добавили. Подумав, он отправил всех обратно на базу, а сам решил действовать. Ребята они неплохие, только бестолковые. Пальба и нахрап сейчас, не зная сил противника, ни к чему.
***
Андрей со все возрастающим подозрением смотрел на… чужое… неправильное. Какая-то тетка тарахтела на ухо неразбериху и грозила гаечным ключом. Вокруг гремела музыка, ярко горел свет. Нонсенс! Клоун Яшка, неестественно изогнувшись, растопырил руки и мерно двигал пальцами, словно считая… что… глюки? Мудак кормил пальцем теленка. Снова? Это уже было!!!
Зажав виски руками, Андрей завыл. Схождение с ума сопровождалось бредовыми видениями. Тощая девица с перекинутым через плечо длинноствольным пулеметом. Белобрысая, со странными глазами. Здравствуй, жопа, Новый год! Девочка с рюкзачком, спиной к нему. А на рюкзачке значок со смайликом и мягкий брелок в виде лисенка, а в косичках по три разноцветных резинки по цвету флага Франции. Или России. А есть разница для сумасшедшего? И Она! Почти как во снах пубертатного периода. Улыбается понимающе. Мама! Ма-а-а-а-ма-а-а-а! Здесь такого не должно быть!
Сорвавшись с места, он ринулся в особняк. Ноздря, сосна, она… Я едрянулся вконец! Забежал в комнату, подался к кровати, чтобы вылежать, выкричать, смирить себя со случившимся, но резко остановился.
Холст. Лично и отлично, ха-ха-ха, загрунтованный. Рядом лежит альбом с наброском. Это знакомо. Это мое! Кто это сказал? Он или хор голосов мастеров в голове? Плевать!
Андрей раздвинул губы в диковатой улыбке и медленно подошел к холсту. Проведя пальцем по чуть шероховатой поверхности, он прислонил альбом к штабелю книг, нагнулся и вынул из рюкзака краски, кисти и палитру. Внезапно накатило спокойствие, а за ним и тишина. Это знак! Только чего? Полного сумасшествия или возвращения в норму? Думать об этом недосуг. Его ждет дело. Однако, прежде всего, следовало закрыть дверь и задвинуть щеколду. Оставить все лишнее за порогом, а настоящее сначала выдавить на палитру, потом смешать, а потом… потом… сделать первый мазок.
Красная краска отсутствовала. Сосредоточенно закусив нижнюю губу, Андрей наносил на холст мазки, делая фон. Не заметил, как прокусил ее, и тяжелые бордовые капли медленно закапали на палитру.
«А вот и красный!» – совершенно не удивился он.
Как вовремя! Ведь слева должны быть дикие маки? Должны! Значит, будут!
Вопрос совместимости крови и красок отпал сам собой.
Капли сами смешались с остальными красками на палитре, и Андрею очень понравились новые цвета. Они были живыми и, казалось, даже пульсировали вместе с биением его сердца. Это хорошо! Это правильно!
***
«Что за столпотворение?» – про себя возмущался Ноль, наблюдая из канавы сначала за стариком в идиотской одежде, который вел к особняку рахитичного теленка со вздутым брюхом. Не успев переварить увиденное, проводил изумленным взглядом мужеподобную бабу – ах, бабу! – с ходу затрещавшую непонятно о чем. И уж совсем дико было видеть давних знакомцев – троицу рабынь с сопливой девчонкой.
К приходу последних гостей он уже перебрался в палисадник и спрятался за кустом сирени.
«Слет у них, что ли? – прикидывал он. – А может, это сбор банды?»
Впрочем, последняя версия рассыпалась в прах, стоило зажечься свету и заиграть музыке. Видимо, для бывших рабынь это оказалось полной неожиданностью, судя по тому, как они начали пятиться со двора.
Первой была Александра. Ноль показался ей из-за куста и мотнул головой в темноту. Та, понятливо кивнув, пожала плечами и разыграла на пальцах пантомиму.
«Познакомятся, обустроятся, и выйдет», – перевел Ноль.
