О книгоедстве

абсолютного в этой жизни вовсе ведь никак попросту не бывает, ну а потому и перемещение некой личности из ярчайшего света во мрак глубочайшей тьмы одна только самая явная подлая чушь!
Надо бы стремиться счистить с человека тот внешний слой мерзкой грязи, не боясь при этом запачкать свою нежную душу, если только конечно кому-то вот и впрямь не придет в голову начать же сколь откровенно брызгать в чужое участливое лицо своими соплями и слюнями.       
И уж точно совсем так нельзя подходить к скверне чужой души, как фактору, который можно будет вполне устранить одним лишь легким движением руки.
Ну а коли из всего того ничего путного явно уж не выходит, то тогда и надо бы разом объявить кого-то прямо-таки истинным врагом всего рода людского.
Хотя, конечно, лучше ведь всего будет ничего подобного вовсе не замечать, а только лишь до чего горделиво смотреть в сторону всего того блестяще же светлого и сказочно радостного…   
И ладно бы жизнь действительно стала хоть сколько-то чище, выше и светлей только из-за того, что люди культурные начисто очистили всякое свое сознание от всей той плесени давным-давно ныне минувших времен, а только потому они ее считай, в упор явно никак вовсе и не видят.
Но нет, коли чего вообще в связи с этим и переменилось, то уж заключалось оно как раз-таки в том, что то самое исконно клыкастое, словно пасть дикого зверя, исподнее естество было и впрямь-то до чего надежно упрятано за занавесочкой всеобщей немыслимо просвещенной благопристойности.
И действительно, та чисто внешняя сторона личности всякого современного интеллигентного человека была при этом весьма отчетливо выбелена и вычищена буквально-то на редкость изумительно дочиста.
Да вот, однако, таковым оно стало по одним разве что самым же показным и сколь благообразно выпуклым признакам чисто уж самого поверхностного общечеловеческого начала.
А на деле само собою нужно именно то самая глубокое встряхивание буквально всей человеческой натуры и только когда грязь станет хорошо видна и понятна, а не завуалирована и можно будет вполне так заговорить о мире, в котором господствует доподлинно светлый разум.
Ну, а разнузданные чувства скорее способны только лишь сокрушить и низвергнуть добро в дикие тартары вечного небытия.     
И все тут дело было именно в том, что внешне яркое добро во всяком современном человеке зачастую полностью экранирует сокрытое в нем величайшее зло тупой и сытой уверенности в своих никак не иссекаемых возможностях безбоязненно управлять всем этим миром по одному своему желанию и искрометно неуемному хотению.
Причем тем наиболее основным каноном всякого того чисто по-новому переосмысленного бытия, и стала великая художественная литература, а также заодно и та совсем ведь отдалившаяся в самые заоблачные дали чересчур как есть самокопательно глубокомысленная философия.
И вот обе эти до чего длинные ветви, так и тянущиеся к тому крайне пока далекому горизонту истинно наилучшего светлого грядущего, при всем том и по сей день, весьма самозабвенно далеки от всего того чересчур приземленного, насущного, грязного…

3
А между тем - это как раз-таки те чисто же безбрежные кисельные берега розовых мечтаний о вроде бы относительно близком грядущем рае и сделали его лишь поболее туманным и пока вовсе-то безнадежно так исключительно призрачным.
Да и вообще завзятым снобам теоретикам, яростно жаждущим сладостно светлого добра, было никак не до того, чтобы хоть сколько-то полноценно же орошать росой мысли бескрайние поля людского сознания, весьма безысходно между тем пока иссушенные исключительно стародавним безмерным невежеством.
А еще и были они чисто же сходу окрашены кем-либо совсем напрасно пролитой людской кровью.
И была она сколь бессчетно и безудержно проливаема всеми теми, практически считай, что как на грех ревностно соревнующимися в жестокости и беспринципности слепо своенравными правителями, что неизменно обладали одним неприметно так серым умом совсем же бессердечных циников.
И фактически все солдафоны в генеральских лампасах, да и гражданские второстепенные политики, в своем ничем же ненасытном чреве неспешно так и вынашивают всяческие немыслимо грандиозные планы более чем беспристрастно при этом мечтая о том самом весьма ведь многозначительно всеобъемлющем и на редкость насущном народном благе…
Но хуже всего, когда это добро буквально всеобщее, а даже и не принадлежит оно чьей-то той одной единственно из всех навеки любимой нации…
Светлое благо всего сущего, так и возносясь на щит, становится при этом донельзя трезвым и здравым оправданием всяческих дичайших зверств никогда ранее почти вот и не имевших места в жизни человека…
И все это из-за одной сущей же деградации сколь еще многих человеческих качеств на фоне яростного дробления доселе единого общественного организма на самые те весьма ведь отдельные и крайне омерзительные кровно же между собой извечно враждующие фракции.
Да и вообще этот наш новый технический век всеобъемлюще превращает людей в машины с гудящим мотором в груди, вместо того прежнего пламенно горящего светлой любовью человеческого сердца.
И вместо вполне этак более-менее благонравного отношения даже и ко всем тем лютым врагам получилось какое-то самое уж крайнее отторжение, в том числе и от тех буквально на единый миг отколовшихся от общего потока наилучших друзей.
Задушевный фанатизм, сколь явственно сконцентрированный в сущем пароксизме пламенной веры в то, что всеобщему благу попросту разом именно вот положено быть, и сделал общую людскую жизнь совсем так в особенности никак уж явно совсем несносной.
Стремление из абсолютного ничего сходу создать некое самое наилучшее будущее разом повергло в сущий прах все, то чего когда-либо как-никак, а вообще имело же место в том вовсе не самом далеком прошлом.
Но есть и те, кто этого вообще нисколько не приемлют, поскольку подобные люди неизменно ждут чуда из чудес от того самого черно-белого текста жестко заключенного в тесный переплет.
И именно из яркого и сочного переплетения всяческих литературных грез и крайне вот сурово казенной действительности, кстати, и берут все свое начало все ярые попытки отчаянно насильственного прививания простецкому быту черт заоблачно неземных…

