что бы разрушить у диких кавказских племён ублюдочные представления, будто все русские мужики - горькие пьяницы, русские женщины - сплошь проститутки, а чиновники - поголовно мздоимцы!
Потому что продажные твари менты - по Ленину те самые специальные отряды вооружённых людей, призванные поддерживать в государстве правопорядок, одной рукой выписывают им мизерные штрафы по сто рублей, а другой суют в карманы десятки штук баксов отката... И так всегда, везде и во всём! И конца краю проклятому позорищу не будет, покуда в стране насаждается противный русскому духу оголтелый якобы капитализм с его дьявольским изобретением - инструментом частной собственности...
Молодцов вышел из задумчивости. Печально покачал головой. Однако торчать возле тумбы и дальше, уже не имело смысла. Он увидел и узнал достаточно для первого раза. Стараясь больше не привлекать к себе внимания, Аверьян медленно тронулся в объезд площади, придерживаясь бордюра. И уже через несколько десятков метров поравнялся с "Магистратурой" - блочной пятиэтажкой со стрельчатыми окнами и внушительным парадным входом, над навесом которого трепыхался на ветру бело жёлто зелёный стяг с угольно жирной "звездой Давида " в верхнем левом углу.
Бегло осмотрев фасад здания, он продолжил путь и вскоре выяснил, что рядом с "Магистратурой" соседствует "Генеральный Штаб Армии Демонов", а уже за ним, в сером неприметном домишке, разместилось городское "Управление Контрразведки Рудника". Над кособоким крылечком вывешено зелёное знамя с серой волчьей головой, грызущей берцовую человеческую кость - символ борьбы с врагами внешними и внутренними, а так же с изменой и крамолой в собственных рядах, надо полагать. Аверьян поспешил убраться от этого за ведения с нехорошей аурой подальше, как и советовал Куприянов...
"Комендатуры" на площади он так и не увидел. Наверное, потому что раньше наткнулся на свою "Контору", которую искал сравнительно недолго. Помог ему в этом случай. Оставив "Контрразведку" позади, Аверьян продолжил знакомство с площадью и расходящимися от неё в разных направлениях проспектами и улицами. В одном месте, между углами отдалённых друг от друга зданий, протянулся дощатый некрашеный забор, чей бурый, потёчный цвет вызывал сплошное уныние. За ним возвышался не менее унылый трёхэтажный особняк.
Молодцов поехал вдоль этой ограды, потому как другого пути не было, и где-то на середине дороги вдруг краем глаза зафиксировал, как в заборе внезапно распахнулась такая небольшая и неприметная калиточка. Прямо перед самым его носом, между прочим. Аверьян чисто инстинктивно ударил по тормозам - в узкий проём на площадь на скорости выскочил мотоциклист-фельдъегерь с номером "15" на бляхе. Он не столкнулся с Молодцовым только чудом.
"Пятнадцатый", увидев собрата по ремеслу, не раздумывая повернул к нему. Остановившись рядом, снял шлем и с улыбкой протянул руку для пожатия.
- Здорово, приятель! Откуда путь держишь?
Аверьян уже понял, что при встрече с коллегами следует оголять голову, показывать добродушие на лице и растягивать губы в ослепительной улыбке. Традиция такая, между прочим, на его взгляд, замечательная.
- Здорово! Я из Чистилища! - он крепко пожал пятнадцатому руку, - Сам-то куда намылился?
- Да, туда же, в Чистилище! Кстати, как там? Давно не был...
- По-прежнему! Без изменений!
- Приятно слышать! Как добирался? Нормально? "Дикие" на трассе не шалят?
Молодцов услышал про "диких" впервые, но вида не подал.
- Нет! - для убедительности он уверенно мотнул головой, - Не встречал! Чего не было, того не было...
- А если бы встретил, то сейчас со мной не разговаривал, а лежал в канаве с перерезанным горлом! - рассмеялся пятнадцатый, - Ну, бывай, двадцать второй! Доведётся, так ещё встретимся...
Он укатил, а Молодцов, крепенько запомнив информацию о "диких", о которых в Солнцеградской разведке никто ни ухом, ни рылом, бережно упрятал её на самую дальнюю полочку своей памяти. После чего взялся тщательно изучать неприметную калитку, сколоченную из корявого горбыля. Ни на ней, ни сбоку на заборе не имелось ни вывески, ни таблицы, ни трафарета, ни указателя с номером дома или названием улицы. Ничего, что могло бы пролить свет на загадочный трёхэтажный особняк за оградой. И, тем не менее, пятнадцатый не случайно появился именно из-за этого забора...
Аверьян прикинул и так и эдак, потом вдруг решился и потянул калитку на себя. Она со скрипом отворилась. Придерживая дверцу рукой, он заехал в небольшой, огороженный со всех сторон дворик, кстати, давно не метённый - разного мусора тут скопилось столько, что он словно ковром покрывал асфальт.
Не обращая внимания на шуршание старых газет и скрежет сминаемых колёсами жестянок из-под пива, он подкатил к особняку со скромным резным крылечком и осмотрелся. Рядом со зданием притулился дряхлый навес в окружении кустов жасмина, под которым стояло четыре мотоцикла фельдъегерской службы. Увидев их, Молодцов жарко возблагодарил Господа за удачу - он отыскал-таки "свою" Контору, куда следовало сдать спец почту.
Поставить мотоцикл в один ряд с остальной техникой под навесом не заняло много времени. После чего, пристроив на сиденье
снятый с головы шлем, он с сумкой в руке взлетел на крыльцо и уверенно толкнул обитую потёртым дерматином дверь. За ней оказался квадратный, приличных размеров вестибюль. На взгляд Аверьяна, правда, довольно затемнённый. Не смотря на царивший в помещении полумрак, он увидел, что левый угол отгорожен барьером со стеклянной перегородкой, за которой дремал бритый наголо охранник-крепыш.
Дверь за спиной Аверьяна стукнула, закрываясь от доводчика. Охранник вскинулся, полоснул по вошедшему одним остро сверкнувшим глазом и, успокоившись, снова захрапел, запрокинув голову на спинку кресла, в котором сидел за столом.
Аверьян мгновенно огляделся: три стены, кроме фасадной, имели по две симметричных двери и коридору между ними. Итого, шесть комнат и три коридора, из которых наверняка можно попасть на верхние этажи. Из-за дверей, на филёнках которых белели картонные таблички с надписями от руки, доносились приглушённые голоса и перестук пишущих машинок.
"Куда дальше? - лихорадочно соображал Аверьян, одним глазом косясь на пускающего пузыри охранника, а другим судорожно изучая таблички, - Так... Что тут? Ага! "Архив"! Нет, не то... Следующая дверь - "Сортировка". Тоже не то... "Учётный стол"... "Касса. Бухгалтерия" ... "Шифровальный отдел"... "Экспедиция"... Стоп! Вот оно! Мне сюда!"
Он уверенно шагнул к шестой по счёту двери и, толкнув её, очутился в коротком закутке-аппендиксе с одной засиженной мухами лампочкой под потолком. Противоположенную от входа стену тупичка прорезало махонькое закруглённое вверху оконце, при виде которого Аверьян припомнил заводскую кассу, через которую рабочим выдавали зарплату. Правда, на заводе под окошком с полочкой ничего не было, а тут стоял
Приглашаю в наш конкурс фантастики!