прострелила от макушки до кончиков пальцев на ногах.
– Ёпрст!
– Ожил, алкоголик? – насмешливо произнесла… произнесла…
Поворот головы стоил титанических усилий и сопровождался мерзким хрустом.
– Сеголетка?! Чего ты тут?
Та чинно сидела на стуле, заложив ногу за ногу.
«Стучало в голове. Дурной сон с намеком на быстротечность времени применительно к потопу,– сообразил Сергей и тут же прогнал мысль прочь. – И что это меняет?»
– А ты как думаешь? – безжалостно усложнила девушка.
«А мне даже думать больно», – захотелось пожаловаться, но получилось лишь пискнуть контуженым Микки Маусом.
– Как вы умудряетесь так быстро нажраться? – повысила голос мучительница.
«Ой! Потише… Башка лопнет!»
– Ага! Я поняла. Для этого нужны собутыльники, шмурдяк и большое желание. Я права? – еще громче поинтересовалась Сеголетка.
«Надо соглашаться!» – испугался Сергей и осторожно кивнул.
Такой боли, тошноты и неудобства он не испытывал давно.
– Кот-торый час?
– Ночь уже.
– Пи-ить!
– Шмурдячку? – с готовностью поднялась девушка.
– Вод-дички, – жалобно заканючил он.
– Ох, уж эти мужики. Сделают на пятак, а празднуют на сотню, – пожаловалась Сеголетка, поднимая с пола кувшин.
«Да разве… Да я… Да мы…» – хотел возмутиться, но недодумав, передумал. Козыри были в руках девушки. И она легко могла ему водички и не дать. Характерец еще тот!
– Лакай, пропойца, – Сеголетка сунула в руки емкость.
Благодарной улыбки не получилось. Надолго присосавшись к горлышку, он на время растерялся от блаженства. Счастье имеет столько лиц! Выдохнув и подавив отрыжку, уже более осмысленно огляделся.
Девичья комната. Так. Смутно вспомнилось, как он шел, шел… и зашел. Получил по мордасам. Это понятно. Незаконное проникновение, ага-ага. Потом был бессвязный монолог о каком-то мерзавце… Так! Все понятно!
Он по пьяни перепутал комнаты и попал в комнату… Еще раз оглядев помещение, Сергей не нашел признаков заселения новыми жильцами. Времени мало прошло, не обжились еще. Значит, попал в комнату Сеголетки. Та надавала пощечин. Такая и по меньшему поводу врезать может!
Потрогав лицо, убедился в правильности умозаключений. Тяжелая рука, однако! Но сомнения оставались. Что-то не сходилось. Вот только что?..
Угу. Теперь о мерзавце… Это хорошо, что у нее кто-то есть… был? Ему совершенно ни к чему, чтобы Сеголетка убивалась за ним красивым. Потоп уничтожал всех без разбору, но все равно девушек почему-то чаще и больше. И их «свободная валентность» с готовностью к любви возросла во сто крат. Оно и понятно – сдерживающие нормы морали рухнули, и оставшееся время можно было провести в удовольствиях, ранее порицаемых обществом и церковью.
«Эк, меня понесло?» – удивился.
Вздохнув, он приготовился слушать, несомненно, трогательную историю чистой любви непорочной, э-э, восемнадцатилетней девушки к грязному проходимцу, растоптавшему ее честь. Платить за ночлег и воду ведь надо! Хотелось только, чтобы «мерзавцем, растлителем и грязным проходимцем» был не Яшка или кто-нибудь из «эйтов».
Начала Сеголетка рассказ издалека.
«Тяжело, наверное» – догадался Сергей.
– Знаешь, – усевшись на стул, сказала она, – мы как-то быстро собрались. Ну, наша компания. Как только схлынула первая волна беженцев. Правда, было нас больше. Прикинули силы и возможности и придумали финт с особняком – царем и коттеджным поселком – клоакой. И прокатывало! Целый месяц прокатывало! Костяк оставался прежним. Потом откололось несколько человек. С ними ушла и моя подруга. А через несколько дней ее тело и еще много трупов прибило к нашему берегу речки. Как раз напротив того места, где обосновались военные. Мы и здесь выиграли, потому что не пошли на верную смерть.
«Длинная преамбула», – подумал Сергей, лишь слегка удивившись осведомленности общинников. Та информация, что он выдрал с далеко идущими последствиями в Харькове, им была, в основном, известна.
