Дети выжженной пустыни бездуховности

высшего света сами по себе в чем-то так до сих пор стая диких хищников и они разорвут в клочки своего раненного товарища, если он будет сильно скулить, взывая к ним о помощи.
Вот как написал об этом Лев Николаевич Толстой в его романе «Анна Каренина».
«Он знал, что за это, за то самое, что сердце его истерзано, они будут безжалостны к нему. Он чувствовал, что люди уничтожат его, как собаки задушат истерзанную, визжащую от боли собаку».

А хотите быть выше, так и будьте и это вовсе не трудно надо только суметь взглянуть прямо в глаза действительности, какова она на самом деле есть, а не смотреть сквозь лупу, сначала на добро, а потом в еще большую лупу на зло.
Ведь что касается заблудших душ - людей обладающих, значительно, так большим интеллектом чем какая-то беспородная дворняжка, то тут все не так и вовсе-то совсем иначе.
Главное, на что-то все-таки решаться, а не ходить вокруг да около такого человека!
Не отогнать его вовремя от себя и своего высокого сознания является преступной халатностью, как по отношению к себе, так и по отношению к каким-либо другим людям.
Ведь всегда есть опасность пересечения судеб также и у иных людей самым трагическим для обеих сторон образом лишь из-за того, что не все могут понять друг друга и этот камень на шею может и в омут утянуть.
Эмоции не могут управлять мозгом, не навредив ему в самом главном, умении принимать жесткие решения, причем, прежде чем в душе накопится достаточно яда, дабы это произошло на уровне чувств.
Человек на это неспособный многим в этой жизни рискует.
Конечно, все взаимосвязано, но гордиевы узлы жизни книжным опытом не перерубить.
Литература не может породить живую духовность, она создается в одной лишь неразрывной связи с природой и обществом.
Скажем, даже совместными прогулками по парку.
Связана она также и с живым общением, но не только на уровне обсуждения прочитанных книг, а в животрепещущей беседе в такт стуку сердца обо всем, что относится к жизни во всех ее многозначительных проявлениях.
Однако - это не должно быть связано с повседневной суетой. Поскольку тогда она приобретает признаки тривиальности и пустого мудрствования.
Судя потому, что автору известно, о той былой дореволюционной России, тогда любой житейский разговор мог перейти в некий философский диспут, что крайне вредно для здравого состояния житейского рассудка.
Если течет крыша надо думать о том, как ее чинить, а не устраивать диспуты по теме, почему же Бог не создал мир иначе, дабы вода с потолка не капала.
Но в те времена болтовня являлась частью обыденного существования привилегированного класса российской империи.
Власть вожжи отпустила в этом смысле, а свобода самовыражения - это вовсе не говорильня, а логически обоснованное понятие о влиянии слов на практическую сторону жизни.
Но надо еще знать о том насколько сильно влияют на невежественных людей те или иные могучие проявления человеческой души.
А потому надо осознавать, что просто так чего-либо делать вовсе нельзя, и это касается всех участников драмы, а не только кого-то одного.
Наивность людей свято верящих, что при помощи интеллектуальных бесед можно достичь полного взаимопонимания может сочетаться в нехорошем смысле с наивностью других людей думающих, что того же самого получится добиться при помощи каких-то светлых чувств.
Эффект что от того, что от другого уже всецело заранее определен. Не может выйти ничего путного без откровенного разговора.
Допустим, человек в силу каких-либо личных обстоятельств своей жизни не способен провести его сам.
Но может же он обратиться к кому-то другому, кто сумеет сделать - это за него и вполне надлежащим образом?
Но конечно все эти утонченные сложности нужны лишь в случае своего собственного сильного неудобства, а не для того чтобы тащить какого-то бегемота из его гиблого болота.
Занятие - это почти всегда совершенно напрасное, в том самом случае, когда человек естественная часть и продолжение той топи, в которой утонула его душа.
Но это еще надо бы познать на опыте, а чистыми руками его никак не проведешь.
Истинная чистота и неприятие грязи могут проистекать разве что только от близкого, но как оно и понятно непродолжительного с ней серьезного знакомства.
Поскольку, лишь зная чего бы надо опасаться, становится, возможно, утратить наивность и никогда более не приближаться к нему близко.
Причем никакие общие образы тут ничем не помогут.
Тот, кто бежит от грязи как черт от ладана, совершенно не приспособлен к тому, чтобы обратить самое стоящее внимание, на то, что та грязь, что таится у него самого глубоко внутри соразмерно с его духовным развитием, трансформируется в некие новые более утонченные формы. Однако при этом она сохраняет все те первоначальные свойства, которые были ей столь изначально присущи.
Между двух зол всегда нужно выбирать меньшее, а не изыскивать легких путей, скажем пассивного выжидания, пока весь этот мир подстрелится соломкой и тогда станет возможно взять, то, что должно было быть рафинировано добрым уже исходя из самой его естественной природы.
Человек - это звучит гордо только тогда, когда его воспитывают люди с младых ногтей внушающие ему данную мысль.
Да и вообще люди - это не манекены, выставленные в магазине так сказать, показать свой товар лицом.
Внутренние свойства человека - и внешние формы его лица далеко не всегда идентичны в самом главном, духовном смысле.
Но для того чтобы задумываться о таких вещах мало обладать высоким интеллектом надо еще уметь им, как следует, пользоваться.
Намного же легче не задаваться тяжелыми вопросами бытия, а жить себе помаленьку, будучи без ума от своего духовного отражения в зеркале большой литературы.
А ведь пока мир переполнен скверны, надобно стараться получить, как можно более полную картину даже когда она больно бьет по сетчатке своим убожеством и примитивом.
И тогда принимать решения не на чувственном уровне, а на основе логического подхода берущего чувства в скобки, но находящегося куда выше холодных рассуждений о долге, праве и целесообразности.
Живое сердце не надо делать мертвым, чтобы победить его глупость, а надо уметь быть выше его, когда нужно увидеть окружающее с более высокой позиции, чем его местонахождение в теле человека.
Если же человек смотрит на свои ноги, как они ведут его туда, куда им вздумается по зову сердца, то они запросто могут привести его во вражеский лагерь, а не к своим братьям по крови.
Злоба нищих духом она ведь ничто по сравнению с гневом сытых духом, когда они уже никак так не сомневаются, что кто-то им истинный враг.
Максимализм, возведенный в жизненный принцип, ведет к рекордам глупости, а не к добру и счастью всего на свете.
Именно так и получается в результате анализа свойств идеализма сплющенного в твердые догмы жизненных принципов.
А для торжества разума и справедливости надо нести в душе свет рассеивая тьму, а не поглощать тьму для того чтобы рассеивать вокруг себя свет.
Добру надо научиться сеять семена мудрости, а не крушить и низвергать в пропасть грязную и глупую в своих действиях тупость безыдейности, поскольку, чем ее на самых низах накопиться больше, тем вернее в случае чего ее вознесет затем наверх.
В России именно исключением из университетов большевикам столько соратников наплодили, что потом захлебнулись в огне смуты, а вели людей в бой за их мифические права именно эти исключенные и выброшенные за борт недоучки – фанатики.
Для того чтобы исправлять в людях тупость и невежество есть другие методы не эти бритвой подчищающие чью-то зачетку лишь бы вышвырнуть на фиг того кто не угоден, но хитер и так просто его не вышвырнешь.
Дружить надо с разумом, а не со шпаргалкой, но тот, кто кого-то заваливает по чьей-то большой просьбе сволочь, куда большая, чем самый нерадивый студент.
В строго определенном случае человек мог всех достать лишь только потому, что он не такой, каким бы его хотели видеть, но это вовсе не повод для гигантского потока грязи на чью-то голову, во всяком случае, пока все это происходит в рабочей атмосфере, а не в условиях личностных взаимоотношений.
И конечно над всем надо ставить жирную точку лишь тогда когда ничего иного уже попросту нельзя сделать!
Вещь - эта вполне естественная и тривиальная. А вот иррационально тратить все силы своей души, пытаясь хотя бы вскользь обнаружить в другом человеке, то чего в нем вовсе нет - это та фантазия, за которую кто-то сам лично несет всю полноту ответственности, и никто другой в этом вовсе не виноват. Подобным образом только лишь поднимаешь внутри себя из глубин подсознания противоестественную ненависть к тому, у кого вот так оно в жизни вышло, что совсем не сложилось у него приобрести то, что есть у культурных, и хорошо воспитанных людей.
Этот факт надо бы понимать как можно конкретнее, и задолго до того как уже кем-то проглочены все старые добрые эмоции.
Звучит, оно может быть и неприятно и всегда тянет сказать, мы не в чем таком не виноваты, мы просто живем как люди, и нам просто хочется верить во все хорошее.
Но именно поиск виноватых и приводит иногда к преступлениям алиби, которых, надежнее просто и не бывает.
А между тем Лев Толстой в его «Войне и мире» вывел универсальную формулу для любого вида взаимоотношений.
«Когда два человека ссорятся - всегда оба виноваты».

