лишь всецело вот предают ускорения ужасному падению назад в сущую дикую первобытность, а потому и совершенно неизбежны были ныне всяческие те до чего обильные человеческие жертвоприношения.
И дело тут никак не в том, что всякие те умственные построения сколь весьма насущно сосредоточенные на самой явственной переделке всего того ныне имеющегося мироздания попросту на редкость вовсе совершенно излишни.
Поскольку, само собой разумеется, что взвешенно и здраво обсуждать принципы полностью так разумного усовершенствования общества, всегдашне жизненно важно, да и вообще между тем исключительно до конца ведь необходимо.
Да только ту совсем невзрачно и одноцветно серую толпу при всем том вполне еще следовало бы раз и навсегда оставить полностью в стороне от всего того более чем глубокомысленного переосмысления разве что еще лишь некогда затем грядущего иного бытия.
И право уж, кто это вообще будет с тем, собственно, спорить, без тени сомнения всякое вполне до конца разумное приспособление к обыденной практике бытия всех тех и впрямь до чего незыблемо простецких истин безо всяческих (никак неидеалистических) словесных баталий в их честь нигде и никогда попросту не бывает.
Однако при всем том те, куда поболее цивилизованные нормы в твердых рамках донельзя стародавней Российской империи следовало прививать никак не наскоро, а взвешенно, до чего еще медленно и очень даже многоступенчато и ясное дело, что безо всяких резких рывков.
А то от всех тех чрезвычайно больших и безнадежно утопических намерений в родном отчестве истинно же лучшей жизни для всего народа никак и близко вовсе ведь совсем не прибавиться.
Скорее наоборот - именно благодаря им и растекутся по всей стране широкие и глубокие кровавые лужи.
Причем, бесправное пролитие невинной людской крови будет еще и повсеместно так затем осуществляться как раз во имя более чем неистово деятельного и последовательного умерщвления всего того будто бы проклятущего несветлого прошлого.
То есть все эти дела отныне будут сколь воинственно и безысходно совершаться разве что ради сущего приближения грядущего прихода царствия добра и света, правда, на одних лишь безликих и праздных словах.
25
И уж этакого рода осатанело же беспутные действия разом обернулись одним лишь совсем вовсе вот бессмысленным и ожесточенно массовым людским самосудом.
Да еще и был он всецело осуществлен никак не над неким тем чисто ведь пресловутым темным прошлым, а именно над всем тем истинно светлым грядущим, коему без каких-либо вполне сознательных усилий в этот мир уж и близко никак затем не прийти…
И наиболее главной целью всех тех более чем искрометных перемен будет именно то самое весьма ведь планомерное насаждение одной лишь той исключительно бескрайней духовной и физической нищеты…
Причем царство слепого невежества, а также елейного, юлящего, а порою и раболепствующе заискивающего хамства – это и есть то, что могли наскоро возвести на трон доселе безмолвные массы простого народа громогласно вооружившись, явственно незыблемой верой в то, что человеческую природу можно будет запросто переиначить, начисто разрушив весь подлый гнет собственнического угнетения…
А между тем всякая людская суть полностью незыблема, и ее могут изменить одни лишь довольно долгие тысячелетия плавного, и вполне продуманного, как и безропотно же во всем донельзя так примиренческого уравновешивания между обычной жизнью и сколь и впрямь блестяще красочными о ней мечтаниями.
Ну, а чудовищно взрывными темпами уж буквально все совсем безотчетно круша, а, никак и близко не возводя чертоги, той чисто ведь мнимо будто бы наилучшей жизни можно было разве что вот как есть всецело добиться одного того самого незамедлительного угасания тех истинно доподлинных очагов всяческой настоящей культуры.
Ну а, размеренно шагая и шагая строго вперед, а еще и сея при всем том семена знаний, а не только самого бессмысленно пустопорожнего и на редкость безнадежно речистого словоблудия и можно было со временем добиться самого обширного благоденствия всех тех от века никак непоправимо обездоленных рабочих масс.
И никак иначе и нельзя прийти к той еще и впрямь несколько лучшей общественной жизни, поскольку тот другой значительно во всем поболее простой путь чреват одним лишь откатом назад в темень и грязь давно уж будто бы совсем разом минувшего.
Да еще и приумножаться все его былые беды став подчас вдесятеро тяжелее всего того, что было когда-либо прежде.
И вот от всего того до чего самодовольно благодушного революционного гуманизма остались затем одни разве что великие горы совершенно безымянных трупов.
Ну, а если кто-либо донельзя слащаво и задушевно думает совершенно иначе, то он явный приверженец именно тех нелепых веяний, что в прошлом и стали одной из первопричин как раз того, что бессмысленный и беспощадный российский бунт и был всецело оседлан отъявленными, насквозь же ядовитыми духом и мыслью безнравственными прохиндеями.
А чего вообще иного тут можно было ожидать раз в том самом фактическом ведь преддверье новоявленной революционной эры все то просвещенное российское общество буквально вдоволь исключительно так обильно пропиталось яркими бликами того всеобъемлюще уж чудесного грядущего, которому непременно должно было когда-нибудь, собственно, именно что попросту быть и никаких гвоздей.
И главное все, те полностью отстраненные от всяческой седой, как лунь, действительности о нем искренне сладкие грезы зиждились, прежде всего, на том, что буквально всем тогда стало как штык безукоризненно ясно, что где-либо далеко-далеко впереди вот-вот забрезжит свет чего-либо нового, но заря это или закат - на глаз было не определить.
