Симеон и Октопес несколько сбросили скорость, слегка прижали крылья к бокам, и плавно пикируя, начали медленно снижаться… Братья – Стрелец и Филин последовали за ними.
Только сейчас они обратили внимание на изменения, произошедшие во внешнем облике своих проводников. Слегка расплывчатые контуры тел последних походили теперь на два полупрозрачных облака света, а точнее, светлых тонов цветных сгустка с преобладанием нежно-розового... Прекрасная пульсирующая розовая дуга, нисколько не препятствующая высокой подвижности ни того ни другого, протянулась между их телами, то удлиняясь и истончаясь, а то, напротив, укорачиваясь и утолщаясь в зависимости от изменения расстояния между ними. Их лица несколько поблекли, стали матовыми и искрящимися множеством то вспыхивающих, то гаснущих точек... Неизменно человеческими оставались их добрые и обнимающие любовью глаза...
В какой-то миг Стрелец заметил еле различимые розоватые дуги, связывающие воедино его и Филина и с Октопесом, и с Симеоном... Почувствовав безусловный прилив добрых человеческих чувств и эмоций, он мысленно дал понять брату, что изменилась не только внешность их сопровождающих; изменились и отношения между ними и братьями… Все они всё более становились друзьями и товарищами по какому-то пока ещё не совсем ясному, но очень важному предстоящему им делу, предприятию...
Филин, похоже, чувствовал и понимал то же самое… Кроме того, он кажется физически ощущал какие-то метаморфозы, происходившие с его собственным телом; а потому, - с повышенным интересом следил за Стрельцом, так как со стороны было проще наблюдать изменения в их с братом телах... Языки света, ниспадавшие с головы последнего и закручивающиеся вокруг туловища и конечностей, плавно сменялись равномерным
одеянием, состоящим из мерцающих светящихся линий ярко-голубого цвета. А светло-жёлтые тона и полутона составляли теперь самую внешнюю оболочку-ауру, быстро рассеивающуюся в окружающем пространстве. Стрелец, в свою очередь, теперь уже не сводил глаз с Филина, заворожённый аналогичной сменой одежд последнего…
Тем временем, пространство вокруг постепенно начинало темнеть, появились ощущаемые телом довольно сильные вибрации воздуха, ещё больше возросла плотность среды, а скорость полёта, наоборот, упала... Тучи вокруг уже сгустились настолько, что сквозь них стало невозможным что-либо видеть... Ощущение свежести в воздухе сменилось порывами ветра, также препятствующими свободному полёту...
- Мы приближаемся к нижним пределам Астрала - конечной на сегодня цели нашего путешествия. - Мысленное послание Октопеса заставило братьев собраться и приготовиться к ещё более непонятному и неизведанному, а по сути, просто уже забытому…
Внезапно возникшее довольно интенсивное внешнее торможение произвело впечатление, испытываемое пассажиром реактивного самолёта при посадке последнего на аэродроме. Захотелось во что-то упереться, чтобы внезапно не врезаться на скорости в ещё более плотную стену впереди. Толчок.., ещё толчок.., некоторое продвижение вперёд.., - и остановка... Под ногами – что-то липкое и хлюпающее, вроде топкого болота... Вокруг – мрак и темень... Чувство дрожи от холода и волнения...
- Ничего себе – конечная цель путешествия, -язвительно и в то же время с определённой долей иронии подумал Филин.
- Не переживайте, скоро Вы ко всему здесь привыкнете и будете воспринимать всё иначе. И вообще, поберегите Ваши эмоции, господа; они Вам ещё ой как пригодятся… - Братья даже не сразу поняли, что это произнёс для них Симеон…
- Да, жёсткая посадка, жёсткая окружающая обстановка и довольно прохладный коментарий
Симеона... То ли ещё ждёт нас впереди, - в свою очередь подумал Стрелец...
Постепенно глаза привыкали к темноте... На самом деле, это была не столько темнота, сколько развесистый мрак от скоплений колеблющихся в воздухе каких-то противных живых существ разнообразной формы и вида, перемещающихся во всех направлениях: от весьма мелких и ядовито жужжащих букашек, - до величиной с крупную человеческую голову звероподобных крылатых шаров. Последние вели воздушный бой-схватку с не менее отвратительными ордами гигантских размеров чёрных воронов, постоянно уворачивающихся от прямого попадания в них вероятно очень тяжёлых шаров. Крылатые шары при их попадании в птиц разрывали тех пополам, или проделывали в них огромные зияющие дыры; а увернувшиеся птицы-монстры огромными клювами-лопастями вырывали у ненавистных им тварей их крылья, после чего последние камнем срывались вниз и тонули в болотистой жиже вместе с останками уничтоженных ими птиц-гигантов. Мелкие, не более чем с булавочную головку, но громко и пронзительно жужжащие то ли насекомые то ли крошечные летающие животные, также неистово набрасывались друг на друга, кромсая тельца и выплёвывая их кусочки через раздувающиеся клапаны-ноздри, расположенные между двумя парами отвратительно мстительных серых глазок в верхней части маленькой, несколько сплющенной по вертикали головки.
Хорошо, что все эти враждующие между собой твари совершенно не обращали внимания или просто не видели приземлившихся… А последние под водительством Октопеса, не без труда преодолевая топи болота и колючий встречный ветер, где пешком а где и небольшими перелётами с кочки на кочку, наконец выбрались на твёрдую и сухую почву и оказались на опушке тёмного и очень густого леса.
