самый момент, когда все планы экспансии коммунизма в Европу попросту до чего сходу с великим грохотом совсем безнадежно так рухнули в сущее небытие, товарищ Сталин именно его и сделал начальником генштаба.
Правда Шапошников, был им разве что лишь пока звезда удачи не стала уж именно вновь до чего еще искренне так явно ведь ослепительно улыбаться вождю всем своим волчьим большевистским оскалом.
Причем все те вовсе иные новоиспеченные и отчаянно бравые пролетарские воеводы завсегда были на самой уж, как есть запредельной высоте от тех самых до чего немыслимо простых, хотя и никак совсем не оловянных солдат.
И само собою более чем сходу разом понятно, что то наиболее главное различие между низами и верхами тогда было вполне ведь касаемо одного лишь никак неестественного статуса совсем так на редкость беспочвенно вознесенных на самый верх откровенно бездарных командармов.
То есть, все дело тут было заключено вовсе не в том, до чего еще весьма вот существенном так различии в уровне менталитета и интеллекта по сравнению со всею той основной солдатской серой массой.
И вот какие на редкость обоюдоострые, словно клинок слова о Жукове говорит, без тени сомнения, великий писатель, все свои силы отдавший вполне достойному и достоверному освещению всей той ныне уж до чего давней военной поры, Василь Быков, «Долгая дорога домой»:
«Вечером один из больных, артиллерийский капитан, который воевал в составе 1-го Украинского фронта, рассказал, как командующий фронтом Жуков осенью 1943 года ликвидировал немецкий прорыв под Житомиром. Носился по боевым порядкам частей на своем неизменном «виллисе» в сопровождении бронетранспортера с головорезами-автоматчиками на броне и автомобиля, в котором сидели чины военного трибунала. Там, где замечал малейшую растерянность или подавленность, приказывал автоматчикам схватить первых же попавшихся под руку солдат или офицеров и расстрелять их на месте. Из карманов еще теплых трупов трибунальщики доставали документы и оформляли приговор. Что ж, маршал сам никого не убивал и приговоры трибунала не подписывал, а это делали другие – по всем правилам военной юриспруденции.
Великий был маршал!»…
Да, этого у Жукова точно ведь вовсе-то совсем никак не отнимешь, и это как раз-таки именно под его сверхгениальнейшим руководством чрезвычайно много бед понаделало и сотворило то самое панически удирающее в тыл начальство.
Причем без самой высочайшей же его санкции, никто ведь совершенно не смел любой мост, загодя еще успеть, хоть как-либо вовремя подорвать.
А потому немецкие танки перли и перли вперед сколь безотказно и весьма результативно, раз за разом так, и, захватывая новые и новые плацдармы.
Ну а заодно явно еще и доводилось им это делать на редкость радостно и совсем же почти вовсе так беспрепятственно…
Армия тем более гниет с генерала, коли тот буквально до колик в брюхе боится гнева своего тылового маршала…
30
А потому коли тот маршал чисто советского образца, сколь преступно никак не протерев при этом глаза, полуосмысленно медлит с тем, до чего жизненно важным и нужным приказом.
Причем тот приказ следовало не только вот более чем незамедлительно сколь еще разом спешно отдать.
Нет, чисто же формально сделать разве что только лишь это было бы до чего еще ничтожно так исключительно мало!
Поскольку тем наиболее главным было бы тут же до чего отчаянно со всех ног разом бежать более чем ревностно его исполнять, дабы врагу и был, затем дан тот на редкость самый молниеносный отпор…
Ну а само как оно есть полнейшее отсутствие трезвого взгляда на вещи погубит морально армию задолго так, прежде чем это произойдет чисто физически.
И это именно тот и впрямь заносчиво невежественный, да и чудовищно безграмотный старшина всего того с одного разве что виду чисто же несметного сталинского войска…
Да именно тот самый генерал от большевистской орды Жуков, и поставил всю свою армию на колени пред тем вовсе (как оно впоследствии оказалось) никак не всесильным нацистским агрессором.
Ну а последний совсем безо всяческих проволочек наскоро перерезал провода, по которым и впрямь хоть как-либо еще могла бы только прийти в войска резолюция, сколь до чего только милостиво разрешающая им приступить к той самой более чем весьма незамедлительной обороне своих рубежей.
Поскольку без нее самое начало военных действий против массово вторгшегося в страну противника могло быть разве что исключительно так совсем нестройным и спонтанным.
Вместо смело сжатого кулака получились разве что сходу так вконец раздробленные отдельные пальцы.
А при этаком раскладе даже если кто и вступит в бой, то тот ярый очаг могучего сопротивления враг мог совсем без труда обойти и продолжить свой путь в самую глубь страны дальше.
Да и вообще всеми силами, приводя войска в самое решительное действие к тому же ведь еще и следовало и близко так далее никак не опасаться хоть как-то во всем том дальнейшем на деле поддаться на все те немыслимо подлые вражеские провокации.
А между тем то исключительно спешное распоряжение просто и ясно дающее право войскам хоть как-то и впрямь преступить к должной защите своих рубежей, и было в тот самый момент чисто как воздух именно уж явно попросту ведь жизненно так тогда необходимо.
Ну а только поэтому и должны были все те главные военачальники страны никак не беззвучно и про себя, а вполне конкретно и громогласно (через все те имеющиеся громкоговорители) до чего заблаговременно довести до сведения всех своих подчиненных, что ныне и впрямь действительно началась война.
