Часть 5 К своим истокам

войны, навоевался ты вдоволь. И за нас, детей своих, не беспокойся: всё нормально у нас.
Пошли братья в обратный путь. И опять они шли мимо имения, к пруду. Накупались там, и домой подались. Наверно, их уже там потеряли, надо торопиться.
Чтобы в усадьбу сходить, нужно много времени. А не просто так налётом это сделать. Не для того Гришка через всю страну проехал. Хотел во всём разобраться.
По ходу Распутин опять угощается вкусными яблоками. Уже знает, где такое дерево растёт. Запомнил он. И Сергей только посмеивается: быстро ты у нас освоился, братишка, молодец!
Не успели они дома перекусить, как машина Алексея показалась. Но он не один там едет, опять сюрприз Распутину приготовил. И действительно из машины вылезает Коля Хохлов, их двоюродный брат. Они с Сергеем Серёгиным ровесники.
Тот бросается к гостю, Гришке Распутину: «Родной ты мой, братишка! Я так рад тебя снова у нас в гостях видеть, если бы только ты знал».
Николай искренний человек и очень добрый. До этого они уже два раза с Распутиным встречались здесь в 1968 и 1990 годах. Он младше Распутина на пять лет.
В 68 году ещё были живы его старшая сестра Наташа и его старший брат Витя. Сестра Наталья редкой красоты была девушка, но не зажилась она на этом свете. И Витя, брат, простая душа, застрелился он потом.
Столько воды утекло с той поры. И вот они снова встретились с Колей.
Брат по жизни балагур и ходячая энциклопедия. С любым человеком он легко может контакт найти. Чувствуется его огромная внутренняя энергия. И вот он уже вспоминает, веселит братьев:
- Гришке тогда четырнадцать лет было. Парни в гости к нам пришли, мы тогда на хуторе жили. Один парень стал к Гришке задираться, он старше его  и на целую голову выше. Мы все растерялись, я совсем маленький ещё был. Смотрим, а тот парень уже через Гришку кувырком летит. И Григорий на нём уже сверху сидит. Резкий Гришка, и так быстро приём провёл, что все только диву дались.
Вот такой наш Распутин, дорогой наш братишка, пример для всех нас. А тому парню ещё друзья пилюль дали, чтобы гостей не задирал. Но потом все помирились, в деревне по-другому не бывает. И уже дружить начали.
Ты помнишь хоть, Григорий, как это было?
- Так смутно что-то припоминаю. Давно это было.
Но Алексей Хохлов более объективен: «Собирайтесь, братья, в дороге наговоритесь. Надо деда могилку проведать. А потом по ходу в Селихово съездим, на другое кладбище, тех родных проведаем. Сюда мы уже больше не приедем. Алексей старший в их роду, он здесь всему голова. Надо действовать».
Распрощались с Марией Степановной, расцеловались, и тронулась машина в путь по деревенским дорогам. А затем по полям к речке Моховнице. Хотя и речкой её можно назвать с большой натяжкой. Скорее всего, это большой ручей. Хотя ниже по течению ручей разливается и уже больше похож на речушку.
Скоро машину оставили. Дороги дальше не было. И до речки братья шли пешком через поле.
По бетонной плите перешли на другую сторону речушки. А там, на вершине холма, должен был быть посёлок Мартыновский. Это родина Алексея, он здесь родился и вырос. Но от когда-то шумного посёлка уже давно ничего не осталось: ни садов, ни домов, только бурьян выше человеческого роста. И дороги тоже нет.
Пошли братья по склону холма вправо. Трава по пояс растёт. Там должен был стоять дом дяди Паши, Тониного отца. Но там даже намёка на село нет - пустое место.
А ниже, где сейчас непонятный лес растёт, был огромнейший дедовский сад. Он ещё был цел в 68 году. И Распутин с сестрой Валей и другими, братьями и сёстрами был в том саду. Там же и могилка деда была.
Тогда вокруг могилки валялось «море спелых яблок», иначе не скажешь. И толстая ежиха со своими ежатами деловито хозяйничала там. Людей ежи не боялись. Чуть ли не сами в руки просились. Такого богатого урожая Гришка никогда не видел.