Кто-то может проявить ум и гибкость и не доводить дело до крайностей, а также и помочь заблудшей душе отыскать путь к свету.
Но вот только как же это реально осуществить?
Одним лишь воздействием на интеллект взрослого человека, поскольку до его души никак так сразу не добраться.
Не искать почем зря и зазря внутри сердца человека, того что в нем нет, а опираться именно на то, что у него просто обязано было иметься.
Ведь вырос-то он не в лесу среди волков и средства расширить свой интеллектуальный багаж и кругозор у него должны были быть.
А иначе, какой же вообще может быть во всем этом смысл?
Конечно, как то было у Шекспира в его пьесе «Двенадцатая ночь» в одном из самых удачных переводов «Лучше мозговитый дурак, чем безмозглый мудрец».

Но это еще вопрос кто есть кто!
А то ведь безмозглые мудрецы видят этот мир в других тонах, чем он существует на деле и потому им претит логика там, где она противопоставляет себя их представлениям о всякой сущности добра и зла.
А человек обыденный живет по законам муравейника, и знать не знает прекрасных сказок о том, что хорошо и красиво на одной лишь бумаге, а не в переполненной плотью и кровью реальной действительности.
Некто, оказавшись как рыбка в аквариуме собственного я, и не имея возможности соотношения своего житья бытия с людьми на него хоть как-то схожими, становится Анахоретом не способным принимать в своем узком пространстве никого другого без долгой или не слишком-то долгой прелюдии простого знакомства.
Вот этим-то и надо было бы сразу же заняться!
Никак не утруждая себя значительным временем на просто подготовительное общение.
А вот зачем же так безответно расточать свои чувства?
Подчеркивая тем самым разницу между собой и им обделенным на все это в течение всей его серой и захламленной серостью жизни.
Однако совершенно так при