доставались задачки с одним иксом, которые щелкал как орешки. Сейчас же, в уравнении со многими неизвестными и кучей иксов, он забуксовал. Фрагменты важного, обрывки образов, ощущений, воспоминаний, муть ненужного, музыкальные фразы, лица, женские прелести, яства, цитаты из прочитанного и масса всякой невообразимой всячины метались в голове, наслаивались, вскипали, пенились и опадали, оставляя после себя лишь наметки действий – без глубины, но зато крепко.
«Уж про консервные банки и растяжки не забуду», – успокоил себя, совершенно выпустив из внимания чердак, разведку, освещение на подступах к особняку и гипотетическое привлечение быка-дурака в союзники.
Присев на корточки, он принялся деловито малевать на земле прутиком план особняка. Тут же обнаружил, что слабо помнит расположение комнат и количество сараев. Незаметно для себя нарисовал обнаженную женскую фигуру, увенчав ее удивительно схожей с оригиналом головкой Хильды. Особенно удалась игривая улыбка и разрез глаз. Затем на земле появилась надпись «Kiss», рядом ломано и стилизованно «Twisted Sister», пеликан с жадно разинутым клювом и снова обнаженная женская фигура, только с похотливо раздвинутыми ногами.
За этим занятием его и застала Алина, которая возвращалась от реки в расстройстве чувств. Кипя от возмущения, она не заметила, как, срезая путь, оказалась у поселка. Придя в себя, замерла, а потом, разглядывая рисунки, внезапно успокоилась.
«Прочь Агушина! Прочь! Овцы наверняка наблеяли этому тупице про Пеннивайза», –решила Алина и, с трудом поборов желание пнуть придурка, спросила:
– И что теперь?
Сергей, сосредоточенно прорисовывая эрегированный член с крылышками, недвусмысленно направленный между ног предыдущего рисунка, невпопад, думая о своем, ответил:
– Прорвемся.
Настроение Алины вновь сделало кульбит.
– Их осталось совсем мало.
– На это и уповаю, – рассеянно ответил Сергей.
– Ну-ну, – холодно проговорила Алина и скрылась в кустах.
Сергей вскинулся, ошалело замотав головой: «Почудилось, что ли? Хмель, видать, еще до конца не вышел. Глючит!»
Через минуту, шагая за Яшкой, он повторил слово «глючит» в разных интонациях еще несколько раз. И даже глазки пучил в широком спектре от «надо же…» до «охренеть!».
Они миновали довольно убогий двор с бледными сарайчиками и углубились в образцово-показательный огород. Пройдя его насквозь по широкой утоптанной тропинке, уперлись в заросший доверху виноградом забор из мелкоячеистой сетки. К нему были прислонены два широких обапола.
Пошуровав рукой, Яшка отогнул кусок сетки и зажал ее лежащим рядом белым силикатным кирпичом. В образовавшийся проем уложил рядком обаполы. Теперь, пригнувшись, вполне можно было пробраться по ту сторону.
Следующий огород был без сюрпризов. Пройдя еще через один непримечательный двор и внутреннюю калитку, очутились в третьем. Снова огород с солидной тропой, сетчатый забор, рукотворный проем, кирпич, пара обаполов. Сергей старательно сдерживал поток вопросов: «Потом, сюрприз будет».
Странное путешествие продолжалось. Оглянувшись, он увидел абсолютно прямой путь.
«Внутренняя дорога. Зачем?»
Наконец один из огородов Яшка решил пересечь вдоль. Впереди виднелся длиннющий сарай. К нему лепилась летняя кухня, а в куче чем-то наполненных мешков он угадал подобие баррикады.
«Грамотно», – невольно позавидовал Сергей.
Яшка подошел к деревянной колоде, с усилием вытащил из нее топор и вновь вонзил его с противным чавкающим звуком. Прислушался и снова тюкнул. Из сарая тихо донеслось:
– Угу!
«Система оповещения. Офигеть! Яшка никогда до такого не додумался бы!»