Сейчас тут темный лес. Даже намёка нет, что тут когда-то был цветущий сад. Сумрак висит над этим родовым местом, как проклятье. Всё вокруг завалено свежей опавшей листвой. И могилку деда братья нашли с большим трудом, срывая ногами это серое покрывало смерти. А листвы тут по колено, если не больше набралось.
- Ты просил дед, чтобы дети тебя в твоём любимом саду похоронили. Возле твоей пасеки, чтобы ты слышал, как пчела работает, крылышками машет, мёд твоим детям да внукам несёт. А сейчас тут нет ничего. Глухомань, иначе не скажешь.
Настроение у братьев подавленное, иначе и быть не может.
- Прости нас всех, дедушка Семён Андреевич. Ты наш родовой корень, а мы уже твоя поросль. И вот возле тебя собрались.
Благодаря тебе наш род не только не прекратился, но и заметно увеличился. Много детей у тебя было, и войну все они пережили. Хоть и трудно было, но вы выдержали это испытание...
Славно воевали твои сыны, наши родители, на всех фронтах нашей Родины. И тоже вырастили много детей. И у нас уже есть внуки. Так что род наш не прекращается. Твоя это заслуга, Семён Андреевич.
Хуже жить стали люди, ты уже это заметил, дедушка. Уже давно нет тех людных сел, что раньше в округе были. И на душе у людей также пусто стало. Без войны они исчезли, вот в чём беда.
Только ты не плачь там, дедушка, ещё не всё потеряно: и мы есть, и наши дети есть, и внуки есть. Мы тебя не забыли, и это главное.
С тебя начинается наша река жизни, тут её истоки. И сюда мы пришли, чтобы поклониться тебе, спасибо тебе, дедушка!
Не могли братья здесь долго находиться. Сильно большой гнёт над ними висит. И дальше он только увеличиваться будет, пока всех не раздавит. Такое предчувствие у них. Надо уходить.
- Мы ещё вернёмся сюда, дедушка, через несколько дней. Ты нас подожди, не ругай, что так получилось. Над этими сёлами, что здесь когда-то процветали, наверно, пожизненно стон будет висеть. И всё это слышишь ты вместо весёлого людского смеха когда-то счастливых людей, переживших войну и голод. Они притворяться не могут.
Молча шли братья до Моховницы, и там Распутин остановился. Снял свою кожаную куртку, подошёл к звенящей лёгкой водице. И начал плескать её в своё разгорячённое лицо, стараясь смыть весь негатив, что был на его душе. Стало легче, но избавиться от наваждения всего увиденного хаоса, общей людской трагедии он не смог.
- Надо что-то делать, братья. Дальше нам уже тянуть нельзя. Скоро и тропы к деду не останется, еле могилку нашли.
Никто с ним не спорил.
Так же молча добрались братья до машины. Завёл Алексей мотор и потихоньку машина через поля стала выбираться к трассе. Всю свою жизнь брат за рулём, он профессионал своего дела. Как говорится, начал с фазанки, это ПТУ так раньше называли. А дальше само всё пошло, ему хоть танк подавай. И там Алексей разберётся.
Селихово - большое районное село. Конечно, оно не такое как было раньше, в советские годы. Но и сейчас ещё своего районного значения не потеряло.
- Когда-то мы сюда на танцы со всей округи бегали. Девушек мы домой провожали, – это Алексей рассказывает Распутину. – Здесь и с парнями дрались и мирились, всё здесь было, кипела людская жизнь. Весело работали мы и весело отдыхали: жили полноценной жизнью.
На тихой улице Селихово редкие прохожие всматривались в лица братьев. Бывало, что узнавали их. На глазах погибает посёлок, скоро и от него ничего не останется. Обидно это понимать. Так и дошли до кладбища.
Начались могилки родных.
- Здесь тётя Зина лежит, Колина мама. Рядом сестра Наташа, брат Витя. Потом тётя Оля. Дальше моя мама, брат Иван, - рассказывает Алексей. Везде Распутин кладет цветы. Столько могил, что и глазами их не охватишь. Но здесь всё ухожено, и это радует его душу.
