добытою славой, так и пыжась при этом своим над всем и вся непременно довлеющим люто безбожным и фактически безбрежным всезнанием.
Причем сами они исключительно так скромно стояли именно что в тени всех тех ярчайше пышных лавров, что были получены ими в дар из рук вполне по временам и впрямь-то гостеприимной и на широкую руку бесподобно щедрой политической власти.
А уж она как-никак безо всякой в том тени сомнения, всех их прилюдно и радостно одаривала, причем совсем не иначе, а именно в качестве платы за весь тот донельзя усердный и вовсе незаурядный их эпистолярный труд…
Причем как раз чисто подобным образом оно буквально-то всегда, собственно, вот и было, всласть обласканные властью деятели гусиного пера с самых незапамятных времен переписывали историю во вполне подходящих для каких-либо теперешних правителей рамках.
И главное, все — это считай, как есть разве что только лишь чисто поскольку, что те в ответ их от всей же души одаривали всяческими и всевозможными земными благами, да и окружали их истинно неземным почетом.
12
И то, кстати, никак не ново во всей той незамысловато мутной и грязной политической истории, в которой попросту как есть еще изначально именно так подобным образом и было принято обделывать все те крайне-то подчас насущные дела.
И уж кого-либо при всем том почти искренне и было ведь сколь еще загодя заведено, никак, не утруждаясь какими-либо объективными реалиями века, сколь благочинно всячески возвышать.
Ну а кого-то явно вот вовсе другого совершенно немедля нисколько при этом невзирая на лица, и впрямь-то полагалось стирать в порошок, раз теперича у нас этакая общая линия.
ВОТ, НАПРИМЕР, тот словно гром, среди ясного неба до чего еще незамедлительно грянувший после смерти великого полководца Александра Македонского самый полнейший развал всей его блистательно великой империи…
У того необычайно талантливого завоевателя и близко уж, в конечном итоге, не оказалось того, считай, как есть чисто ведь, одного более-менее достойного приемника.
Ну а как раз потому фактически сразу после кончины Александра Македонского его империя и была спешно же сходу разделена на части его сколь отчаянно ревностными в соискании славы и доблести - диадохами.
Однако этакая правда была кое-кому вовсе-то принципиально явно вот неприемлема и отвратительна, да и никак совсем попросту неудобна.
Уж как-никак, а дегероизация и в те давние времена была и близко вовсе-то никак совсем не в почете.
То есть, явно на лицо было самое бесстыдное перекрашивание истории на некий кое-кому идеально нужный лад, только и всего, что дело это было вовсе не сегодняшнее, а той еще двухтысячелетней давности.
И то истинно общеизвестный факт, что сколь немалым числом тех ныне давно позабытых древних подхалимов-историков тот, до чего совсем незамедлительный раздел империи Александра весьма вот бестрепетно и исторически лживо именовался, чисто так заранее преднамеренным разделом своего царства великим вождем в сущем предчувствии самого уж неизбежно скорого своего конца.
Современников, быть может, подобная трактовка вполне безупречно и вправду на деле более чем вероятно полностью так тогда на деле устраивала.
Однако нынешняя история – наука предельно точная, и она всегда со временем не мытьем так катаньем весьма вот старательно докопается до святой и кем-либо некогда же чисто как есть преднамеренно затаенной истины.
Вот в точности эдак довольно недавно был полностью обелен Ричард III, оболганный современниками и впрямь-то, как есть, вознесенный великим Шекспиром на жертвенник считай вековой исторической кривды…
Горба у него точно никакого не было.
И да, конечно, в поисках сколь еще основательно затерянной или тем паче кем-либо весьма ведь злонамеренно утаенной правды надо бы проявлять довольно-таки большую щепетильность, поскольку никому и никак нельзя бросать даже и самую малую тень на всех тех зачастую безымянных защитников нашей не столь и давно бескрайне широкой, единой родины.
Раз именно их светлой памяти мы все как один разом обязаны – своим до чего же обыденно простым чисто физическим существованием.
13
Однако при всем том будет никак невозможно уж чисто сходу вовсе-то на деле так разом явно не признать…
Более чем, несомненно, что будет, куда намного получше узнать горькую истину, нежели чем всю свою жизнь без конца и края столь старательно пережевывать, да пережевывать басни старой и близко не в меру славно подслащенной советской лжи.
На тех же немцев никто в Европе искоса так ныне нисколько не глядит, и никто в них пальцем не тычет, как на диких и заклятых вандалов, причем только-то потому, что некогда их отцам и дедам поистине довелось жестоко развязать кровавую бойню, – зверски изничтожив при этом миллионы и миллионы гражданских людей.
В свое время всем тем никак не в меру спесивым представителям германского народа, что более чем самозабвенно во всеуслышание провозгласили самых-то себя высшей расой, был, как есть на редкость наглядно преподан тот ведь самый безупречно достойный и весьма славный урок.
Им в свое время было очень так даже доходчиво считай, уж на пальцах разъяснено, куда это именно им на деле соваться, и близко так вовсе явно не следовало.