Теперь можно было не беспокоиться. Александра была типичной нимфоманкой. Ей всегда требовался мужик. И своей ненасытностью она уже давно всех достала в отряде. И, судя по ее заблестевшим от похоти глазам, она тоже давно нуждалась.
«Обоюдно удовлетворимся», – с удовольствием подумал он и потрогал вздыбившееся естество.
Ноль был убежден, что получит больше, чем отдаст. Александра – девка ушлая. Да и Пенни новостям обрадуется. Уж взбодрится точно.
***
Первое впечатление оказалось обманчивым. Ужас требуется подкармливать соответствующими событиями. Увиденное, но не несущее опасности, при ближайшем рассмотрении вызывает другое закономерное чувство – удивление. Причем удивлением в разной степени обласкали всех, кроме Трынделки.
Айгуль, увидев теленка и позабыв обо всем, восторженно прошептала:
– Толстик! – и пошла ему на встречу как завороженная.
Теленок, оценив рост и габариты девочки, тут же выплюнул палец Сергея и неуверенно высказался:
– Ам-но-у-му?
– Какой маленький! Какой миленький! – залопотала девочка. – Иди ко мне, хорошенький! Иди сюда, Толстик мой!
Миленький и хорошенький мгновенно устроил экзамен, подставив шею. Девочка, взвизгнув от восторга, принялась ее чесать. Теленок благодарно изогнулся и принялся намекать о других чувствительных зонах. Айгуль, не сдержавшись, поцеловала его в кучерявый выпуклый лоб, на что теленок ответил счастливым сопением и поочередным облизыванием всех пальцев новой хозяйки сердца.
Анна вперилась взглядом в сидящего под сосной мальчишку. Тот явно был не в себе. Взрослые пили коньяк и, возможно, паренек был пьян. Как можно спаивать детей! Впрочем, вслух она ничего не сказала. Сначала нужно познакомиться и осмотреться, а уж потом брать парня под опеку. А он был хорош. Чистое свежее лицо, длинные ресницы, тонкие нервные пальцы и упрямый подбородок. Дурацкая футболка не скрывала худобы, а из штанов выглядывали тощие лодыжки. Откормить и чуточку подержать под солнцем, для загара, а потом можно будет и…
Анна была девушкой практичной и зря словами и мыслями не разбрасывалась. Для задуманного ей нужен был молодой человек. Он имелся. Все остальное – позже. Проводив взглядом резко сорвавшегося и скрывшегося в особняке парня, она разом потеряла интерес ко всему остальному.
Хильде было немного страшно. И от последней новости проводницы, и от того, что она не одна и вынуждена подвергать риску ни в чем не повинных спутниц, и просто по-девичьи. На странности она совершенно не обратила внимания. И не такое видела. Хильда пыталась сразу понять, что ждет их в этой общине. Она всегда доверяла первому впечатлению. И оно было нелестным. Какую защиту могут дать люди, которые явно не в себе? Разве это, спрашивается, община? Скорее случайное сосуществование совершенно неподходящих личностей…
Впрочем, Хильда сразу же мысленно шикнула на себя. Ишь, разборчивая какая! Ей было сложно перестроиться. Еще до плена, занимаясь спасением потерявшихся и брошенных детей, она имела четкие инструкции и массу помощников. И, самое главное, свято верила в то, что делает благое дело. Чем-то ее занятие напоминало игру. В окружении вооруженных солдат ходить по дворам и искать детей. Великолепно! Она спасала будущее. И верила в него. Заодно наводила справки об исландцах. Ее бедная родина первой приняла удар стихии и, судя по всему, она, Хильда, оказалась последней из выживших. Спасибо матушке, выпихнувшей ее в отпуск на материк. Мама-мама! А потом было нападение какой-то банды. И сразу же на тех напала другая банда, а потом банда Пеннивайза разметала ту банду. Кошмар был короток и вспоминался фрагментами. Ее документы жутко рассмешили бандитов, сбив с толку. Увидев же убийства, пытки и издевательства, Хильда поняла, что игры закончились. Пленных собралось много, и это отчасти утешало. Не одна, в толпе. Так было легче.
