неосмотрительного, но профессионального убийцы, который твёрдо рассчитывал на создание правдоподобной имитации вынужденного суицида.
«Женёк твой… неудачник, как и Паша,» - словно ножом по сердцу прокатились слова Алексея. Но напуганный и сдавленный юноша ещё пуще рассвирепел от этих подлых высказываний и, переполненный презрением и злобой к Михаилу Антоновичу, мгновенно двинулся в сторону базы. Он уже ничего не боялся, потому что уже нечего было терять, и его судьба являлась давно обречённой на ожидаемый конец. Поскольку бежать из гениального капкана совершенно некуда, а смертельный финал уже близок, то незачем страшиться какого-то гнусного и самодовольного негодяя. Возникло непреодолимое желание взглянуть в чёрные от бездушия глаза и узреть напоследок сам корень всех зол. «Что ж, раз уж этот любезный и нетерпимый начальник не выносит чужого, непритворного мнения на свой счёт, так путь его услышит. Всё ровно мочить не станет, а не то мигом себя дискредитирует. Будет интересно посмотреть на реакцию этого шефа,» - уверенно рассудил возмужавший юноша. Перед ним мелькали радостные воспоминания о Павле, о его мирских разговорах и шутках, о Евгении с его неиссякаемым любопытством и скептицизмом. За них Николай желал мстить, однако ему приходилось считаться и с собственным словом, данным Алексею. Его подвести тоже являлось преступлением, даже предательством. А также с тем фактом: оружие при входе у него заберут так или иначе. Николай отдавал себе отчёт в том, что его дерзкие речи ничего не изменят и ни на каплю не растрогают Михаила Антоновича, но продолжать демонстрировать свою лояльность откровенному бандиту означало считаться неформальным соучастником преступления. От такого постыдного поворота событий его отгоняла всемогущая совесть, требующая немедленно призвать Михаила Антоновича к ответу, исполнения справедливости. К тому же Михаил Антонович являлся миниатюрным отражением той гнусной системы ценностей и взглядов, от которой так решительно бежал Николай. Ему было любопытно узнать ответ лишь на один вопрос: «Почему так, а не иначе?»
Без помех пробравшись сквозь запутанный лабиринт дворов и участков, заведённый юноша добрался-таки до логова корысти, беспринципности и фальши. Его появление для многих оказалось очень неожиданным, потому что слишком долго удивлённые охранники у входа завали ему массу бессмысленных вопросов, как будто заметали следы. Вскоре им пришлось впустить серьёзного бойца внутрь, который настойчиво требовал встречи с командиром крепости. На их лицах проступила доля волнения от различных теорий о якобы произошедшей беде. Тем не менее Николай продолжал стойко хранить молчание и на любой вопрос о целях визита подбирал нейтральную отговорку. «По личному вопросу,» - бесконечно отвечал он.
Проходя мимо спального помещения гарнизона убежища, ему открылась очевидная картина: за накрытым и богатым столом беззаботно трапезничало большинство официальных защитников базы; некоторые развлекались с раскрепощёнными полуобнажёнными девушками, а другие страстно курили «плюшки» или жадно употребляли крепкий алкоголь. Погружённого в совершенно другие раздумья юношу это ничуть не смутило, а как раз наоборот, добавило масла в бушующий огонь ненависти. Глядя на «пир во время чумы», становилось больно от горького стыда за преданную службу таким жестоким и ненасытным иждивенцам.
Чуть дальше, в следующей комнате, он увидел раненого стражника, спящего на койке с перебинтованной рукой и ногой. Жирные кровавые пятна ярко свидетельствовали об огнестрельных повреждениях, что позволило Николаю искренне и радостно улыбнуться. Всё-таки Евгений так легко не сдался, ожесточённо отбивался и даже попал в одного из собственных убийц.
Дрожащий от возможных последствий своей выходки, невольно трепеща перед абсолютной властью Михаила Антоновича, невероятно переживая за жизнь Алексея, не сколько даже за себя, поникший Николай остановился у входа в кабинет к главному, как ему казалось, злодею. В этот душераздирающий миг его внезапно постигла подрывная мысль: вдруг Алексей оказался прав и Михаил Антонович всего лишь марионетка в умелых руках своих кукловодов; быть может он действительно радеет за интересы других и борется за справедливость. Однако предвзятая реакция командира гарнизона на смерть Павла и непростительное спасение своих подчинённых от немедленного и честного воздаяния, в мгновение ока погасило эти колебания.
Нежданно появился Михаил Антонович вместе со своим обожаемым угодником, Денисом. Словно учитель с учеником, они разговаривали о возросших ценах на бензин, об идущей опасности с юга, а также о любимых мясных блюдах. Денис нарочито делал вид, что с гигантским интересом слушает Михаила Антоновича и внемлет каждой его реплике, а тот своенравно и гордо упивался приятным чувством личного величия. Однако, заметив впереди странную фигуру Николая, оба собеседника тут же умолкли и изумлённо взглянули друг на друга. Руководитель гарнизона немедленно подошёл к новоприбывшему и напряжённо спросил:
- Коль, что случилось? Где Алексей? Что произошло?
- Мне нужно с вами поговорить, - холодно ответил Николай.
- Ну так говори, - с нетерпением продолжал Михаил Антонович.
- Только наедине, без посторонних, - Николай с отвращением взглянул на Дениса.
- Хм, ну хорошо, тогда пройдём, - и заинтригованный начальник вместе с юношей вошёл к себе в кабинет.
