Фаза 3. Перекос.

нет. Хотя, возможно ты и прав, в чём-то. Наверху нет ни одного солдата, но ты говоришь, что их там не меньше сотни. Занятно, правда?
  — То есть, ты хочешь сказать, что мне и всем остальным — это кажется?
  — Я только предполагаю и разбираюсь в том, как здесь всё устроено. Что из себя представляет западный отсек? 
  — Западный отсек, как понял — это подземный тоннель между нами и Гридами, а пси-генератор — расположен в его начале.
  — Валерка говорил что-нибудь ещё?
  — Да, быть внимательнее.
  — А вот это — дельный совет. Пока. Я постараюсь его найти.

    —///—

Интересно, меня так и будут учить все, кому не лень? Я вышел из комнаты, чтобы найти Зака. Стоит, конечно, задуматься над тем, о чём рассказал Серёга, но — один голос против полусотни… Валерка любил повторять: «большинство всегда ошибается». Мол, большинством, толпой — руководят инстинкты, а не разум. Логично, конечно, но — с чего бы инстинктам, обязательно, ошибаться? Тут возможен любой вариант. И всё-таки, происходящее очень странно: на нас никто не нападал, дали свободно эвакуироваться — будто не замечали. Зот говорил, что из-за сильного пси-поля — никто не видит дальше тридцати метров. Поэтому мы видели всё, а нас не замечали. Неправдоподобное объяснение, как кажется. Бросили все силы на прорыв…  Бред. К чему рисковать всем? Самое странное — никто будто и не замечает этой нестыковки. Зак сидел в комнате отдыха и смотрел немигающим взглядом, непонятно куда.
  — Я думал, ты в центре управления.
  — Нечем больше управлять.
  — Большинство оборудования, ведь, в порядке?
  — Оборудование — да, люди — нет.
  — Где Анк?
  — Хотел бы я знать… Ушёл.
  — Зак, я не могу понять, что происходит, что-то не вяжется.

Зак посмотрел на меня с небольшим удивлением, протянул руку и коснулся виска.
  — Ты понимаешь. Твой мозг им не удалось перестроить, это хорошо.
  — Да что происходит?
  — Нас сделали. Красиво и подло. А всё потому, что я, идиот, слишком доверял одному… субъекту и был слишком уверен в том, что чужие мысли для меня — как открытая книга.
  — Анк как-то замешан?
  — Скорее всего. Сейчас я ни в чём не уверен. Как когда-то, в молодости: под подозрением все.
  — Так что случилось?
  — Нас выманили, всех, ну или почти всех моих людей — лишили разума, теперь они могут выполнять только самые примитивные действия. Я взорвал свой пси генератор и остался без важной части защиты, у меня нет людей, чтобы всё починить, а в одиночку — ремонт займет слишком много времени. Да и смысла в нём нет — защищать некого.
  — Как лишили?
  — Вероятно, мобильные пси-генераторы. Особо мощные — о таких я раньше не знал. Син, может, и не придумал ничего нового, но очень хорошо модернизировал старое. Черт побери, какой же я идиот… Проколоться так глупо, на пустом месте. Анк каким-то образом воздействовал на приборы, изменив их показания, а я ничего не заметил, на поверхности в дело вступили переносные генераторы: мы видели то, что должны были видеть и думали так, как вдолбили в наши головы, даже я поддался. Сейчас, под землёй — у нас естественная защита, но, к большей части, разум уже не вернется, восстановятся немногие.
  — То есть, мы проиграли?

Зак снова на меня посмотрел — то ли с удивлением, то ли со снисхождением или надменностью.
  — Никто не проиграл, пока может играть. Я даже не вернулся к началу — когда у меня не было ничего. У меня есть база, напичканная таким оборудованием, о котором, когда-то, и мечтать не мог; у меня есть опыт, которого нет ни у кого больше; и, надеюсь, остался кто-то из людей. Тебя я не держу — можешь идти куда захочешь.
  — Я остаюсь.
  — Тогда за мной.