– Пришли, – объявил друг и собутыльник и зашел первым, бросив через плечо: – Ну, ты тоже, того…
«Какое чудное гостеприимство!» – восхитился Сергей, с немалым трепетом заходя в полутемное помещение.
Пока привыкали глаза, прикинул про себя: «Сеголетке – легкая вежливость, увечным – не показать жалости».
Ни того, ни другого, как оказалось, не понадобилось. Сеголетка своим гигантским бюстом и непререкаемостью вкупе с непонятным вызовом в одном лишь слове: «Приветствую!» – вышибла его из колеи.
– А почему Сеголетка? – онемевшими губами прошептал он.
– Так школу только что закончила! – как само собой разумеющееся пояснил Яшка, уже что-то жуя.
– Ага, ага, – обескуражено покивал головой Сергей.
Увечные же окончательно сбили его с орбиты и отправили в свободный полет. Четверо пожилых мужчин в инвалидных колясках. Яшка-гид, впрочем, Сергей подумывал в слове гид поменять гласную букву, представил их под аккомпанемент грохочущей посудой Трынделки как группу «Гамма Эйт».
Ему почудилось – «Gamma Ray». Моментально накатила паника: «Германская рок-группа. Я видел их клипы! Неужели все попали в катастрофу? Какой кошмар! Изменились ужасно, постарели. Блин! Да они же шикарные музыканты! Черт подери! Что теперь делать?»
Он с чувством прижал руку к сердцу и, лихорадочно порывшись в памяти, брякнул первое, что вспомнилось из немецкого:
– Алес швайн немен зи пляц!
Громоподобный хохот превратил мозги в кашу. Вперед выкатился самый тучный из «музыкантов» и на чистейшем русском размазал остатки серого вещества по черепу:
– Мы – хор а капелла «Гамма Эйт»!
Сергей едва не взвыл и принялся судорожно считать про себя. Эйт – по-английски выходило восемь, вроде. Никак не четыре. Не сходится! Заметив его муки, толстяк снисходительно улыбнулся и коротко объяснился:
– Нас в мирное время было восемь. Сразу похвалюсь – тогда на всех мы вытягивали четыре октавы. Сейчас, увы, это невозможно. От трех четвертей репертуара пришлось отказаться. Калек, понимаешь ли, не очень охотно торопятся спасать или хоть как-нибудь помогать. А вот отстреливать, как зайцев или куропаток, пользуясь нашей беспомощностью, – это всегда пожалуйста. Ведь мы – лакомые мишени для свободных стрелков.
Сергей сочувственно поежился. Толстяк продолжил:
– Не очень удобно стрелять, одновременно ведя коляску, понимаешь? Мы потеряли половину состава, прежде чем догадались дать достойный ответ охотникам. Мальчики! – скомандовал он.
Мальчики за пятьдесят грянули:
– Гра-а-а… – начал один низко, почти басом.
– На-а-а… – подхватил другой, баритоном.
– Ты! – закончил третий, фальцетом.
Получилось очень мелодично. Яшка сконфужено грыз ноготь.
«Ха! То-то ты глотку драл подальше от них», – безжалостно подумал Сергей.
– С тех пор наш состав неизменен! – закончил толстяк.
Мысленно взяв на заметку ой не простого толстяка, Сергей от наплыва впечатлений захотел присесть. Полсарая занимали несколько рядов кроватей, разделенных занавесками. Вторую половину – большой прямоугольный обеденный стол, пара длинных лавок и множество мешков, ящиков, корзин, сумок и бидонов с припасами. Окон как таковых не было. Широкие щели служили скорее для вентиляции. Пара-тройка растыканных по помещению древних фитильных ламп. Столько же разбросанных по кроватям автоматов. Времянка.
Смущаясь под многозначительными взглядами Сеголетки и поминутно, как магнитом, прикипая к ее будоражащим воображения грудям, он прослушал отличное попурри из старых рок-баллад и попытался запомнить имена исполнителей. Впрочем, тут же бросил это занятие, мысленно выругал Яшку, рухнул на ближайшую кровать и попросил сделать паузу.