Причем заявление Молотова явно припозднилось, а как раз потому слишком так уже поздно вот было доводить до сведенья буквально-то каждого отдельного рядового, что пришло время, бежать на склад за винтовками, патронами и гранатами.
Да к тому времени может, и бежать было попросту некуда, поскольку тот склад весь уже пылал огнем после ковровой бомбардировки при поддержке вражеских истребителей.
А между тем до этого вот войскам было сколь еще строго приказано ни на какие провокации никак так вовсе явно не поддаваться…
А значит, без чьего-либо властного приказа начать стрелять в немцев, было никак уж попросту вот и нельзя.
То есть в те наиболее первые часы войны солдатам нельзя было вообще приступить даже и к самому началу каких-либо, хоть сколько-то весьма существенных оборонительных мероприятий.
Вот и писатель Владимир Карпов, прошедший всю войну разведчиком, задолго еще до того, как он стал членом ЦК партии, в самой той наилучшей своей книге «Взять живым» вопрошал:
«Теперь не допустит, – печально и тихо сказал танкист. – Раз услышал, что комиссар приказывает, будет стоять до конца. Подвиг совершает! – танкист истерически засмеялся, тут же заплакал, стал бить кулаками снег и надрывно выкрикивать: – До каких же пор так будет? До каких? В июне нам не позволили машины вывести: приказ – не поддаваться на провокацию. И что же? Многие танки сгорели в парке. Вот, смотрите, он тоже не поддается на провокацию, этот дурак!»
А тем временем подлый враг все пер и пер, пожирая своей военной силищей все новые и новые квадратные километры советской земли…
Ну а тот сколь уж бесславный герой сталинского романа со всею краснознаменной армией, маршал Жуков, всесильно восседая во главе армейской верхушки, 22 июня попросту никак и никак явно не мог разом отдать войскам простой и четкий приказ – открыть по врагу огонь.
А то ведь те командиры отдельных частей даже и не ведали со всей определенностью, война ли это или провокация, на которую от начальства была дана предельно ясная директива ни под каким видом на что-либо подобное вовсе не поддаваться.
Ну а как раз потому и было тогдашнее положение сколь многозначительно схоже именно с тем, каковое было до чего же подробно некогда описано в трилогии Виктора Гюго «Отверженные»:
«Наступала ночь, а с нею вместе смерть; они ожидали этого двойного мрака и, непоколебимые, дали ему себя окутать. Каждый полк, оторванный от другого, лишенный связи с разбитой наголову армией, умирал одиноко».
31
И данное одиночество было до чего еще откровенно так разлагающим для многих совсем ведь никак неустойчивых душ довольно-то слабых волей людей.
А между тем даже и отдав бойцам четкую и отчетливую, считай уж повзводную команду до чего незамедлительно встать всем, как один, в оборону…
Нет, этим-то только одним им никак не предоставишь, то самое время, что им было и впрямь до чего еще поистине надобно для того, чтобы могли, они ко всему тому вполне достойно и более чем подобающе всеми силами действительно приготовиться…
И главное, было им и близко никак невозможно под тем самым на редкость беспрестанно прицельным огнем противника максимально так эффективно до чего еще сходу организовать весьма четкую и прочную линию всей своей обороны.
Поскольку, так или иначе, а надлежало же личному составу роты или батальона ради того самого ярого и целенаправленного противодействия подлым атакам врага уж как штык, и впрямь-то в нужную минуту на деле ведь оказаться сколь естественно разом готовыми к схватке не на жизнь, а на смерть…
А именно стволы пушек, пусть и наспех, но совсем не одному лишь и только треклятому врагу на потеху истинно на деле суметь еще действительно так успеть вовремя расчехлить.
Ну, так и все — это снова надо бы уж повторить, было необходимо сделать именно под той, до чего беспрерывной бомбежкой, а при таких делах и растеряться было бы вовсе вот совсем никак так недолго.
А даже коли кто-то из тех солдат считай, что моментально и не запаниковал, а склад со снарядами и прочими боеприпасами пока еще не был проклятыми фашистами чисто с воздуха всеми теми ковровыми бомбежками уж фактически полностью до чего напрочь совсем уничтожен…
А именно совсем так до основания был он начисто ныне сровнен с уровнем сырой земли…
Да только все уж равно при подобном раскладе части Вермахта как оно не раз было сказано выше горячие участки фронта вполне благополучно попросту сходу так обходили с флангов.
Ну а те, подчас на редкость бессмысленно отступавшие в полном разброде и беспорядке, наши войска были им при этом никак явно совсем не помехой.
А, кроме того, до чего зачастую, они вообще наши части совершенно так бестрепетно и яро атаковали минометным и артиллерийским огнем как-никак а, ясное дело, разве что откуда-то чисто ведь до чего еще немыслимо издалека…
Причем немецкие танковые дивизии сколь варварски и беспардонно (несмотря ни на какие директивы Ставки) весело и браво двигались в сторону Москвы, где их вполне могла ожидать славная победа, кабы вот, конечно, большевики проявили до чего большее усердие в самом-то пламенном обезличивании и оболванивании всего своего «советского» народа.
32
И при этом надо бы тут снова заметить, что чего уж тут вообще только разом поделаешь, никем непобедимая Красная армия была на голову разбита еще до всякой войны.
Ну а потому и все ее грядущие победы были достигнуты именно за счет заново выпестованных кадров, к тому же сколь прочно затем закаленных в огне реально имевших тогда место кровопролитных сражений.
Правда, совсем уж