– А потом оказалось, что сами мы не справляемся, хоть и не привередливые. М-да. И мы начали следить за гостями, временами посещавшими особняк. Короче, нам не хватало взрослого мужика… Который прикроет и за собой поведет. И ничего взамен не потребует. Чтобы община получила председателя или… вождя.
Сергей весь обратился во внимание – «По мою душу поет?»
– Скольких уродов повидали, не передать. Когда появились вы с Андреем, мы сначала подумали, что ты педрила. Потом, когда ты начал издеваться над ним, – что извращенец и садист. Мы ж не знали, что Андрюха был наркоманом в ломке. Потом решили, что он твой брат. Мы с Яшкой следили за вами, когда Андрей малевал, а ты занимался уборкой территории, и все равно немного сомневались. Хотя все были рядом и слышали, как ты впервые обнаружив Яшкин шмурдяк, пил его с Андреем в палисаднике. Это и разрешило наши сомнения. Что ты говорил при этом, помнишь?
– Помню, – пробормотал еще не до конца пришедший в себя Сергей.
«Значит, за мной подсматривали, чтобы примерить корону и назначить вожаком. Понятно!»
– Так вот, миленький, все и сложилось. Живи. Мы тоже так хотим. Просто живи. И, по возможности, защищай нас.
– С чем вы не справлялись? – спросил он.
С одной стороны был патологически безрукий Яшка с ограниченными в возможностях «эйтами», а с другой – Трынделка, мастер на все руки, и… та же Сеголетка.
– Да почти со всем, – вздохнула девушка. – Воды наносить в душ – раз. Знаешь, сколько ведер нужно, чтобы заполнить бак?
– Нет, – он и не думал, что это проблема. Ему и в голову не приходило, что в бак вообще требуется вода. Течет – и ладно.
– Пятьдесят, – ответила Сеголетка. – И кто этим занимался, как думаешь?
«Офигеть! Думаю, не Яшка. Ты или Трынделка».
– Много тяжелой мужской работы, которой ты просто не видел. Я тебе утром покажу, – пообещала Сеголетка.
Сергей рассеянно глянул на шкаф.
«Странно. У нее такое же платье, как и у Хильды. Поносить, дала, что ли?»
– Ну, пошли! – встала девушка.
– Куда?
– Задолбалась я быть охранником! – огрызнулась Сеголетка. – За двором кто-то ходит. Ворот ведь нет. Ты не забыл? Яшка заснул, гад, возле колодца с мотней расстегнутой. Я буду его на себе тащить?! Я буду отваживать гостей? Ишь, разлегся! С Хильдочкой, я смотрю, все на лад пошло!
«Куда там пошло! Что ты мелешь!» – мысленно возмутился Сергей, а вслух сказал:
– Не лезь в это дело.
– Ха-ха-ха, – нехорошо рассмеялась девушка и непонятно кивнула на постель. – Ты уже куда надо и не надо сам влез.
– Послушай…
– И слушать не хочу, – резко оборвала его. – Устроил спектакль, разыграл гордеца и чистоплюя. Заразили, видите ли, его дурной хворью. Ты собираешься жить вечно?
– Да я, – задохнулся от возмущения Сергей, – когда вытаскивал из тебя осколок, до дрожи боялся порезаться, чтобы ты… чтобы тебя…
– Пасть завали, мудило! Мог бы не беспокоиться. Какая разница, чем болеешь, если конец всех ждет один. И не оттого, что ты себе надумал.
– Надумал?
– Бабам верить – себе дороже. Короче, поднимайся.
Его подъем под насмешливым взглядом Сеголетки выглядел дерьмово и длился долго. Уже на ступеньках лестницы он спросил:
– А как тебя зовут на самом деле?
– Аида! И не вздумай ляпать языком! Гадкое имя. Сеголеткой останусь!
«Ну вот! – облегченно подумал. – Имя было нерусское. Значит, все-таки она настучала мне по роже. И поделом».
Глядя на решительно двинувшуюся вниз девушку, не решился спросить про ее любовную драму. «Потом расскажет, я напомню, – решил он, – Зря, что ли, репу под пощечины подставлял!»
– А ты куда?
– Покажу, где ты свой автомат оставил. Увидишь, оборжешься, – пообещала девушка.
