Дети выжженной пустыни бездуховности

жизнью.
Когда надо собой рисковать, а не языком чесать и чьи-то яйца из внешней «приличной» скорлупы выколупывать желающих маловато найдется.
За шкурку больно боязно!
Вот поэтому и было придумано такое выражение: «Ты бы пошел с ним в разведку»?
И не потому что, каждый второй тут же сдался врагу или обязательно струсил, убежал бы назад просто у всех есть свои слабости, а потому как именно на них жизнь-то надавит так ведь себя человек в дальнейшем и проявит в самом подлинном на то смысле.
Правда - это не оправдывает негодяев, но слабости человеческие, они вовсе не от негодяйства происходят.
Так зачем же это на кого-то при ни во всем до самого конца выясненных обстоятельствах - напраслину так уж долго-то возводить?
Ведь, действительно, вот в чем собственно беда, нам до того ведь иногда сложно по-человечески объясниться друг с другом, что, даже придя с миром и любовью некто натыкается на нож того, кого он больше всех в этой жизни любит.
Это реальность, и в книгах ее не опишут потому, что - реальность эта крайне неприятная, а никто не любит диких развязок, даже когда и сам не раз сталкивался с этим в жизни.
А вся вот жизненная правда собственно уж выглядит именно так, что тот, кто желает одарить всеми возможными благами, всех жителей своей страны, всеми фибрами души жаждет, чтобы общество отвечало ему той же самой взаимностью.
А человеку надо все делать самому, потому, что когда он перекладывает на чужие плечи свою боль и, кивает на того, кто ее ему причинил, он тем самым втискивает в сердца людей ненависть, которая обязательно затем найдет выход против многих людей, а не съест со всеми потрохами кого-то одного всецело лишнего в природе.
С самого начала трудностей в общении с человеком надо ставить во главу угла разум, а не чувства, потому что только он один и сможет подсказать, что можно, а что нельзя сделать в данной абсолютно непростой ситуации.
Делая же это на уровне чувств, лишь усугубляешь ущерб уже причиненный человеку плохими людьми в его темном прошлом.
А былое может быть темным, по самым различным исходным обстоятельствам, приведшим к конечному плачевному итогу.
Далеко не всегда - это вина самого человека, поскольку та манера сопротивления злу, которая свойственна изначально не очень хорошим людям, получившим должное воспитание совершенно не присуща ребенку, чьи изначальные качества, были безмерно прекрасны.
Хорошие книги - это действительно учебники морали, но вот все же хотел бы автор хотя бы мельком взглянуть, как самый ярый идеалист ляжет на самую простейшую операцию к хирургу, который учился исключительно по одним лишь медицинским справочникам.
Это было бы вершиной всяческой человеческой глупости!
И вот ни один человек не сможет при помощи самой наилучшей художественной литературы овладеть теми фактическими знаниями, которые дают ему практика и живые учителя, проверяющие, то, как именно он выучил свой урок.
Никто не обязан брать на себя функцию быть кому-то учителем?!
Но уж тогда, хоть как-то все-таки взявшись за дело, надо внимательнейшим образом следить, а внемлет ли чему-то ученик или же слова его учителя для него как об стенку горох.
К примеру, уж коли вышло так, что человек, навсегда эмигрировавший в чужую страну, живя в ней, решил для себя, что учить язык местных аборигенов просто ниже его достоинства… и, однако какое же у него тогда вообще может быть будущее?
Вот какими бы академическими знаниями он не обладал, как же он вообще сумеет найти им хоть какое-то вообще применение?
Другое дело, что стариков обладающих хорошими знаниями в важных областях науки государство может, умело задействовать, если конечно у него мозги не в заднем проходе.
У них образование высшее, законченное и для студентов понимающих их речь они просто клад, поскольку даже для того, кто язык учил все равно тяжело до конца хорошо понимать все тонкости и нюансы речи, а это усложняет восприятие знаний.
Небольшое количество уроков на родном языке было бы очень даже полезно.
Однако если государству совсем «невыгодно» создавать еще более хищнический захват теплых и прибыльных рабочих мест пришлыми людьми оно такую возможность отвергнет с диким отвращением.
Уж, какое ему вообще дело до всеобщего процветания?
Но если вернутся к теме основного повествования, то возникает естественный и здравый вопрос, а имеют ли вообще значение душевные качества человека к его профессиональной деятельности?
Если человек не хочет ничего учить, то его надо к этому силой тащить?
А кого-то наоборот оттаскивать за уши от учебы, чтобы он не смел, учить то, что ему вполне по силам?
А если через несколько лет тому, кто так все устроил понадобиться срочная медицинская помощь и медбрат которому он дал зеленый свет ему чего-то не то вколет, отчего он впоследствии и загнется…
Так ли это важно, что он будет говорить с правильным (что крайне важно для чьего-либо уха) акцентом?
А уж если кто чего-то не так по жизни делал так с него только что кожу содрать и все!
Раз он из своих первобытных шкур вылазить отказался!
А никто между тем из своей шкуры не вылезет!
Однако содранная жизнью кожа и раны под ней могут зажить, но вовсе не так сразу.
И если кто не может ждать, то пусть проходит мимо и не растравляет человеку раны своими короткими пассами в его сторону.
В конце концов, люди, что попросту минуют человека, который им в чем-то понравился, но его минусы все это перечеркивают, всего лишь не имеют такой привычки совать свой длинный нос в чужие дела.