Распутин помнит их ещё живыми. Как тётя Зина украдкой плакала, когда видела его маленького парнишку. Они с братьями в футбол играли. И тётя Зина срывалась с места и вместе с ними отчаянно гоняла мяч. Она от рождения была такая заводная. Везде успевала: огонь была.
- Зина мне говорит, что ты сильно похож на отца, вылитый Семён, его телосложение, – это мама Распутина так объясняет Гришке причину тётиных слёз. Любила она сильно своего брата. Он добрый был. Вот и плачет она сейчас.
Сама повезла тётя Зина гостей на телеге в Селихово на автобус. Мама Распутина ещё раньше уехала, так они договорились с тётей Зиной. Та очень хотела, чтобы дети у неё пожили. С её детьми подружились. И она, глядя на его детей, своего брата вспомнит.
Сама посадила в автобус Гришу и Валю. Расцеловала их, и автобус тронулся. А тетя едет за ним следом на телеге. Тот всё быстрее едет, и тётя Зина подгоняет сильнее лошадь. Затем встала на телеге во весь рост, крутит вожжами над головой и во весь опор гонит лошадь вслед за уходящим автобусом. Чёрные волосы её разметались во все стороны, как крылья неведомой пойманной в силки птицы. Слёзы заливают её глаза, но она не замечает этого. И Гришке с Валей  от этого видения тоже хочется плакать. Металась так, будто чувствовала тётя, что они уже никогда не увидятся.
- Родные мои, - с небес слышится голос тёти Зины. Так же и тогда было. Кричала она вслед автобусу. – Не уезжайте!
Но они уехали, тогда по-другому нельзя было поступить. И сейчас её душа искренне радуется встрече братьев. Собрались они, Гриша приехал.
Коля стоит рядом с Распутиным и горько плачет. Гришка тоже не скрывает своих тяжёлых слёз. А они всё текут и текут по щекам. Как тут ему не плакать, они все добрые были: и дяди, и тёти, и братья, и сёстры. Для него они самые лучшие на свете люди, родные его. Пусть душа его плачет, они не забыты.
Вот могилка тёти Ани, мамы Алексея. Дядя Володя похоронен на другом кладбище, уже в черте города, он фронтовик, имел множество наград. Наверно, это и решило судьбу его захоронения. Но там всё удобней, место людное. И всего десять минут ходьбы от дома Алексея. Прошёл, и ты можешь разговаривать с отцом сколько угодно. И это для Алексея с годами стало уже необходимостью. Отец рядом с ним.
Слёзы были на глазах у родных, когда увидели они приехавших к ним в гости Валю и Гришу, своих племянников, это было в 68 году.
- Сиротки вы наши, - плачет тётя Аня. – Жалко, что отец вас сейчас не видит.
Дядя Володя очень сильный человек, смуглый, с жёсткими чертами лица. Даже с виду он суровый человек, хотя это не так. Душа у него добрая, но скрывает он это.
Фронтовик, председатель колхоза, ему нельзя жить по-другому, и с людьми поступать надо всегда справедливо. Нельзя ему никого из них обидеть, переживших тяжёлую ненавистную войну. Для него это грех большой. Но пусть люди его душу не знают, а по его поступкам о нём судят.
Вытер он слёзы, поцеловал племянника: «Ты на отца сильно похож. Сенька такой же был сильный и ловкий. И добрый был. Наш младший братишка».
Дядя Володя был самый старший в семье, а там шесть душ росло братьев и сестёр.
- А Валечка на тётю Зину сильно похожа, смуглая и кареглазая, хоть картину с них рисуй, красавицы, – фронтовик уже улыбается. Хоть и слёзы текут по щекам, но это радостная для него встреча. Пусть все знают, сегодня он самый счастливый человек на всём белом свете. С Дальнего Востока самые близкие люди к нему приехали, его дети.
Но тут во двор к дяде Володе заходит целая группа цыган, десятка полтора, если не больше. Он, как председатель колхоза, должен их устроить на ночлег. Они куда-то двигаются по своим делам. Дело к вечеру уже, надо им пристанище найти.
- Да что там думать, - говорит старшему цыгану