области буквально-то всеобщих научных достижений.
И именно как раз тогда и смогут найти вовсе-то совсем невзрачное свое отображение все те более чем безрадостные картины грядущего, до чего отчетливо предначертанные миру писателем Уэллсом в его книге «Машина времени».
Его образы никак не чисты от житейского и крайне во всем популистского упрощения.
И все-таки они на редкость откровенно до чего этак всецело реальны в том и близко никак пока уж никому не ведомом, лишь разве что только выжидающем своего часа, вовсе-то до чего непредсказуемо грозном грядущем.
А есть еще и тот до чего же однозначно так исключительно щекотливый вопрос, а каким - это именно оно когда-либо будет для всей этой нашей абсолютно ничем на данный момент и близко пока никак не встревоженной человеческой расы.
ЕЕ-то подчас, в условиях нашего современного быта, гнетет именно скука и отсутствие всяческих свежих впечатлений.
И все это из-за той совсем вот ныне посеревшей и оскудевшей из-за полнейшего отсутствия каких-либо весьма и весьма головокружительных приключений, самой что ни на есть более чем прозаически урбанистической жизни.
6
Мы отодвинулись от природы высокими стенами своих домов, и надо же – нас при этом стала безмерно одолевать редкостная тоска по чему-либо не совсем обыденному; каждый глушит ее в себе, как уж он только сможет.
Ведь тут, как говорится, все средства вполне одинаково хороши - это и алкоголь, да так и бесконечное подглядывание, как в щелку, за чужими соитиями.
А, кроме того, тут на помощь приходит искусство, более чем благодушно уводящее человека куда-либо в самую дальнюю даль от всяческих необычайно суровых житейских реалий, а потому и заставляющее его, сходу ведь отвернуться, как от низменной части своей души, да и от всяческого принципиально насущного понимания любых истинных нужд остального общества.
И в данном случае подобного рода псевдоинтеллектуальная жвачка - это, попросту говоря, самое что ни на есть весьма вот дрянное зеркало кривоокой фантазии, явственно пытающейся блестящей красивостью всячески до чего надежно замазать серость долгих и безликих обыденных будней.
7
А к тому же - это как раз именно подобным искусством, как правило, до чего еще, безусловно, навязывается серо-белое восприятие буквально-то всех людских поступков, темных пороков в области нравственности (про уголовно наказуемые деяния тут никто ничего и не говорит).
А между тем далеко не всему может быть дано самое простое, убедительное, по-житейски верное объяснение.
Ну, а это, в свою очередь, совсем без тени сомнения сколь ведь безэмоционально само собой означает именно то, что в любых относительно сложных случаях жизни должны были быть полностью так досконально выяснены все те побудительные причины, да и безо всякого, кстати, тупого зазнайства.
И вот еще что - и самого беззастенчивого напяливания на чужую душу своего собственного донельзя отвратительного багажа, как это довольно-то частенько подчас, собственно, и происходит.
А между тем, коли нет как нет абсолютно никакой возможности действительно растопить лед в чьей-либо непонятно почему отстраненной от всего того фактически как-никак общего потока жизни душе и попросту до чего чрезвычайно много в ней темного, да и весьма безнадежно никак явно и близко не светлого…
Да только ведь тот совсем уж прилипчиво броский ярлык на подобного человека весьма этак рано бы тщательно и старательно всеми-то силами ума разом еще навешивать.
Чего - это тут поделаешь, раз с некоторыми как есть удивительно светлыми, буквально всею душою искрящимися изнутри добром людьми в серьезную переделку никому попадать собственно и подавно, ни в жизнь совсем вот не стоит…
Поскольку эти, во всей той на редкость приличествующей им тривиальной обыденности бесподобно прекрасные люди, будучи некоей суровой силой, внезапно выдернуты из тех еще изначально привычных для них рамок, несомненно, вскоре фактически всех предадут, будут с неистовым энтузиазмом спасать одну свою нежно любимую ими шкуру и этак-то собственно далее…
А то между тем и есть и впрямь сколь еще отчаянно верные реалии всей этой нашей жизни, а не какие-либо восторженно книжные о ней сущие ведь благие домыслы.
Ласковое добро, вполне способно быть и совершенно так дико аморфным, то есть попросту, как есть может оно всеми теми своими стальными канатами прочно и намертво оказаться всецело увязанным именно что с чисто внешними довольно хорошими условиями жизни, а не с чем-либо хоть сколько-то на деле поболее существенным и важным.
8
Причем в литературе обо всем этом, как правило, ничего и близко совсем ведь не сказано, раз даже и далеко не худший ее мир довольно ведь четко разграничивает злодеев и святых мучеников, безвинно страдающих из-за чьих-либо, ясное дело, совсем этак вовсе чужих хитроумных козней.
Ну, а еще тот порою одним лишь ярким цветом живописно описывает мужественные поступки всевозможнейших истинных героев…
Связующая нить повествования к тому, безусловно, еще неизменно как есть, именно что обязывает…
…а между тем буквально всякий человек - существо во всем и впрямь истинно как есть изначально цельное, а потому и растаскивать его душу на какие-либо самые отдельные фрагменты, и близко уж нисколько вовсе вот совсем оно ни к чему.
Однако сколь еще частенько та на редкость разбитная в смысле всех своих подчас нисколько недалеких нравственных поучений художественная литература попросту бездумно рвет всю правду о человеке на самые мелкие ее лоскуты, явственно выпячивая в нем именно то, что наиболее подходяще для его вполне полнокровного отображения.