Едва освоившись, она немедленно взяла под опеку Айгуль и решила бежать подальше. Не дело последней исландке заканчивать жизнь в плену. Бандиты были слишком самоуверенны и беспечны. К счастью, их физические возможности в отношении секса оказались сильно преувеличены. Хвала наркотикам и алкоголю! Но страсть к издевательствам не зависела от потенции. Один бандит, большая шишка, положил на нее глаз и принялся довольно ловко за ней ухаживать. Хильда разыграла карту слабого знания русского языка и успешно держала бастионы своей нравственности. Так, понятно, долго не могло продолжаться, тем более что одна девица из Сучьего взвода косо на нее поглядывала. Побег казался спасением, но вышло иначе – за ней с Айгуль увязалась еще и Анна. Ладно, Анна – подросток, но Александра! Одна из немногих, получавших удовольствие от унижений и подчиненно-распластанного положения.
Побег удался лишь благодаря тому, что в разные хлынули все. В неразберихе и толкотне им четверым удалось сразу разыскать нужную дорогу. Анна оказалась местной, и к вечеру они были в городке, где их моментально взял под защиту Мытарь. Не показываясь, он обрисовал в общих чертах безрадостную картину. Сидеть просто так и ждать, пока их затопит, казалось глупым. Нужно было подыскать более-менее крепкую общину и попытаться уйти к военным или хотя бы подальше от воды. Только вот общин в округе, как назло, не оказалось. Кроме этой…
Самым достойным из кандидатов на роль спасителя смотрелся поддатый молодой человек с теленком. Высокий спортивный брюнет с короткой стрижкой. Большой лоб, четко очерченный нос, квадратная челюсть с ямочкой и… глаза. Когда он встал и двинулся к ним, кривя губы в улыбке, она резко отшатнулась. Какие у него странные глаза! Карие, миндалевидные, а сколько в них боли, тревоги и грусти. Несчастные глаза.
Парень, заметив ее движение, и сам остановился, пробормотал что-то тихо, махнул рукой и ушел в какой-то сарай.
Лишь одна Александра равнодушно скользнула глазами по всем присутствующим, с облегчением положила на асфальт пулемет, потерла поясницу и поправила сбившуюся бретельку лифчика. Бюстгальтер не поддерживал почти ничего родного, зато скрывал в себе добрый запас ваты. Как оказалось – не для кого было стараться. Старик, корчивший из себя клоуна, и в подметки не годился настоящему – Пеннивайзу. Между ног у нее страшно зудело. Быстрее бы все уже перезнакомились и угомонились. Ее ждал Ноль. От возбуждения она прикусила губу и легонько потерла ногой о ногу. Быстрее бы!
***
Наконец-то завидев гостей, Трынделка нарастила обороты словесного поноса:
– Вот-как-хорошо-просто-потрясающе-что-вы-появились-ничего-ничего-еды-хватит-всем-девочки-малюточки-мои-миленькие-вижу-что-настрадались-бедненькие-ой-как-ладно-все-получилось-теперь-молельный-круг-сделаем-шире-и-все-пойдет-на-лад-а-сейчас-будем-размещаться-мне-еще-покушать-вам-надо-сготовить-проголодались-поди-несчастные…
Никто не вычленил из ее слитного монолога фрагмент с «молельным кругом». И без того все были слишком заняты, чтобы разгадывать новую загадку.
***
Ноль весь извелся, ожидая Александру. Изучая от нечего делать палисадник, обнаружил, что тот изгибается буквой «Г» и заходит за глухую стену. Там обнаружились два чахлых вишневых деревца штабель досок. Расположившись на нем, он задумался.
«Нужно очень осторожно выведать у Александры все, а о бедственном положении отряда Пеннивайза – молчок».
Несколько раз хлопала калитка, но выходила, увы, не Александра. Сначала выскочил старик, за ним баба в телогрейке. Потом старик вернулся. И все.
От нечего делать Ноль сочинил отличный рассказ о мухе на ниточке. Потом вспомнил, что любимый писатель Пеннивайза о чем-то подобном уже писал, и приуныл. Едва