Лес был полон ужасных звуков и душераздирающих воплей, то ли победных то ли взывающих в свой смертный час о помощи... Стволы деревьев казались огромными серыми колоннами; внутри них, а также в толстых коротких ветвях и светло-серых листьях текла какая-то вязкая темно-красная жидкость. Все деревья были примерно одинакового размера; даже те, которые находились на дальнем конце опушки леса, смотрелись очень отчётливо, а их размеры и детали внутреннего строения воспринимались целиком и полностью.
Звериная возьня в лесу представилась мысленным взорам Стрельца и Филина как кровавое по-
боище с реками тёмно-красной, почти бардовой густой крови, коей по-видимому и питались деревья-колонны. Но последние и сами трещали под
напором и натиском огромного количества страшно уродливых и кровожадных зверей. Некоторые из деревьев не выдерживали, ломались, а иногда и рушились на борющихся животных, испражняя из себя на них вместе с разлившейся «кровью» и другую свою внутреннюю серо-зелёную жидкость, которую тут же жадно заглатывали зверо-подобные монстры, прежде чем снова броситься в очередную атаку на бесконечного врага... Вид этих тварей представлялся невообразимо ужасным. На первом плане были сотни и тысячи огромных горящих ненавистью и злобой глаз, не знающих видимо совсем ни милосердия, ни сострадания. Тела животных напоминали то ли насорожьи, то ли бычьи.., но были гораздо крупнее, с укороченными толстыми ногами и с острыми как бритвы когтями-серпами на лапах. Их челюсти и огромные клыкастые зубы были похожи на расчехлённые арсеналы всех видов холодного оружия, собранного вместе и пущенного в ход одновременно. Рёв их бесчисленных глоток перекрывал любой звук стихий, разгоняя стаи крупных и грозных, по преимуществу чёрных пернатых, которые метались по воздуху, высматривая места относительного затишья побоища, и затем жадно набрасывались и пожирали останки изувеченных зверей. При этом, они также кидались и друг на друга, отстаивая лучшие куски для себя и нанося при этом смертельные раны другим птицам...
Весь этот кошмар звериных боёв был настолько реалистичен и представлен в таких деталях и под-
робностях, как будто рассматривался не живыми глазами, а через объектив огромного ас-трономического телескопа, бесстрастно фиксирующего малейшие детали и перепитии сражения.
- Почему такая ненависть..? Зачем.?! - Филин недоумевал...
На этот раз Филину ответил Октопес…
- Это – бывшие на Земле несчастными животные, в том числе и домашние, но брошенные или подвергавшиеся постоянным издевательствам, пыткам и жестоким научным экспериментам… После своей физической смерти они реализуют здесь все свои земные негативные звериные эмоции и энергии. Энергетические схватки между телами - основное поле их деятельности. И до тех пор пока на Земле несчастных животных будет достаточно много, это побоище тут не прекратится… Они не переходят отсюда в высшие сферы Астрала и не возвращаются обратно на Землю.
Октопес подумал и продолжал..:
- К счастью, большая часть более менее благополучных и просто благополучных на Земле зверей и домашних животных после своей физической смерти на Земле лишь какое-то время проживает в Астрале, то есть не задерживается здесь надолго. У них нет, как у человека, индивидуальной сущности. А потому, их астральная материя, распадаясь через определённое для каждого вида время, свою сознательную составляющую отправляет во всеобщий животный банк данных, находящийся в Ментале. В этом ей помогают разумные жители как Астрала, так и Ментала (это обязательная часть их работы). И только единицы из высших животных Земли живут в Астрале долго, и как правило на его верхнем уровне... Это – кандидаты на пусть и далеко не лучшие, но человеческие души, возвращающиеся рано или поздно в зверином обличье на Землю (есть и такие...).
Между тем, кажется стало чуть светлее (рассвело, или глаза совсем привыкли к мраку Астрала?). Теперь, все четверо, мягко касаясь ступнями ног грязно-зелёного цвета травы, двигались по ровному полю. В небе грохотала гроза, тучи сталкивались между собой, и треск стоял такой, как будто на «землю» сбрасывались и взрывались сотни и тысячи бомб. Ярко-синие разряды молний бороздили небо, и постоянно то тут то там врезались в «Землю», которая не принимала их внутрь, а вскипала и плавилась в местах соприкосновений.
- Скоро мы будем на месте, в гостинице, - теперь заговорил Симеон... - В Нижнем Астрале для прибывающих сюда на некоторое время с Земли и из других пределов Астрала и Ментала предусмотрены только временные жилища. Постоянными же жильцами Нижнего Астрала являются лишь местные жители. Вы их увидите…
Наконец, впереди обозначились тёмно-серые, словно в матовом тумане очертания куполов, высоких и низких строений, дамб, плотин, мостов, акведуков...
То - был город Нижнеастральск, что-то вроде столицы Нижнего Астрала... Преодолев грозовое поле, Октопес вывел свою команду на похоже единственную в городе более менее приличную центральную улицу, слегка подсвечиваемую очень тусклым зеленоватым светом от редких и грязных
по-видимому газовых фонарей. В некоторых окнах домов, расположившихся вдоль улицы, едва угадывались тусклые мерцающие огоньки или отбле-
ски отражённого света то ли от свечей, то ли от каминного огня... Сами окна были очень ма-ленькими, в основном зарешётчатыми и почти не- проницаемыми для скудного света улицы из-за толстого слоя на них пыли и грязи. Весь остальной город лишь угадывался в очертаниях тёмных силуэтов зданий, в скрипах, гуле и уханье каких-то механизмов и систем, скорее всего жилищно-коммунального хозяйства, подающих в город