Во дворе свежий воздух довершил общее протрезвление организма. Быстро спровадив девушку спать, занялся делами. Яшку перетащил в холл, на диванчик. По ходу решил, что с расстегнутой мотней он утром и сам разберется. Гарри спал в коляске. Он и его переложил на матрац, расстеленный на полу.
«Эйт» Викентий улыбался, наблюдая за оказанием услуг бессловесным налакавшимся.
– Болит? – участливо спросил Сергей, кивнув на перемотанную руку.
– Сносно. Спать, правда, не могу.
– Поехали во двор? – предложил Сергей.
– Давай, – с удивлением в голосе согласился Викентий.
Автомат обнаружился прибитым к сосне широкими скобами.
«Точно, бахвалился перед мужиками. Понтами сыпал. Вот, придурок!» – отдирая на совесть вбитые скобы, укорил себя Сергей. Потом включил во дворе свет, побродил вокруг дома. Если кто когда и ходил, то к этому моменту убрался. Тихо и свежо. Пятно гари и опрокинутый пюпитр вдалеке. Глянув на единственное окно, в котором горел свет, задумался.
«Работает Андрюха. Творит. Чего, спрашивается, не показывает готовое? Я ж ему не конкурент, ведь объяснились уже. Или… или у него снова, как в рисунке с водонапорной башней, есть предчувствие? Хм. Ладно. Это потом. И вообще, хватит ему затворником сидеть. Надо настойчивей сводить его с Аннушкой. Зря только время теряют. Может, и наладится у них».
Он не знал, что у Андрюхи с Аннушкой уже все наладилось. Очень хорошо наладилось. Взволнованно переждав капельку боли, Аннушка уже в третий раз открывала для себя новые горизонты удовольствий. Андрюха же, не сбиваясь и без смущения, шептал ей самые потаенные слова и желания…
Таская из колодца воду в душ, Сергей попросил Викентия рассказать о погибших «эйтах» и вообще. На этот раз он запомнил и имена, и истории их жизней.
«Завтра нужно сходить по следу да и пристрелить Ноля или Пеннивайза», – буднично решил он, покуривая с Викентием.
***
Пеннивайз проснулся – резко, словно от толчка. Недоуменно оглядевшись, не сразу вспомнил, где находится. Долго привыкал к двоению в глазу с учетом ночного времени. И еще дольше смотрел на тело неподвижно лежащего у входа человека. Наконец, спохватившись, легко встал и, подойдя к телу, взволнованно и нежно заворковал:
– Ты не помер, случаем, Нолик?
Дождавшись судорожного всхлипа, обрадовался:
– Живку рилка! Ничего, выхожу тебя. Вылечу. Ты не дергайся, милый, я сам знаю, куда тебя ранило. В пузико-о-о! Пенни сходит за мазью полезной. Помажем тебе пузико и будешь здоровеньким. У Жабки была мазь. Он сам говорил. Ра-но-за-жив-ля-ю-щая!
Нолик улыбался. Чудо!
– Я схожу за мазью, хорошо? Заодно прихвачу из тайничка сабельки свои. Да, глянуть надо, что с мотоциклами. И еда нужна, и оружие нужно. Ой, дел сколько! Ты лежи, жди. Пенни обязательно вернется и вылечит тебя. Ты ему веришь? Мне!
Нолик кивнул. Два раза. Или один. Или показалось. Нет, он должен был кивнуть, ведь Пенни-друг все для него сделает.
– Я пошел! – пропел он и скрылся в темноте.
***
Первое, что обнаружила Алина, идя по следу, был венок из цветов, густо измазанный гримом. Так и не решив, что с ним делать, спрятала под него волосы, а вскоре споткнулась об автомат.
– Опа! А мы при оружии теперь! – сообщила зародышу и выбросила кочергу.
Постояв немного, развернулась и начала искать ее. Вещь чужая, нечего разбрасываться!
– Интересно, кого мы найдем? – так и не отыскав полезную железку и посмеявшись над этим, пробормотала: – Лучше, конечно, Нолика. А Пеннивайза позже. Чтобы не мешали мне разделываться с ними поодиночке. Так вкуснее будет. И вопросы к ним разные. Чего все в кучу мешать! Так что разбегайтесь, ребятки. Брысь!
Запасные рожки к автомату она пропустила. Вид заброшенной фермы ее удовлетворил.
– Прекрасное
