Сверхпроводимость в вакууме человеческого сердца

в этом и заключена, наиболее важная первопричина всего того, почему это тот воздух, которым мы все вполне одинаково дышим, сколь неумеренно ныне засоряют именно те наибеднейшие развивающиеся страны с очень даже порою богатыми правителями, а безбедно живущим государствам на это пока попросту совсем сколь еще бездушно же попросту наплевать.

Хотя то было бы вполне ведь естественным с их стороны действительно уж оказать достаточно серьезное политическое давление, дабы суровую силою принудить кое-кого явно не бедного целенаправленно перенаправить некоторую часть своих, как правило, личных средств на посильное решение отчаянно ныне серьезных проблем с экологией.

Да и вообще хоть чем-то помочь полностью безвозмездно кое-кому тоже ведь было бы вовсе-то совсем нисколько не лишне.
Однако при этом, вся тут загвоздка была более чем естественно разве что именно в том, что тем развитым державам на данный момент времени от этаких дел попросту ни горячо, ни холодно, а чисто посему и вся эта проблема никак не считается ими хоть сколько-то актуальной и первостепенной политической задачей.
Да только когда то самое безнадежно тупое вовсе ведь дикое варварство по отношению к буквально повсеместно «окружающей нас среде» действительно станет по-настоящему поперек горла, причем сразу на всех пяти континентах, не поздновато ли будет тогда весьма поспешно, затем опоминаться и развивать безумно кипучую деятельность по самому скорейшему устранению нами самими почти злонамеренно причиненного природе ущерба?

Ведь и в Антарктиде тогда станет настолько уж считай нестерпимо жарко, что даже и там жалким остаткам рода людского будет тогда вовсе явно не отсидеться, даже если дыру в озоне довольно-то посильно и залатают другие беды, и там, в конце концов, сколь неизбежно тех людей всех еще разом более чем сходу настигнут.

Однако совсем уж безнадежно многое пускать на полный самотек оно, куда только, по большому счету, значительно дешевле, да и всецело так явно вот экономичнее.
А впрочем, и вообще нынешнее житие-бытие до чего еще чудно как хорошо, но так оно будет разве что совсем до поры до времени…
Поскольку некогда уж  точно еще непременно проснуться от необычайно долгого сна все те отчаянно жуткие беды безо всякого основания доселе казавшиеся чем-либо вовсе так исключительно незначительными…
А между тем они просто пока еще не собрались в тот самый считай единый клубок.
Ну а когда они станут тем еще всецело единым фронтом то и надвинуться они тогда на все человечество фактически разом со всех тех видимых и невидимых сторон.
И это как раз при данном весьма суровом раскладе вся ведь сила людского изобретательства сколь еще сходу на деле разом предстанет тем еще чистым же пшиком.
То есть никакой мощи светлой мысли попросту тогда ведь явно никак не хватит чтобы и впрямь остановить тот самый девятый вал бешеных стихий.
Да и откуда вообще будет, собственно, чего-либо такое еще отыскать для вполне должного исправления вконец вышедшей из под контроля целой лавины тех как есть ведь на редкость безмерно лютых бытовых неприятностей?
Всякий тяжелый удар он всегда именно тем и страшнее, что он как-никак, а совершенно уж вовсе явно внезапнее.
А между тем развитой экономике богатых и на наш сегодняшний день буквально ко всему на этом свете и впрямь-то чисто уж флегматически сколь еще пока равнодушно сытых стран, при всем том и будет до чего наглядно нанесен всецело же полностью и близко непоправимый ущерб.
Причем все это на тот момент будет выглядеть именно как гром среди ясного неба…
И именно потому те самые наспех избранные средства борьбы со всем этим отчаянным ненастьем и будут уж до того весьма тщательно и долго совсем так никем вовсе необдуманными и чисто же запредельно на редкость сколь смехотворно авральными.
Нынешний человек он слишком вот чересчур самонадеян, чтобы вполне уж на деле понять ту самую исключительно простую истину, а именно что если сверху вместо дождя льется то крупный град, то кипяток то уж надо бы как есть еще спешно куда-нибудь спрятаться, а не пытаться до чего срочно отвоевать у природы, ранее наспех захваченные позиции.
Раз они были захвачены безо всякого ума и смекалки, а только лишь при никак вовсе недюжинном посредстве той еще чрезмерной напористости и алчной до всяких великих свершений чересчур пронырливой сообразительности.
И то были весьма ведь хорошие задатки, только пока технический прогресс никак не создал у матери природы тот самый уж до чего патологический стресс.
Ну а как раз именно тогда люди и начнут всячески метаться и создавать вселенской широты проекты, а они между тем приведут лишь к еще весьма большей же катастрофе…             
А, кроме того, и само время будет очень даже тогда без тени сомнения явно так во всем поджимать…
Ну а потому и придется кое-кому разом придумывать чего-либо прямо на ходу, и это будет то самое сколь искрометно чисто уж безумно глобальное решение.
И как это тут при всем том вполне на деле будет возможно еще обойтись и без великого множества самых различных побочных эффектов?

Ведь как-либо иначе, а с человеческой полуразумной, полубезумной деятельностью оно и быть-то никак совсем уж вовсе-то явно не может.
Да вот, однако, наиболее тут главное — это, конечно, именно сейчас безо всякого промедления сколь еще спешно со всем уж полностью, разом до чего взвешенно вполне так разобраться, а там и с тем прочим как-нибудь со временем попросту так обязательно справимся!