    —///—

Внутри город оказался не таким внушительным, как снаружи: никаких тебе, футуристического вида домов; никакого «величия и силы». Обычные бетонные коробки — напоминающие ангары, склады и хозблоки, а не жилые дома. Будто кто-то, без капли фантазии — решил поиграть в кубики, выстроив их ровными рядами. Пустые, чистые улицы — можно было бы решить, что город заброшен и жители покинули его, оставив во власти автоматики, которая поддерживала порядок. Но, я чувствовал присутствие даже не сотен — тысяч живых людей. Изредка, один-два человека всё же показывались снаружи, тут же скрываясь из виду. Чтобы лучше всё рассмотреть, я поднялся над крышами. Этот мир — действительно, влияет на способности: раньше я не чувствовал других людей вокруг себя, да и летать не умел. Хотя,  возможно — просто не задумывался. Теперь я уже не совсем человек — и есть время подумать, но всё получается само собой. Даже немного обидно — всё стало таким простым. Из-за разной высоты — при взгляде сверху, здания образовывали странный узор, напоминавший… В глаза бросилась деталь, сильно выделяющаяся на общем фоне: группа солдат, будто разрывая идеальный порядок — шла в центр, к самому высокому из зданий. Любой, кто в это время появлялся на улице, присоединялся к ней. Дойдя до цели — группа успела увеличиться вдвое и беспрепятственно вошла внутрь. Оказавшись внутри вместе с ними — я впервые пожалел о своей способности мгновенно перемещаться: боль сотнями игл прошила всё тело, будто пытаясь перекроить заново, но лишив способности что-либо делать. Я понял, что на верном пути — пока изворачивался и приспосабливался к «новым ощущениям, на короткое время заставивших снова почувствовать себя вполне живым. Необъяснимо, я чувствовал присутствие безумия, казалось, растворённого в воздухе — прочитав по этому шлейфу от воспалённого и бунтующего разума всё, что стоило знать. Ужас и ярость, страх и желание контролировать всё, что несёт угрозу — затаённые инстинкты, вырвавшиеся на свободу. Это было бы смешным, не прими дело такой оборот: след, ко всему прочему, нёс в себе отпечаток огромной силы — и размытый образ того, кто его оставил. Скрепя сердце, я рванул вперед, вдогонку.