Ну, а все в нем как есть до чего «естественно лишнее» она весьма же тщательно упрячет по всяческим довольно-таки дальним углам.
Раз делать - это как-либо иначе - то совсем и вправду будет в самой наивысшей степени весьма и весьма до чего еще неприлично!
И столь всецело никак оно неподобающе для его отображения во всей той до чего невзыскательно непритязательной своей житейской плоти и крови!
А уж тем более для подобного рода вещей вовсе-то никак не найдется места во всяком том или ином художественном произведении, коли чего-либо в этой жизни, было ведь автору мучительно никак неудобно до чего и впрямь ревностно и бестрепетно сходу переносить на белую бумагу.
Причем поболее всего как раз из-за того самого до чего лучезарно искреннего ими восприятия вполне определенных и откровенно так нисколько непритязательных человеческих черт.
Да еще и на редкость мелочного сколь донельзя благодушного неприятия автором какого-либо художественного произведения и впрямь до чего безответственно и отъявленно никак совсем же неправо существующих явлений и реалий вовсе вот необычайно яркого и разнообразно широкого общественного бытия.
9
А к тому же какой-либо автор весьма искренне способен безо всяческих затей попросту ведь посчитать, что рядовой обыватель его иначе попросту и не поймет, а потому лишь во имя наилучшего блага (обывателя) ему и впрямь непременно окажется надобно хоть сколько-то, да всласть подсластить всю эту порядком подчас пресную жизнь…
Ну, а кроме того сладкие грезы это и есть самый ходовой товар всякой художественной литературы!
Их именно потому и эксплуатируют все, кому оно только явно не лень!
Вполне честно заслужившие себе многовековую славу корифеи литературного жанра подобными делами и близко даже и в мыслях своих вовсе-то нисколько совершенно не занимались?!
Может быть, оно и так, да вот, однако и большие писатели тоже люди, а потому и могли они вдоволь наплодить всевозможных пространных иллюзий из самых чистых и неизменно благих намерений, то есть совсем и близко никак не затем, чтобы всенепременно уж вскоре на них еще порядочно разом разжиться.
10
Хотя, снова хотелось бы именно то донельзя твердо и более чем четко вполне ведь отчетливо подчеркнуть, что и они тоже отнюдь никак не из другого теста, а значится и ничего, то искренне человеческое, им было нисколько так совсем вовсе не чуждо.
А, кроме того, и непомерное их возвеличивание порою явственно переходящее в чисто религиозный экстаз тоже порою подталкивало ярких гениев литературы на сущий «подвиг святого великомученичества» причем именно во имя самого сурового преображения всей этой нашей убогой действительности в некий изумительно иной, но лишь разве что внешне непомерно светлейший его облик.
А к тому же и был он немыслимо во всем довольно-таки критически на редкость весьма иллюзорен.
Ну, а как раз, потому и никак не дано было ему, затем оказаться едва ли, что чем-либо поистине большим, нежели чем сколь несуразным прообразом всего того, что где-либо вдали эфемерно и блекло на данный момент более чем расплывчато обозначилось, да и то лишь в виде одних наиболее первичных его чертежей.
И ведь те необычайно доблестные веяния, пришедшие к нам в виде суровых чаяний и блестяще слащавых мыслей, были наиболее отдаленным поветрием, так и разносящим пыльцу благих пожеланий, но никак не было дано чему-либо подобному, затем оказаться посреди истинно настоящих ростков грядущего братства людей на всем этом необъятно разноликом белом свете.
Ну, а дабы добиться самого же насущного, да и более чем донельзя так отчетливо слаженного облагораживания исключительно вот всего того как он ныне есть рода людского следовало идти путем воспитания отдельных индивидуальностей, а никак не растравливая людские сказочные надежды…
И уж прийти к тем действительно лучшим дням новой жизни можно было только лишь именно прямым, а никак не окольным путем довольно-то старательного и до чего на редкость самого еще полноценного наращивания единой на всех действительно достойной всякого истинного разума буквально-то всеобщей и вездесущей значительно лучшей, чем ныне культуры.
11
Ну, а чего это, собственно, вообще могли предложить миру классики мировой литературы 19-го столетия?
Неужели один лишь тот более чем величайший же свой оптимизм, до чего неизменно настоянный на том самом исключительно так бесподобнейшем полете их безмерно ярчайше зрелой фантазии?
Ну а под чем-либо подобным явно подразумевается именно то сколь безудержно ликующее предвкушение, что было сладостно и живо на редкость безбоязненно ими выводимо из всего их совсем вовсе нисколько неуемного воображения, что и вправду было чрезмерно же растравлено некими яркими бликами нисколько пока не определенного и истинно наилучшего далекого грядущего.
Причем приобрели они эти новые духовные ценности как раз-таки из снов наяву всех тех никак не в меру, да и не ко времени расчувствовавшихся при виде диковинных технических чудес доброхотов-философов, до чего многодумно проживавших свой век в сущем преддверье «судного дня» всей той былой и крайне (для них) затхлой эпохи.
Однако то были одни шапкозакидательские настроения, что сами собой до чего беспечно возникли на почве безмерно спешных и неистовых перемен к лучшему сколь неразрывной нитью увязанных со всеми теми изумительно «великими» открытиями, однако они и выеденного яйца при этом не стоили перед всей необъятностью тайн пока совершенно скрытых от нас.
Ну а все те
