По местам стоять 18+

которая до того же чуть ли не по самый клотик напичкана оружием и не выпускать даже в увольнение, не то что в отпуск, до этого не могли додуматься даже американцы, у которых поход в море продолжался не больше четырёх месяцев, а шлюх иногда даже привозили на корабль. Советский же военный моряк был всего этого лишен, он военкоматом был приговорен на три года каторжных работ на ржавой коробке, иногда без нормальной пищи и пресной воды — отдавал священный долг родине. Той самой родине, которая его раненого и искалеченного потом не признавала на гражданке, рассказывая, что его туда никто не посылал. И он, защитник, выброшенный на нищенскую пенсию побирался по мусорникам и свалкам, потому, как инвалидов в стране Советов не особо брали на работу. Лучше сказать — вообще не брали. Живи как хочешь.

  Но всё это будет потом, когда контуженного матроса Лёху Дигавцова комиссуют с нищенской пенсией, а сейчас имея у себя целую грелку спирта, они держали госпожу Удачу за хвост и отпускать просто так не собирались. Было решено зайти к жене одного из офицеров ПМ-138, гле когда-то служил Вася Бакин и которая была не против скоротать вечерок с милыми её сердцу матросиками, пока её муж в Сирии отдавал родине свой долг на боевой службе и зарабатывал своей супружнице валюту и бонны, чтобы потом отоварить их дефицитом в боновом магазине.

    Взобравшись на гору, матросы-самоходчики проверили имеющиеся в наличии деньги, у троих защитников родины нашлось всего что-то около пяти рублей. Отыскав на стене дома телефон-автомат, Вася Бакин бросил двушку в щель, набрал номер какого-то телефона.

— Алло. — сказал он через какое-то время в трубку. — Привет Клава! Привет любимая! Ты дома? Что делаешь? Играешь с соседкой и кумой в карты? Это хорошо. А я вот соскучился и решил тебя проведать с двумя своими друзьями. Приютишь? Нет подруг спроваживать не надо. Мои друзья не монахи. Будешь ждать? Хорошо через полчаса приедем. До встречи.

— НУ, что там у твоей шмары, всё о'кей? — нетерпеливо спросил Юра Дяченко.

— Да, всё в порядке. Поехали.

    Чтобы не топать пешком поймали такси и поехали в Стрелецкую бухту где на улице Гагарина проживала Васи Бакина зазноба. Новый пятиэтажный дом таксист нашёл без особого труда. Вася попросил остановить его возле углового подъезда.

— Пара минут, шеф, подожди нас. Заберём девочек и отправимся в кабак. Ни куда пока не уезжай, — сказал Бакин таксисту.

— Как же я уеду, если вы со мной не рассчитались? — искренне удивился таксист.

— Рассчитайся сейчас с тобой, а потом ищи-свищи ветра в поле. Сиди кури, мы скоро. Выходим, братва, — и первым вылез из машины.

  Его друзья последовали за ним. Дом оказался типичной панельной хрущобой, с улучшенной планировкой. Подъезд уже успел провоняться кошками и мочой. Света в нём не было. Это был какой-то бич. Сундуки и офицеры воровали лампочки с корабля, вкручивая их в подъезды своих квартир, а соседи вывинчивая вкручивали их у себя дома. В итоге — и на корабле не везде горел свет, и в подъездах тоже было темно. Некоторые боцмана красили лампочки, обвязывали её колючей проволокой — не помогало ничего, как воровали таки продолжали воровать.

  Севастопольская шмара, тоскующая по своему мужу офицеру жена, обитала на втором этаже. Из-за её филёнчатых ыанерных дверей доносилась музыка и женский смех.

— Как я погляжу моя сучка, активно проводит время, — хмыкнул Бакин.

— Давай звони уже, Отелло, я ссать хочу, — нетерпеливо сказал Лёха Давыдов.

  Как только Бакин позвонил, дверь тут же распахнулась и с воплем: «Васёк, родной пришёл!», растрёпанное пьяное существо в женском красном халатике с вышитыми драконами, повисло на шее у Бакина. За её спиной в табачном дыму, который туманом стелился по квартире, маячили ещё два силуэта.