А это будет явно так чревато уходом в мир иной людей наиболее достойных и истинно праведных.
И все это, потому что разом построить можно одни декорации, а за ними будут скрываться миазмы быта значительно же похуже всего того доселе бывшего некогда прежде.
Причем сами авторы художественных произведений не столь и виноваты в том, что кто-то воспользовался их мыслями и фантазиями, дабы соткать из иллюзий некий эскиз некогда может возможного, но в данное время всецело ирреального.
Да только вот между тем кое-кто совсем беззастенчиво ныне начал его вполне по-свойски использовать в качестве некоего самого безотказного же клише.
Но нет, это явно не вина самих авторов художественных произведений.
Великие деятели литературы и вправду несколько, пожалуй, все-таки перекрашивали всю окружающую их действительность, причем именно в те подчас совсем иные тона, чем то ей было положено быть на самом-то деле.
Однако они это делали в жару творческого поиска, да и вдохновение подчас приподнимает человека над всей праздной суетой серой обыденности.
А вот те, кто, сколь обильно впитывая мысли и чувства творцов культуры, вполне уж считают своим долгом и в самой той обычной жизни всецело обретаться посреди всяких муз так и питаясь божественным нектаром, чужого вдохновения при этом и близко ведь нисколько неправы.
Причем довольно многое тут упирается в то весьма верхоглядное мировоззрение, именно тех довольно-то объективно о том, рассуждая никак недалеких потребителей всего того, изящно произведенного деятелями искусства на белый свет сущего же экстракта той вовсе совсем неприметно обыденной жизни.
А сама первооснова тому она уж именно в том, что довольно-то многие окололитературные обыватели сколь вот ошибочно принимают кривое зеркало жизни - литературу за саму, как она есть, живую и до чего трепетную плоть всей той от века плотно и приземленно существующей реальности.
А между тем литература часто пишется людьми, живущими на вольных хлебах, ну а отсюда, как и понятно, все те рьяно выводимые ими линии радужных иллюзий, имеющие (весьма малое, да и то вскользь) хоть сколько-то объективное отношение ко всей той полноценной картине всего того порою крайне беззастенчиво навязывающего себя быта.

4
Часто же людям, пишущим и создающим прекрасные (выпуклые) образы жизни, приходится надеяться на одно чудо, что может и принесет им в своем клюве кусочек до чего только долгожданного для них хлеба насущного.
И это весьма явственно отражается на их образе мысли, духовности, каждодневном творческом пути, а у людей довольно-то мелкотравчатых оно заодно и вполне цветет и пахнет душевной мукою, достучаться бы до издательских дверей, то есть тех, собственно, мест, где страждущим творцам эпистолярного жанра булки с маслом по сущим крошкам подчас раздают.

Истинных гениев литературы это, конечно, нисколько не касается, но их всего раз-два и обчелся, ну а желающих прокормиться на пышной ниве художественного вымысла - их-то вот буквально пруд пруди.
Ну а потому и не понятно, почему это именно любые изданные книги должны и впрямь вызывать в каждом из нас тот самый безудержный суеверный трепет.
Достойные ИМЕНА на обложках должны его вызывать - это верно!
Однако все уж при том явно едино ОДНИМ ИЗ ЯРЧАЙШИХ НЕДОСТАТКОВ абсолютного большинства литературных произведений может быть смело, названа именно их донельзя явная сфокусированность на отвлеченных идеях, в которых нет, как нет доподлинно настоящих и вполне естественных соков всякой обыденной жизни.
И все это именно как раз-таки только потому, что ту чересчур липкую черную грязь мало, кто действительно ныне считает действительно нужным и вправду вытаскивать на весь тот ослепительно яркий белый свет…

5
А между тем данный нам бренный мир явно небезупречен в том сколь остро ныне стоящем вопросе, а точнее так всего той весьма правильной и здраво взвешенной оценки безнадежно отвратительной скверны.
Причем его только-то некогда затем и предстоит еще весьма тщательно и последовательно от нее всеми силами разом уж очищать и очищать.
И главное делать - это надо бы крайне аккуратно и трепетно при этом весьма вдумчиво, следя за тем, чтобы те зерна были самою верною рукой сколь надежно отделены от плевел, а то кровавое очищение мира это истинный бал сатаны и всех его наиболее преданных слуг.
Причем этакий бал вполне может длиться не одну ночь, а целое столетие…
Но кто-то при этом совершенно так искренне думает, что некое старое зло действительно будет возможно уж разом вымести цепкой метлой лютого политического террора…
Однако этакого рода «инструментом вполне по-пролетарски прилежного труда» можно будет разве что ДО ЧЕГО безрадостно вымести буквально всякую более-менее разумную общественную справедливость.
Ну, а до чего последовательно и разумно вымывать и