Меня сбила с ног ударная волна. В центре моего поля зрения осталось фиолетово-зеленое пятно, мешавшее рассмотреть все вокруг. В наушниках слышался прерывистый глухой треск.
Гигантская конструкция начала кусками проявляться среди выключающейся маскировки в воздухе. Она торжественно оседала вниз и через несколько секунд ухнула о поверхность воды. Я встал и побежал к крейсеру. Меня шатало, но я взял в себя в руки и запретил себе размышлять на время. Настя была примерно там, где я ожидал. Она лежала с открытыми глазами, но, вроде бы, была жива. Стекло шлема болталось на одном креплении, но видимых повреждений на теле я не заметил. Я взвалил ее к себе на плечи и, боясь поскользнуться, пошел вниз к танку. У шлюза я вспомнил про оружие и снял браслет с ее руки. Я сунул его в карман и понес ее внутрь. Она что-то неразборчиво говорила. Я, на всякий случай, одобряюще поддакнул. Настя умолкла. Добравшись до парковки я уточнил:
— Ты в порядке?
— Да, ушиблась немного, я могу идти, — ответила она неестественно громким голосом.
Я попытался поставить ее на ноги. Она пошатнулась, но действительно встала. Сняв с нее шлем, я поискал глазами следы возможных ранений. Она смотрела практически с отчаянием, но, вроде бы, была в порядке. Поколебавшись, я надел шлем обратно.
— Оператор, — сказал, я направляясь в рубку, — нам надо попасть внутрь этого крейсера. Точно надо.
В наушниках все еще потрескивало. Оператор, видимо, не слышал. Настя шла следом и продолжала что-то втолковывать дрожащим голосом. Я сел в кресло и схватился за джойстик. Руки дрожали.
— Пойдем наверх, у него такая огромная башня, там есть место сесть, — сказал я. Оператор молчал.
Я кое-как справился с управлением и повел танк вверх. После нескольких неудачных заходов я все-таки смог совладать с дрожью в руках и усадить танк среди антенн и громоотводов. “Тут тоже можно пройти внутрь”, — подумал я, — “еще не все потеряно”.
Турбины, останавливаясь, перешли на глухой визг. От этого звука начало мутить. Я почувствовал что-то кроме них. Отпустил шлем. Да, тут есть еще звук. Кажется кто-то идет и как-то темно. Какой-то сюр. Так, надо сосредоточится, видимо они включили свой детеррант, как он только внутрь пробил? Главное не уснуть, ведь кто-то идет. Буду считать. Я подошел к лестнице вниз. Почему она так смотрит? Так тошно и больно. Она извиняется? Я это уже видел. У нее кровь. И нож. Черт, это же моя кровь?
12. Смерть
Настя стояла на краю башни крейсера. Морской ветер на такой высоте был совсем немилосерден. Она стояла на самом краю, за оградой. Тот то налетал на нее сбоку, то давил спереди, то подталкивал сзади. Далеко внизу слева все еще ревел пожар в тонущих руинах уничтоженного транспорта. Вниз уходила гладкая наклонная стена башни. Эта стена оказалась самой большой проблемой. Она была недостаточно отвесной, чтобы не задеть ее и не достаточно пологой, чтобы удержаться. Кровь на руке почти запеклась. Времени становилось все меньше. “Это лучший мир для меня сейчас, здесь все так сурово. Интересно, а тут свой ад, рай и все такое есть?”, — подумала она, — “тем кто верит в перерождение здесь хуже всего, некуда перерождаться”. Она хихикнула. “Хотя хуже всего, то, что они все мертвы а не это. Хотя он говорил, что тут есть птицы”.
Раздался щебет телефона. Настя вздрогнула. Это был мессенджер.
“Прием” — гласило сообщение.
— Прием, — машинально отозвалась девушка.
“Это оператор. Я не могу установить полноценную связь. Не делайте глупостей. Я давно понял ситуацию” — пиликнуло второе сообщение.
Настя покрутила телефон в руках.