Так и должен действовать человек тихо про себя сделать выводы и принимать веские решения.
Для примера, скажем, как с кем-то никогда более не сталкиваться.
Если же это вызывает некоторые душевные затруднения, то надо уметь действовать быстро и решительно, Вместо того чтобы мутить воду во пруду, поднимая при этом всю бурую тину чьей-то нелегкой жизни.
Хоть сколько-нибудь агрессивное лечение вывихов души должно протекать довольно кратковременным образом и быть весьма интенсивным, а иначе оно не имеет ни малейшего смысла и превращается в нудную боль в области чьего-то сердобольного и неугомонного сердца.
Конечно, оно не может быть таким уж и кратковременным, как скажем лечение физических вывихов, но в случае неудачи важно настоятельно направить человека к специалисту в данной конкретной области.
А еще важнее, ежели - это так уж нужно, обратиться к специалисту самому.
Он может подсказать, что и как надо делать.
Американцы давно поняли, что психолог - это лучший друг человека, столкнувшегося с жизненными трудностями и неприятностями.
Причем, крайне запущенная душевная травма или тем более продолжение самого существования фактора ее существенно обостряющего, может заодно проявить себя и в кратковременной полнейшей потере самоконтроля.
А ведь такие вещи могут привести и к жизни за решеткой в очень неприятной компании, от которой в таком случае уж, что тут поделаешь - никак нельзя будет хоть как-нибудь избавиться.
А между тем квалифицированная помощь не оставила бы после себя рубцов на теле и не опустошила бы кошелек как это иногда бывает с адвокатами занимающимися уголовными делами.
Ведь это же вполне реально могло бы помочь избежать дальнейших тяжелых душевных неудобств.
А также могло бы посодействовать, приобрести знания о том, какие правильные вопросы, следовало бы задать.
Такие, на которые кому-то будет проще всего найти самые легкие для взаимопонимания ответы.
Длительное общение с плохим психологом и вправду может обойтись в немалую копеечку, а короткая консультация у хорошего, может быть дешевле лечения корня у стоматолога. Как говорится, когда внутри чего-то болит надо бы идти к врачу, а не оставлять это на потом, чтобы затем оно всерьез загноилось.
Общение с человеком через дверь, вызывает в нем невротическую реакцию, и постепенно вместе с ухудшением к нему отношения, происходит и существенная обработка его крайне ранимой психики.
Да и вообще многое может показаться идиотской чушью только лишь потому, что выражалось оно мгновенным выбросом, а не медленным, обдуманным и степенным изложением до конца созревшей мысли.
Нельзя смотреть в сторону недоброго человека с добром в душе и при этом думать о нем самые разные вещи, наблюдая, как он распинается вынести из самого себя все накопившиеся в нем размышления.
Нужно наводить его на радостные открытия, поощряя его к раскрытию своего ума, а не затворять перед ним большое окно своей души, оставляя одну лишь форточку через которую по-воровски доносится отдельные элементы логических построений.
А значит мучения и длятся безо всякого перерыва и отдых от них приводит к одной лишь только еще большой тоске о том, что могло бы быть сказано или сделано хоть что-то, что переменило бы всю сущность явлений и наделило б добром и светом того кому это вроде было бы положено иметь из-за его во многом светлого духовного начала.
Насмотревшись на его внешние проявления можно долго-долго отрыгивать от себя все свои прежние увядшие чувства, вновь и вновь вынося им свой окончательный вердикт.
И так оно будет продолжаться в течение довольно продолжительного времени, причем без всегда сколь же необходимой связи с рассудком, а он между тем обладает способностью обыденной коррекции всех действий разумного человека.
Иногда ведь бывает и так, что человек запутывается в сетях, которыми вольно или невольно накидывают на него те, кто был в нем в некотором смысле заинтересован, но он своими мыслями почти ни с кем не делился, а значит и думал только своей головой, а этого зачастую довольно таки мало.
А кто-то другой, у кого было с кем посоветоваться, мог бы чего-то такое надумать, дабы не изводить свое сердце всегдашними душевными страданиями.
Может, конечно, чьи-то речи и были сумбурными, порывистыми и неосмысленными, но это связано с условиями, в которые человека поставили.
Если бы они были другими, он вел бы себя совершенно иначе, а когда у него непонятная роль и очень мало времени, то чего-то обдумывать ему было просто некогда.
Вот как об этом написал в своем рассказе "Серый Автомобиль" Александр Грин.
"Слушайте: лучше всего мы помним те слова, которые произносим сами. Если эти слова рисуют что-либо заветное, они должны совершенно отвечать факту и чувству, родившему их, в противном случае искажается наше воспоминание или представление. Примесь искажения остается надолго, если не навсегда. Вот почему нельзя кое-как, наспех, излагать сложные явления, особенно если они еще имеют произойти: вы вносите путаницу в самый процесс развития замысла".

Но замысел еще может быть и невольным, как и противоречащим духу того что изначально собирались делать и какие именно действия так сказать собирались вообще предпринять.
Ведь плохие люди не могут буквально все проделать и осуществить сами, ну так добродушные интеллектуалы дружно взялись им помочь!
Кроме того, автор хотел бы пояснить, что проявлять благоволение к человеку с низов можно только лишь в некой личной форме.
А если даже и обращаться к его начальству, то тогда более чем важно придерживаться совершенно сухого тона, и отзываться о нем, как о некоем рабочем инвентаре, в