    —///—

Я прошёл сквозь закрытые двери, словно не заметив их, не придавая никакого значения, свет резанул по глазам — и тут же отступил. Один темный коридор — сменился лабиринтами хорошо освещённых коридорчиков поменьше, комнат, лабораторий и «складов». В них, еще живые люди были уложены рядами — как заготовки, один над другим, будто ожидая чего-то. Похоже, меня никто не видел. Я прорывался вперед, ничего не замечая, но невольно замедлялся около таких «комнат-хранилищ» — пока не забежал в самую большую из них. Тела лежали везде, куда только мог достать взгляд, во все стороны и в высоту — как в ячейках гигантского улья. В зал зашли несколько человек — я сразу же увидел всё вокруг их глазами, почувствовал чужие мысли, моментально читая намерения и желания. Узнав где выход и подчинив их себе, я направил всех по нужному мне направлению. Охрана, преградившая было дорогу, чтобы помешать выйти — присоединилась к нам. По пути я собрал ещё несколько человек — поняв, наконец, куда попал, выйдя наружу в компании солдат, учёных, лаборантов, техников и ещё неизвестно кого. Я шел в центр города, в самое сердце ГРИД — присоединяя к себе всех, кто встречался на пути. Странная тень мелькнула сверху — непроизвольно отмахнувшись, как от комара, я вошёл внутрь, остановился, посмотрел вокруг. И это всё? Я ожидал большего. Син, где бы ты ни был — я тебя найду. Кто не спрятался — я не виноват, не обессудьте.
Грузовой лифт вместил всех, мы быстро поднимались на самый верх. С каждым этажом что-то неуловимо изменялось: я больше никого не чувствовал — кроме тех, что успели присоединиться ко мне. Похоже, что кроме нас — здесь, действительно, никого. Как же так… Я обхватил голову руками, медленно восстанавливая картину произошедшего. Лифт остановился, я вышел последним —  потирая виски и оглядываясь. Окружение вокруг начинало меняться — мир тускнел, но становился немного четче, заново рисуя очертания. Я осознал, наконец, что нахожусь вне тела, но, как я попал сюда — не мог вспомнить. Судорожно озираясь, я силился понять, что происходит. Разные люди вокруг, несколько солдат… Держатся так, словно пришли сюда все вместе, а теперь чего-то ждут. Чего? Воспоминание пришло неожиданно — как порыв ветра, сорвавший рекламный шит и бросивший его тебе в лицо. Поняв, где нахожусь, кто вокруг, как все здесь очутились — я начал распутывать клубок сумбурных образов, надеясь иногда, что всё окажется сном. Пол под ногами задрожал, послышался треск. Кто-то бросился вниз, к выходу, кто-то — побежал к лифту. Проскочив несколько перекрытий насквозь, я остановился — сообразив, что бегство бессмысленно. Здание сложилось как карточный домик, похоронив под своими обломками всех, кто в нём находился. Такое ощущение, что меня ждали… Но немного просчитались. Кто же управляет всем?  На несколько километров вокруг — ни одной живой души, будто все население спешно эвакуировали. Я нашёл те места, где бродил, попав сюда в первый раз — они тоже оказались пустынны. Хотелось бы свежим взглядом осмотреть «склад тел» — чтобы убедиться, так ли всё на самом деле, как я вспомнил. Но что-то, совсем, пока, не хочется — терять своё собственное, которое лежит сейчас где-то в подземелье. Скорее вернуться в нормальное состояние, а потом уже думать, что да как. Я мгновенно нашел «себя» — как оказалось, совсем рядом. Непроглядная, в обычном состоянии, темнота — не была сейчас проблемой, но я чувствовал постороннее воздействие, даже сейчас оно сбивало с толку. Нечто, похожее на какофонию из громкой музыки и промышленного шума. Сложно представить, что я чувствовал в обычном состоянии — едва ли я выдержу такой жёсткий прессинг разнородной псевдоинформации, если снова вернусь в тело. Даже зная уже, что меня сводит с ума. Перспектива остаться, этаким, «духом» — не радовала, хоть и давала огромные преимущества во многом. Я «прыгнул» на базу, и тотчас почувствовал отголоски знакомых ощущений — таких же, какие испытывал, когда пытался сбежать из центра обработки ГРИД: безумие, смешанное с болью. Изредка — «вспыхивали огоньки» здоровых мыслей, сразу же пропадавшие среди шумной несуразицы. Я слабо чувствовал Дрона и нашёл его не без труда: лежащего на спине, с открытыми глазами, впавшего в оцепенение — будто он пытался не просто заснуть, а «законсервировать» себя, затормозив все процессы.
  — Иди сюда.

Я обернулся, не сразу поняв, кто мог меня позвать, только со второго раза — «прыгнув, на голос».
  — Здравствуй, Трэшк.
  — Привет, Зак. Что здесь случилось?
  — Акт идиотизма, приведший к печальным последствиям, подробности тебе не слишком помогут. Знаю, что ты мне не доверяешь, это нормально — я тоже не склонен верить, кому бы то ни было. И всё же спрошу: что ты узнал о городе Сина?
  — Мне кажется, что никакого города больше не существует.
  — То есть, как?
  — В нём не осталось населения. Я помню всё как сон, но и в первый раз я не заметил бурной жизни: люди, которых встречал, напоминали немногочисленный обслуживающий персонал.
  — Что он обслуживал?
  — Не знаю, эта мысль пришла мне в голову только сейчас. Во второй раз я не нашёл никого живого в окрестностях — зато увидел залы забитые людьми, которые лежали там, как на складе.
  — Это пункт очистки, — Зак не спрашивал, он утверждал. — Ты видел его. Что ты узнал?
  — Только то, что таких, «бывших людей», там очень