“Не возвращайтесь в танк, бегите в город, если хотите хоть что-то исправить. Я постараюсь привезти ретранслятор. Это не шутки. Все еще серьезнее” — вновь пиликнуло сообщение.
— Да что же ты молчал тогда? — заорала она и начала строчить ответ.
“Агнесс сообщила мне, что ни я, ни она не могли быть созданы в существующие сроки одним человеком. Я так же являюсь марионеткой: я не мог увидеть транспорт который вы подбили. Отчет об этой проблеме обрабатывается и я смогу сейчас вычислить и устранить внешнее влияние. Он догадывался обо всем этом, возможно подсознательно, и взял вас с собой как раз для того, чтобы сломать план или сойти с этого маршрута. Но не смог. Под конец он почти потерял рассудок, как я понимаю. Бегите” — гласило мгновенно появившееся сообщение.
— Чтоб вы сдохли все, — сдавленно зашипела Настя.
Она отступила от края, резко обернулась к танку, потом назад к клубам пара поднимающимся из океана внизу, закрыла голову руками и присела, готовясь к прыжку вниз, но потом обмякла и рухнула у самого края.
— Ты знаешь, что там было? — спросила она тихо, все еще лежа, поднеся к глазам телефон со все появляющимися сообщениями, — это даже запомнить нельзя. А ты такой “да я в курсе был с самого начала”. Ну молодец! А я не хочу. Давай сам… А меня отвези домой.
Капля крови стекла с большого пальца на экран.
— Ой, — подавилась она, — я же...
Она начала набирать сообщение, но остановилась.
— Оператор меня тогда прямо тут и порешит за такое… — она задумалась, — да и хрен с тобой.
“Сомневаюсь, — мгновенно пришло новое сообщение, — вы в защитных костюмах. Скорее всего, он пока просто ранен”
“А что мне делать?”
“Бегите в город. Напишите себе где-нибудь, что надо бежать в город. В прошлый раз у вас были проблемы с памятью. В этот раз тоже, вероятно, будут. Не возвращайтесь. Я что-нибудь придумаю”
— Врет ведь, — пробормотала она вставая, — или нет… Он ведь намекал… Теперь говорит “бегите”. Захотел бы отомстить, придумал бы уже что-то.
Она окинула взглядом крышу, задержав внимание на перилах лестницы, но направилась к носовой части. Здесь спуск был самым пологим. Спустя несколько минут она уже добралась до верхней исполосованной рельсами и люками палубы, легким изгибом переходящей в горизонтальную поверхность. Здесь все было в многолетних разводах морской соли, ветра почти не было и остатки горячего тумана оседали в тенях. Здесь же был первый мост к причалу.
Добравшись до нижнего этажа причала, Настя нашла гараж и велопарковку. Она вытолкала наружу один из велосипедов сквозь сильно заржавевшую дверь и направилась к мосту в город изо всех сил вглядываясь в блики на воде вокруг. Солнце начинало садиться. Несмотря на это, небо стало чуть более серым. Проходя через блокпост она остановилась и прильнула к окошку будки.
— Запишу, на всякий случай, — она подергала ручку двери, но та то ли заржавела, то ли была заперта. Она с сожалением вновь поглядела на стол внутрь будки, пошарила по карманам и, найдя телефон, нацарапала на задней крышке “в город”.
— Сто километров, наверное, — проговорила она волоча велосипед под шлагбаумом, — сто километров, а пить уже хочется. Ну, оператор, надеюсь на тебя. Хотя может в этом и есть твой план — чтобы я ушла подальше, пока хотя бы я в своем уме, а вернуться уже сил бы не было. А? — она поглядела вверх. Но был слышен только шум воды и скрип велосипеда.
— “Пока ранен”. Ну теперь уж точно не пока, — добавила она обернувшись к крейсеру, — теперь все. Прости.
Близился вечер. Ветер все сильнее дул в сторону суши. Волны все громче разбивались об опоры моста. Раздался короткий раскат, похожий на резко оборвавшийся далекий гром. Настя обернулась и пригляделась затормозив. Она встряхнула рукой, но ничего не произошло.