Да только может быть уж явно никак и не дожидаясь тех еще самых разве что будто бы лишь разве что совсем уж несомненно одних лишь завтрашних неприятностей?
Поскольку нам ей-богу уж именно что сегодня и впрямь-таки следовало весьма ответственнее сходу начать то еще самое как есть самое интенсивное финансирование вполне должного же строительства всяческих более-менее действенно работающих очистительных сооружений для всех тех хило развивающихся стран, что как-никак, а давно между тем пережили свой бронзовый век?

Правда все это никак ни в чем ведь ни с какой стороны не касаемо спинных мозгов их и по сей день безмозгло туповатых, да и до чего еще морально на редкость слепых же правителей!
А между тем то вот и есть наиболее важное и крайне на сей момент наиболее необходимое дело.
И прежде всего, именно в связи с тем, что сама как она есть, донельзя безнадежно запущенная проблема всей той грязной клоаки отходов человеческой цивилизации сугубо же глобальна, а вовсе-то никак не безнадежно личное дело каждого отдельного государства.
Но при всем том, конечно же, все это не столь ныне поистине важно, да и жизненно так разом беспредельно насущно…
Причем все это как-никак, а разве что лишь, оттого что той уж самой более чем безнадежно большой беды на горизонте пока на данный момент абсолютно и близко вот явно не наблюдается.
А именно потому ее как есть довольно-то легко и будет возможно вполне на деле рассматривать, разве что как некую ленточку на той еще самой финишной прямой, мол, порвем мы ее и даже того нисколько и не приметим.

А между тем умные и талантливые люди стали уж вполне верно обращать самое пристальное свое внимание на до чего отчетливо ныне существующие огрехи технически совсем же явно переразвитой цивилизации сколь еще многозначительно задолго до тех наиболее последних лет адской жары в тех регионах, где ничего подобного отродясь ранее и не бывало.
И вот он всему тому самый конкретный и более чем веский пример:
Писатель Куприн писал в своей повести «Молох».
«- А известна ли вам, продолжал с еще большей горячностью Бобров, известна ли вам другая статистическая таблица, по которой вы с чертовской точностью можете вычислить, во сколько человеческих жизней обойдется каждый шаг вперед вашей дьявольской колесницы, каждое изобретение какой-нибудь поганой веялки, сеялки или рельсопрокатки? Хороша, нечего сказать, ваша цивилизация, если ее плоды исчисляются цифрами, где в виде единиц стоит железная машина, а в виде нулей - целый ряд человеческих существований!
- Но, послушайте, голубчик вы мой, - возразил доктор, сбитый с толку пылкостью Боброва, - тогда, по-вашему, лучше будет возвратиться к первобытному труду, что ли?
Зачем же вы все черные стороны берете? Ведь вот у нас, несмотря на вашу математику, и школа есть при заводе, и церковь, и больница хорошая, и общество дешевого кредита для рабочих…
Бобров совсем вскочил с постели и босой забегал по комнате.
- И больница ваша и школа — все это пустяки! Цаца детская для таких гуманистов, как вы, - уступка общественному мнению… Если хотите, я вам скажу, как мы на самом деле смотрим… Вы знаете, что такое финиш?
- Финиш? Это что-то лошадиное, кажется? Что-то такое на скачках?
- Да, на скачках. Финишем называются последние сто сажен перед верстовым столбом.
Лошадь должна их проскакать с наибольшей скоростью, - за столбом она может хоть издохнуть. Финиш — это полнейшее, максимальное напряжение сил, и, чтобы выжать из лошади финиш, ее истязают хлыстом до крови… Так вот и мы. А когда финиш выжат и кляча упала с переломленной спиной и разбитыми ногами, - к черту ее, она больше никуда не годится! Вот тогда и извольте утешать павшую на финише клячу вашими школами да больницами…»

Нет, автор вовсе-то никак со своей личной стороны нисколько и близко не против строительства школ и больниц!
Он попросту в самой полнейшей мере довольно же простосердечно вполне ведь всерьез полагает, что Александр Куприн более чем однозначно подпал под самое сильнейшее влияние бредовых идей, так или иначе отображенных Чеховым в его рассказе «Дом с Мезонином».
Там великому гению общемировой литературы как есть ни с того ни сего до чего еще вдруг разом вздумалось смачно высказываться о некоем и вправду «невообразимо гуманном» перераспределении всего того неизменно вот вдоволь по всех нашу душу и по сей день беспрестанно имеющегося тяжкого физического труда.
Причем надо бы тут и впрямь чисто ведь мимоходом заметить, что точно такие нисколько не менее губительные фантазии, присутствуют и в некоторых других поздних сочинениях великого классика.
Раз уж он в них буквально ведь надрывно измывается над всяческой житейской логикой и самым обыденным здравым смыслом.
В частности, во всем своем более чем уж сколь безапелляционно догматическом повествовании он самым тем еще простейшим образом разом и проявляет самое явное свое пренебрежение ко всем, тем до чего, насущным нуждам народного образования…
Причем Лев Толстой, во всем вторил ему, а потому и оба они, в сущности, кровные братья по полнейшему так сказать вовсе-то никак совсем неправедному неприятию общественных реалий своего века.
И они между тем сколь еще сходу разбрызгивали вокруг себя черную ненависть ко всему тому ныне полноценно же давно сколь объективно вполне ныне существующему…
А между тем всякие те и впрямь самые наилучшие общественные перемены должны были ко всем нам явиться максимально бескровно, а еще и никак не грозно, а ясно, светло и полностью же житейски безоблачно.
Этакие утопические взгляды между тем были крайне вредны для интеллигентного общества и без того