Все выжидающе уставились на него. Даже Трынделка замолкла для разнообразия. И хоть на него навалилось слишком много, он, не будь дураком, все понял. А точнее, прочитал по глазам – кроме, разве что Сеголеткиных, где было мало мысли, зато много вызова и тупой гордости, – в которых светились… отчаяние и надежда. Да они, черт подери, вверяли ему свою судьбу. Да, они смогли устроить хитрый запасной путь, систему оповещения и проделать финт с особняком-приманкой, но, судя по всему, это был максимум, пик их возможностей. Что делать дальше, они не представляли. Нужен был, б…дь, рукастый, ногастый, головастый, который поведет за собой и прикроет в случае надобности. И благодаря языкатой Трынделке и собутыльнику Яшке эта роль, к которой он, совершенно честно, не был готов, досталась ему за просто так. Вельми, ёпрст, понеже, что называется…
И одновременно Сергею было приятно. Терзания о собственной никчемности и бесталанности начали потихоньку отступать. Эти люди нуждались в нем. И это грело почище костра и спиртного. Его молча назначили лидером. Пока без просьб, претензий, предложений и прочих атрибутов существования наспех сколоченной общины. Все это будет позже. Но, как ни странно, вынужденное лидерство не вызывало страха и отторжения. Опаску – да.
Сергей мысленно махнул рукой. А в чем, собственно, проблема? Примерю напоследок мундир главаря! Хуже не будет! Еще, между прочим, неизвестно, как к этому отнесутся новенькие девчата…
Размышляя подобным образом, он едва не пропустил информацию от Яшки о пополнении в общине.
– Матвеевна с сестрами в доме молятся. Скоро будут.
«А-а-а! Пофиг! Хоть младенцев и лежачих больных нет!» – уже почти спокойно подумал Сергей, не заметив, как многозначительно переглянулись общинники при упоминании Матвеевны.
Трынделка в огромной столовской кастрюле наварганила огненного борща. И Яшка со своим шмурдяком «По чуть-чуть» пришелся к месту. Певцы балагурили, Сеголетка со значением изучала его переносицу, Трынделка трындела, а три богомолки – одна совсем старая, две помоложе, – неслышно вошедшие в платочках, темных одеяниях и морщинах на кротких просветленных лицах, выглядели как собирательный образ всех богомолок мира.
Яшка, основательно кирнув, да еще с учетом вчерашнего простоя всухую, торжественно провозгласил тост:
– Короче, переезжаем. Сегодня! – Судя по тому, как он налегал на спиртное, участия в переезде он принимать не собирался.
Певцы-инвалиды, используя свои таланты, пропели о себе. Главный – толстяк – оказался Гарри Поликарповичем. Для удобства общения он великодушно отказался от отчества. Потом, перемигнувшись, певцы исполнили номер под названием «Наше приданное». Сергей зачарованно выслушал – у Гарри оказался великолепный тенор, – сколько имеется в запасе гречки, риса, муки и прочего в тональностях ми-мажор и фа-диез. А расцветке и яйценоскости кур, содержащихся рядом, но в укромном месте, была посвящена мини-опера. Новому слушателю певцы радовались как дети. Аплодисменты, которыми наградил их Сергей, были абсолютно искренними.
От избытка эмоций ожег борщом гортань и непрерывно глушил воду, ожидая второго. Куриные котлеты и макароны! От обилия хлеба кружилась голова. Стыдясь показаться жадным, он скромно отщипывал по маленькому кусочку и незаметно смолотил уже полбуханки.
Богомолки вели себя как мышки. Как в еде, так и в поведении. Сеголетка, перестав буравить его бессмысленным взглядом, безапелляционно заявила:
– У нас пекарня тут рядом. Тесто я замешиваю сама!
Как сваи вколотила. Сергей уткнулся в тарелку. Чего ей нужно? И так проблем хватает, ёпрст! Впрочем, поразмыслив, решил не омрачать приятную, в общем-то, атмосферу и тягостную информацию о Пеннивайзе и банде озвучить позже, после переезда. На своей территории, так сказать.
«Теперь нас шестнадцать, – подумал Сергей, с ужасом представляя, сколько придется сделать ходок, чтобы