Снова раздался гром. Теперь этот раскат был ближе. Настя сжала руль и уставилась в сторону звука. Наконец она заметила расходящийся по волнам круг.
— Кто-то еще прибыл, — тихо сказала она, — ну здравствуйте, — добавила она вызывающе, но испуг не позволил достаточно поднять голос.
— Я поеду пока. Завтра поговорим, — продолжила она, наваливаясь на педали, — я в город поеду. Все помню. В город бежать, а потом поговорим.
К скрипу велосипеда добавился новый звук. Он был чуть позади, но такой же скрипящий. Настя нервно встряхнула рукой, но снова ничего не произошло. Она прижала руку браслетом к щеке. Он никак не отзывался. Она скользнула рукой к карману с телефоном. Сигнал сюда уже не добивал.
— Оператор, пожалуйста, — проговорила она. Сигнала не было.
Колесо велосипеда шаркнуло по бордюру и Настя потеряла равновесие. Она топнула несколько раз ногой, восстанавливая равновесие, почти остановилась, качнула головой вперед и медленно осела вниз.
Вечернее небо отражалось в поднятом визоре шлема и её глазах.
— Здесь совсем не так, как в ангаре, — сказала она медленно, — млекопитающее. Да. Так хочется пить и теперь никого нет.
13. Город
Вдоль широкой набережной цвели магнолии. Она часто возвращалась сюда посмотреть на залив и листать книги. За эти дни она слышала, как несколько раз звонили уличные телефоны, но она побаивалась к ним подходить. Когда вечером включались редкие фонари, она возвращалась назад в отель или ходила по пустым магазинам.
Только разбросанные ограждения, когда-то стоявшие вдоль автобусных маршрутов, пыль и зияющие ночами участки улиц с выгоревшей электросетью напоминали о том, что город мертв. Это место совсем не казалось одним из крупнейших мегаполисов. Оно не давило небоскребами или типовыми домами, лишенными намека на индивидуальность, казалось, его проектировали совершенно беззаботные люди. Ветер наполнял город множеством звуков. Шелест листвы, скрип и бряцание постаревших вывесок, прибой и хлопанье ткани не допускало тишину ни на минуту. В некоторых магазинах действительно еще работали диспенсеры. После суток вынужденной голодовки вскрытие упаковки только что созданного молока поразило Настю целым ворохом чувств. Среди них было все от практически дочерней любви до ощущения себя чем-то вроде забытого питомца, оставшегося в пустом доме.
День сменялся днем, видимо уже близилась осень. Дожди стали все чаще. В один из таких дождливых вечеров Настя сидела внутри крытой остановки с очередным альманахом, блокнотом и бутылкой вина. Найти магазины международной литературы в окрестностях так и не получилось, но атласы и журналы были тоже довольно интересны. Иероглифические подписи придавали какие-то тайные, еще неизведанные смыслы любой фотографии и репродукции. Что-то, вроде датировок, уже становилось понятным. Что-то оставалось совершеннейшим ребусом. Это было похоже на археологию.
Как и несколько дней назад, снова зазвонил телефон у стеклянной стены остановки. В этот раз Настя все-таки отложила журнал. Она подошла к аппарату и молча взяла трубку.
— Алло, — послышалось оттуда.
Настя хотела поздороваться, но губы не слушались.
— Это оператор, — послышалось снова.
— Э… — начала она, — а почему ты так звучишь?
— Я рад, что вы узнали его голос.
— Перестань! Ты все-таки жив? — испарина мгновенно выступила у нее на лбу. Она уперлась дрожащей рукой в стену.
— Хорошо, — продолжил оператор своим голосом, — я рад, что у вас сохранилась память. Я готов вас забрать.
— Так это ты… — выдохнула она.
— Да. Я не обладаю точной картой расположения таксофонов. Можете сказать свой адрес?
— А зачем?
— Я заберу вас.
— Я говорю, зачем? — повторила она.
— Вы не можете социализироваться и преследовать свои цели. К тому же вы там быстрее умрете.
— Почему умру?
— Из-за отсутствия квалифицированной медицинской помощи.
—