Вспотевший и раздосадованный Николай войдя замер в суровом ожидании, как будто ждал накопления заряда храбрости, и остановился у судьбоносной черты, за которой будущее скрывалось в тумане неопределённости. Имелось серьёзная вероятность летального исхода при пересечении запретной черты дозволенного. Он стоял у тонкой границы своей зоны комфорта, надёжно охраняемый дланью могучего страха. За ней простиралась бездонная пропасть и дерзкий прыжок мог закончиться чем угодно. Ведь где-то там могла оказаться твёрдая поверхность или же синий и бескрайний океан, удар о первую плоскость привёл бы к смерти, а о вторую к спасению. Никто не давал никаких гарантий о неотвратимых последствиях задуманного поступка также, как и перед лицом Михаила Антоновича. И вновь Николай оказался перед массой благоразумных доводов, способных отговорить его от совершения опрометчивого деяния, но кристальное и чарующее желание свободы, оказалось дороже жизни. Для её достижения нужно выйти за рамки возможного и дозволенного, сломать страхи и смело двигаться навстречу мечте. К этому пьянящему желанию прибавилась массивная физиономия ненависти к гнетущему миропорядку, а к ней подоспела великолепная госпожа безжалостного отмщения. Радостные лица Павла и Евгения вновь явились перед глазами и заставили содрогнуться, словно к сердцу подступили тысячи острых игл, и каждый стук новый стук ужасающе касался пронзительных пик. Их грозный взор пристыдил окаменевшего юношу за его предательскую трусость и ещё больше подвёл к смелому броску в неизвестность, который случился наперекор всей мощи разума.
- Знаете, Михаил Антонович, вы блестящий актёр, - волнительно начал Николай. – А главное бесподобный лицемер, но вам ещё нужно поучиться актёрскому мастерству, поскольку чувствуется наигранность, пускай и не всеми. Снимите маску благодетеля, она вам не к лицу…
- А я никогда им и не был, - хрипло и равнодушно ответил Михаил Антонович, присаживаясь за стол. Лицо его исказилось злобой. Он нетерпеливо сжал губы. – И уж тем более не стремлюсь им быть. Кому бы этого не хотелось. Ну раз уж ты здесь, то любопытно послушать, что привело тебя к такому заключению.
- Знаете, я ведь вам до последнего верил и, наверное, как и мой друг, оставался бы сейчас вашим преданным соратником. Я считал вас нашим заступником, верил в то, что вы против беспредела, который творят ваши подчинённые. Думал, что вы просто не можете за всем уследить, что вы в заложниках у этого большинства, но всё ровно остаётесь человеком. Благодаря удачно созданному благоприятному первому впечатлению, удалось отогнать от себя все подозрения. Вашим иллюзорным покровительством и своевременным вмешательством вы смогли создать положительный авторитет. Для нас вы всегда оставались непогрешимым и незаменимым. Вы брали нас вежливостью, щедростью и твёрдой волей. Вы умели вовремя погасить конфликт и доступно объяснить нам введение повышенного налога острой необходимостью, ради нашей безопасности. Вы ловко пользовались нашим доверием. Поверьте, если бы я один сомневался в вашей персоне и этом затхлом мирке, где вы неплохо устроились, то наверняка я бы вас боготворил, как Лёха. И поначалу я гнал всякие сомнения. Но, как оказалось, я оказался не один. Женя раскрыл мне на многое глаза. Однако, нам никогда бы не удалось раскрыть всей вашей скрытой схемы, по которой вы тут живёте. Вы сами себя дискредитировали…
- Ух ты, - удивлённо произнёс Михаил Антонович, неохотно, но вынужденно внимающий устам Николая. – И как же?
- Всё началось с введения повышенного налога, а затем и с вашей добровольно-принудительной просьбы принести дополнительную баклажку воды. Но больнее всего по вашему авторитету ударили те частые смерти, которые вы виртуозно приводили в жизнь. Реально создавалось впечатление, что вы тут ни при чём. Ужасное стечение обстоятельств. Те двое ребят погибли у водокачки, когда случайно ушёл отряд ваших костоломов, также и с Женей. А уж с Пашей вы провернули блестящую постановку: он тоже якобы погиб при нападении на ваших парней, а они выстрелили. Вашу схему раскрыть оказалось не так уж сложно, хотя вы постарались всё представить всё роковым стечением обстоятельств. Вина лежала то на мутантах, то на глупости ваших друзей, но только не на вас. Хотя с убийцами Жени вы обошлись чересчур милосердно, что ещё сильней ударило по вам. Но в вас сомневались лишь мы с ним, не зря вы его так ненавидели.
- Да, недооценил я Женю, - с усмешкой и нерадиво признал Михаил Антонович. - Не думал я, что он и тебя завербует. Нужно было раньше с ним разобраться…
- Ваш миниатюрный мир так похож на тот, что находится за периметром. Что там, люди горбатятся на одних дармоедов и кровопийц, что здесь. Что там, эти кровососы имеют все жизненные блага, созданные вовсе не ими, что здесь. Пока одни рискуют жизнью и умирают, другие преспокойно попивают коньяк и тискают девочек. Прямо, как там. Там тоже все вельможи якобы служат людям и вроде оберегают их от врагов, внешних и внутренних, но не могут защитить людей от самих себя. Монополию на оружие используют нисколько для защиты, а сколько для произвола. Один во один, как здесь. Выход в открытый мир имеете только вы, но не мы. Что там держат людей на коротком поводке, что здесь. Что там, люди нужны, только как источник налогов, бесплатная рабсила и пушечное мясо, что здесь. А по использованию одних, их заменяют на других, утилизируя предыдущих. Что тут устраняют неугодных, так сказать инакомыслящих, что там. Что там начальники покрывают своих, даже если они полные сволочи, что здесь. Что там постоянно имеется образ внешнего и внутреннего врага, что тут. А главное: что