Однако сколь неизменно хочется верить во что-либо до чего изумительно славное, вечное и доброе, да только та самая весьма безотчетная вера довольно-таки многих людей подчас разом затем и погубит.
А все это лишь во всем потому, что хотя без нее уж никак вовсе нельзя, но надобно напрягать ум, а не всего-то совсем безотчетно во что-либо на редкость беспочвенное до чего еще наспех разом поверить.
А, кроме того, явно бы надо при всем том никак и близко не постесняться, разом схлестнуться в ярой борьбе со всеми теми, кто бездумно топчет и топчет ногами новое, исподволь вытравливая весь его дух из тех самых ныне так или иначе имеющихся в данное время великих общественных начинаний.
Да и вот еще всякая подобного рода борьба должна была вестись никак не со всеми теми на редкость же слащаво восторженными мыслями, буквально все, то черное разом укутывающими в розовые одежды праздно блеклых надежд.
Этот мир к чему-либо действительно наилучшему если и можно будет некогда вполне до чего надежно изменить, то, вовсе-то ничего уж подобного совсем не удастся осуществить, пройдясь кувалдой по черепам злых угнетателей, даже если и будет она весьма ответственно при этом находиться в чьих-либо и впрямь до чего только мозолистых руках…
Да и до чего наскоро соорудить из всей той нынешней общественной пирамиды нечто уж исключительно новое будет явно совсем попросту уж невозможно…
Ну а медленно и упорно возводить нечто стоящее определения, куда поболее лучшей обители для всего ныне существующего общества никому будет не по силам безо всякой той солидной же помощи со стороны тех людей, что напрочь между тем отказывались даже и немного занозить свои холенные и нежные руки.
А между тем им, однако, как-никак, а все-таки стоило весьма ведь вдумчиво укреплять толком никак не струганые балки сколь донельзя до чего еще грубого общественного быта.
Да только тот им и по сей день явно кажется, попросту доверху переполненным исключительно разной и отъявленной скверной, к которой их души и не могли хоть как-либо соприкоснуться, до чего безнадежно разом уж как есть не перепачкавшись в том, в чем им извозиться было нисколько нельзя, сохранив главные свои духовные черты.
26
Люди, чей разум совершенно уж полностью всеобъемлюще затмевают всяческие ласковые чувства, мыслят вовсе-то полностью разве что как-никак, а совсем еще до чего только однобоко.
Их прерогативой всецело ведь явно становится истинно как есть немыслимо возвышенная над всем плотски низменным, безукоризненно, чистая, словно бы детская слеза, сущая же голая правда.
И она и впрямь обволакивает буквально все на этом свете, где-либо и когда-либо собственно происходившее, до чего принципиально вязкими тенетами абсолютно так односторонне мыслящей своей полуслепой правоты.
Однако правда та была урезанная и строго дозированная, а потому и являлась она самым же наиболее наихудшим из всех где-либо существующих видов до чего ласково порою очаровывающей светлые души лжи.
И внутри той изумительно чистой от какой-либо грязи жизни пресловуто же единственной правды буквально все было создано, дабы в том самом стерильно чистом уголке многих душ так и горел и горел огонек на редкость самодостаточного, да и как есть весьма многообразно во всем более чем разносторонне сладострастного самообмана.
А впрочем, как-никак и сами довольно уж совсем низменные стороны всех тех общественно полезных истин для некоторых людей попросту не существуют полностью так вообще.
И это как раз весьма этак усердное сокрытие их от всякого более-менее полноценного внешнего света зачастую и дозволяет некоторым слащавым интеллигентам всячески же сохранять свои по-детски нежные ручки в той-то самой исключительно девственной чистоте.
А между тем без чьего-либо в этаком деле и впрямь-то именно что прямого участия воз вековой разобщенности и коррупции было бы никак и близко с места нисколько не сдвинуть…
И кое-кому вполне следовало гораздо менее ерничать по поводу всей той чисто же многовековой российской отсталости от всех тех издревле еще необычайно благих общеевропейских стандартов, да вот зато значительно поболее при всем том всячески выпрямлять согбенный стан своего народа своей-то собственной к нему до чего между тем естественной близостью.
Ибо как раз в чем-либо подобном и была сколь неизменно заключена историческая функция буквально всяческой в этом мире интеллигенции.
И это именно отчасти из-за той извечной же на редкость безудержно прекраснодушной болтологии и завелись на теле страны всяческие сибирские язвы лагерей того еще самого злосчастного сталинского ГУЛАГА.
27
О да, конечно, от прямого соприкосновения со всем тем донельзя грязным общественным бытом, чьи-то руки в единый миг явно станут никак не столь безукоризненно чистыми, а заодно и доведется им тогда оказаться совсем неприглядно и неприязненно мозолистыми, зато душа будет дышать тем же воздухом, что и весь остальной честной народ.
Ну, а чтобы и впрямь как есть до чего постепенно добиться всего того, о чем писал Иван Ефремов в его романе «Лезвие Бритвы», и нужно было вот никак не бояться по временам хотя бы и немного, но посильно якшаться со всяческого рода дурно пахнущим сбродом.
Поскольку это как раз-таки проливая в грязные и низменные души яркий свет всяческих духовных благ и можно еще будет со временем получить весьма достойные