  Кончив обсасывать своего любовника, хозяйка квартиры заперла дверь и пригласила гостей в квартиру. Матросы прошли по коридору в комнату, посредине которой стоял стол. На нём живописно громоздилась грязная посуда и валялись на полу пустые бутылки. Видимо веселье было в самом разгаре.

— А мы всё выпили, — взяв Лёху за руку, проникновенно сказала одна из подруг хозяйки квартиры.- Кстати меня зовут Жанна.

— Да вы так особо не переживайте, Жанна, у нас есть с собой спирт, — успокоил её Лёха, — кстати я Алексей. Друзья зовут меня Лёхой. Закуска и чистые стаканы у вас найдутся?

— Да хрен его знает, что тут есть, — просто ответила Жанна. — А вот дома у меня точно рюмки найдутся и коньячок с пятью звёздочками имеется.

— Не люблю я коньяк, он самогоном воняет.

— Много ты коньяка пил, дурачок, пошли я тебя угощу настоящим армянским.

— Армянского точно не пил. Можно конечно пойти и угоститься, вот только, как твои родственники отнесутся к визиту незнакомца.

— Да какие родственники — дочка у бабушки, а муж где-то в Африканской Безерте в доке застрял. Так что пошли, не выёбуйся.

— Ну ты и дрянь.

— Ещё какая дрянь и соска, — томно сказала Жанна и потащила Лёху к себе домой.

  Идти было недалеко. Её квартира находилась на той же площадке, что и квартира Клавы. Жанна открыла дверь и они вошли в квартиру. Лёху поразила та роскошь с которой была обставлена квартира, Резная арабская мебель, хрусталь в шкафу, магнитофон и цветной телевизор. Не считая ковров на стене и полу.

— Однако умеют товарищи офицеры обставлять свой быт, — осмотревшись присвистнул Лёха. Кем же служит твой муж?

— А, — беззаботно махнула рукой Жанна, — каким-то начальником мастерских на ПМ-138. Каплей Качаловский не слыхал о таком? Да и вообще… На хуй он тебе съёбся иди лучше ебанём по соточке.

— Конину пить, бля буду — не дрова рубить. Наливай.

  Не успел Лёха закусить коньяк долькой лимона, как Жанна встала на колени и потянулась к ширинке его штанов. Расстегнув её она принялась мастерски делать минет.

— Ну, ты и сука, — загоняя свой ялдак по самые яйца ей в рот промычал Лёха.

— Мгумбуббум, — промычала и она ему в ответ.

— А доця знает чем занимается её мама, пока папа служит? — продолжал прикалываться Лёха.

  Но Жанна не ответила, в это время она мастерски делала горловой минет. Лёха почувствовав скорый приход обхватил поудобнее её за уши и стал ей помогать. Не прошло и минуты, как накатившая волна оргазма накрыла его, и он стал сливать накопившуюся за много месяцев сперму в пышущий жаром женский рот.

— Хорошо-то как Маша, — закончив своё дело хрипло простонал он.

— А я не Маша… — вытирая пухлые губки, томно ответила Жанна.

— А всё равно хорошо. Снимай трусы, подруга, и поворачивайся жопой я тебе заеду до глубины мозга кости.

— Извини, милый, но пизду я берегу для мужа. Я ему не изменяю.

— Да ты чё охуела? — опешил Лёха. — А это только что было?

— Да ничего особого. В нашем кругу минет не считается супружеской изменой. Наши мужья даже на гулянках иногда меняются женами и мы за столом им делаем минет. Но ты сильно не расстраивайся, хочешь я тебе дам в очко?

  И не успел Лёха ей ответить, как она сняла свои гипюровые трусики и уперевшись руками в стол, встала раком. В свете торшера её большая, но аккуратная голая задница отливала слоновой костью. Выбритая пизда с торчащим из половых губок клитором истекала соками. У каплея Качаловского явно было чувство вкуса и он выбрал себе неплохую подругу жизни, которая даже в его отсутствие была ему верна — разрешая себе только отсасывать у чужих мужиков и в виде исключения, давать ебать себя в очко.