Причем этакая их дьявольски окостенелая нацистская идеология всецело уж в себе несла, те самые чисто ведь сатанинские нотки, раз для нее была вполне характерна лютая ненависть ко всему, что не мы и донельзя грубое самообожание…
Ну а коли наших общих предков до чего бесстыдно и подло некогда попросту явно так обманули, наобещали им сладкую жизнь, добро и свет…
То разве вот то никому и никак оно непонятно, что дело это не в едином своем глазу нисколько несхоже с тем, сколь еще напыщенно и весьма эгоистически беззастенчивым возвеличиванием всего своего собственного, как есть безупречно наилучшего из всех существующих на этом свете народов…
В России звериный национализм в массах никак не мог бы вполне благополучно прижиться.
Но при этом внешне заявленное единство и братство народов было разве что только единством рабства, да и более наглядно прослеживалось сколь последовательное уничтожение всяческой былой самобытности…
Да и вообще ложь коммунистическая еще изначально была, куда коварнее и значительно поболее завуалированной, нежели та вполне подчас до конца откровенно эгоистичная нацистская кривда.
Вывернутая весьма многозначительно совсем наизнанку чистая правда всегда намного хуже подлого вранья тем более коли она изнутри считай разом же переполнена ненавистью и страхом перед всем тем чужим и будто бы на редкость вовсе-то инородным.
СССР некогда и вправду сколь активно же защищался от отчаянно грубой вражеской агрессии, но при этом сталинская клика разве что попросту не сумела нанести свой подлый удар именно так вполне еще правомочно первой.
Однако нечто подобное нисколько не подразумевает всякое же отсутствие той крайне тяжкой чисто ведь ее вовсе-то непростительной вины за всю ту безнадежно отчаянную ретивость монстра СССР в том и впрямь невообразимо суровом развязывании Второй Мировой Войны.
Да только вот само признание данного факта явно не преуменьшит заслуги народов СССР в самом планомерном удушении на сколь долгие века проклятого фашистского рейха.
И коли на одну ту самую короткую минуту и вправду допустить, что Советская Россия и вправду по-братски мечтала искренне обнять в медвежьих объятьях социализма весь необъятно же широкий западный мир, то это всего-то лишь сходу бросает некую дополнительную черную тень на извне завезенную проказу обезличивающего все и вся большевизма.
Однако при этом нечто подобное и близко никак не подразумевает хоть чего-либо, как есть и впрямь же значительно большего.
И вот коли подобного рода факт всецело будет всеми ныне признан полностью так официально, то, чем это тогда те никак не вчерашние грехи промозгло серого умом коммунистического тоталитарного режима хоть как-то на деле сумеют весьма неистово взбаламутить мутную воду не столь и далекого прошлого?
14
И разве можно то хоть сколько-то и далее, до чего тщательно же скрывать?
Между всеми теми весьма будничными действиями истых приверженцев коммунизма и нацизма было чрезвычайно так много действительно общего, кроме разве что чего-то всецело ведь одного.
И это как раз те два крайне тяжкие десятилетия интернационального социализма и создали условия для возникновения во время той войны ни с чем былым вовсе уж не сопоставимого числа предателей из своих.
То есть именно тех нелюдей, что до чего запросто были готовы вновь и вновь обагрить и замарать руки кровью мирных граждан и своих же соотечественников, находясь при этом на службе у Третьего рейха.
А то между тем и был именно тот, до чего заклятый во всех грядущих веках безумно лютый режим, безжалостнее и продуктивнее которого во всякого рода убийстве попросту так никогда доселе и не знавала вся та, как она есть человеческая история.
Причем весь тот его чудовищно зверский лик, что был в течение нескольких лет войны до чего еще беспрестанно же обращен в сторону граждан советской России, нисколько не имел ровным счетом ничего общего с тем или иным отношением к людям вот вообще.
А впрочем, и те напрочь бесчеловечные условия дьявольски скотского содержания наших военнопленных, как нечто ведь иное затем явно так еще поспособствовало всему тому дальнейшему бурному развитию в самых обычных людях донельзя свирепых инстинктов сущей бесчеловечности.
И это при том, что все те совершенно обезвоживающие саму душу людскую жесточайшие обстоятельства исключительно же тягостного пребывания советских военнопленных в том, до чего непомерно суровом немецком плену могли бы и впрямь оказаться на редкость в корне иными, подпиши СССР те всецело надлежащие к их подписанию международные соглашения…
И вот тогда наши солдаты вполне так и жили бы в тех несколько иных условиях, как по накладной, бесперебойно же получая посылки Красного креста.
Да и вообще при этаком раскладе фашисты с нашими пленными точно бы никак тогда не отважились обращаться чисто вот, как с теми для них ровным счетом совсем же бесполезными животными.
Поскольку, ясное дело, что в данном случае хоть как-то бы еще существовал, в том числе и некоторый международный надзор над всем тем, так или иначе происходящим в лагерях советских военнопленных.
Причем эти-то лагеря были, прежде ведь всего образцом именно той медленной и мучительной смерти.
Да и были они почти с самого начала войны никак уж нисколько несчетны, причем, пожалуй, как есть словно бы звезды на небе.
И наиболее главным тут было, как раз именно то, что, те пленные солдаты никак при этом вовсе вот явно не считались охранявшими их оккупантами хоть сколько-то вообще за настоящих людей…
Ну, а коли положение военнопленных советских солдат, и близко не было бы столь ужасающе плачевно, то, как это тогда и впрямь удалось всем тем нацистским агитаторам весьма основательно поставить под ружье настолько большие солдатские массы?
Правда, что тут не говори, а встали они тогда в ряды под почти все тем же красным знаменем лютого