  Не долго думая, Лёха плюнул ей в шоколадный глазик и сильно хлопнул ладонью по спине. Взвыв от неожиданной боли Жанна выгнула спину и сама нанизалась задницей на мужской член. Очко у неё было не раздолбанно и Лехе пришлось немного потрудиться пока он не вошел в сопротивляющийся анус полностью… Но потом дело пошло на лад — анус подстроился под его член и уже не оказывал никакого сопротивления. Лёха обхватил Жанну за упругую грудь и оседлав стал драть её, как последнюю шлюху.

— Ну, что, сука, тебя твой муж  каплей Качаловский так ебёт!? Шевели батонами, тварь, — рычал он гоняя свой ялдак в её тугом анусе.

  Стоящей раком Жанне видимо это очень пришлось по душе. Она активно подмахивала своей жопой, и тихо постанывая: «Еби, еби», — теребила свой клитор.

  Леха и старался, ебал её как молотобоец, за её мужа, с добрых полчаса. И наконец-то стал приближаться к финишу.

— Кончи мне в рот, — почувствовав, что он вот-вот начнёт кончать попросила взмыленная Жанна.

— С нашим большим удовольствие… Соси, сука, — заправляя в женский рот, вынутый из ануса член, сказал Лёха и тут же стал кончать.

  Жанна приняв в свой жедудок очередную порцию мужской спермы, изможденно опустилась в кресло. Немного отдышавшись они выпили по рюмке конька и закурили.

— Останешься у меня до утра или пойдёшь ночевать к себе на корабль? — через какое-то время спросила Жанна.

— Хороша ты ягода-малина. Да вот только служение Отчизне, есть святая обязанность советского военнослужащего. Извини — долг зовёт.

— Шутник ты, бля буду бджолы.

— Материшься ты крепко. Муж научил?

— Ну так а кто же ещё. Грёбаный защитничек. Смылся на год на боевую службы, а ты тут крутись со своим гиперсексуальным либидо, как сама знаешь. Если бы не вы матросики, совсем худо было бы. Да и не особо-то кидаетесь вы на таких тридцателетних старух, как я. Сколько здесь в училищах и техникумах есть молодых и рьяных хорей, со счету собьёшься и все хотят замуж за моряков. Дуры бля деревенские.

— Зря ты так о себе. Нормальная ты ещё баба — в полном соку, — попробовал утешить её Лёха, который уже подумывал, как бы отвалить поделикатнее от этой вафлистки-нимфоманки.

— Вот именно, что пока ещё в соку, а через пару тройку лет этот сок начнёт закисать, рожа покроется морщинами… и кому я буду нужна со своим либидо? А может ты, Лёха, ослужишь, да женишься на мне. Деньги у меня есть и немалые, мой дурачок постарался обеспечил меня на всю жизнь.

— Женишься… Легко сказать. А рогоносца своего куда денешь? Только не заикайся мне о разводе.

— Какой там к хуям собачьим развод. Я его опою и сдам с «белкой» в госпиталь на дурку. Ну, а там уже он и отойдёт в мир иной, со святыми упокоями.

  Услышав такое от пьяной в хлам бабы, Лёху передёрнуло. Он пристально посмотрел в её мутные, ничего не выражающие, цвета гнилого болота глаза, и даже как-то почувствовал лёгкий мандраж. Такая упырица могла и его в случае отказа опоить. Был матросик и не стало. Благо море рядом. Но виду не подал. Наоборот изобразив на лице улыбку сказал:

— Заманчивая перспектива. В принципе я согласен. Дала бы ты мне небольшой аванс, чтобы я мог к тебе чаще наведываться, пока мы в Севастополе стоим.

— Конечно дам, милый, — обрадовалась его согласию Жанна и встав с кресла подняла одну половинку дивана.

  Такого количества денег Лёха никогда не видел. Дно дивана аккуратно устилали пачки денег в банковских упаковках. Жанна надорвала одну пачку и взяв от туда несколько двадцатипятирублёвок, со словами: «Бери, милый, радость души моей, мне для тебя не жалко… Заработал», отдала их своему любовнику.

— Спасибо, любимая. Пора и честь знать, — целуя уже засыпающую на ходу женщину сказал Лёха.

  Он уложил её на диван, допил коньяк и вышел из квартиры. Не