нескончаемый обитель жаркого зноя. Любой тёмный уголок, куда не сумел дотянуться тёплый вихрь солнечный лучей, становился волшебным пристанищем и бесподобным уголком приятного холодка, нежно расслабляющим нагретую людскую плоть. Поэтому Николай и Евгений, слегка раздавленные мощным натиском пылающего светила, немедленно поспешили вернуться под защиту крепких и неприступных стен, спрятаться на островке блаженной тени.
Столь наглая выходка, связанная со своевольным уходом с поста, ненадолго выбила бурного течения времени, серьёзно замедлив его ход. По крайней мере, так показалось нарушителям установленной дисциплины. Однако время вновь взяло бразды правления в собственные руки и, после возвращения заблудших душ обратно на пост, мгновенно ускорило движение навстречу завтрашнему дню. Тем самым, прерванный и привычный темп жизни вновь вернулся в былые временные рамки, которые незаметно подвели путников к непредсказуемой судьбоносной черте. К их глубокому сожалению, закончился предрешённый и безмятежный этап проживания, теперь над жизнью Евгения нависла громадная угроза.
В уютной комнате дозорных традиционно наступил долгожданный выходной день после удачно отработанной недели. Контингент служилых пришельцев с одной стороны сильно поредел за прошедшие недели, знакомых лиц осталось слишком мало, а с другой, неимоверно обновился новоприбывшими искателями приключений. Трое путников отныне являлись формальными мастерами выживания в суровых условиях свирепой окружающей действительности, по крайней мере, так их нарекли ещё необстрелянные новички. В этот удручающий миг Николай чувствовал себя неловко и никак не мог смириться с неугомонным полётом времени. Ему трудно было ужиться в мерзкой шкуре, отросшая на нём под влиянием чужого и льстивого мнения. Он яро отвергал всякую похвалу в собственный адрес, поскольку знал в чём состоит его жгучая вина и какой тяжёлый груз ответственности лежит на юном сердце. Неполный месяц, проведенный в застенках невыносимого общественного климата, что так прочно и невидимо для большинства установился здесь, для изнемогшего бойца не являлся показателем профессионализма. За эти тридцать дней он не научился никаким навыкам выживания, но зато получил огромную теоретическую базу, благодаря чему сложилась практически ясная картина сгинувшего Подмосковья. Ему удалось добыть ценные сведения о человеке, якобы знающем неприметную дорогу в Москву, и юноша видел в этом проводнике намеченный ориентир, к которому нужно всецело стремиться. Тем самым в уме Николая сложилась точная и верная цель: добраться до Голицыно, найти Назарова и с его помощью пробраться за занавес. Однако для реализации долгосрочной перспективы требовалось решить массу насущных проблем, в особенности решить задачу с побегом из дьявольской «скотобойни».
Пока тройка долгожителей беззаботно пила чай и ела бутерброды из хлеба с тушёнкой, в помещение резко вошёл обозлённый Михаил Антонович:
- Приятного аппетита, парни, - он вежливо поприветствовал отдыхающих, но смыть тень негодования ему так и не удалось. – Вы не поверите, я вот сам пытаюсь до сих прийти в себя. Оказывается, наш Паша оказался ни тем, кем казался сначала. Пока вы сторожили границы, мы с ребятами осмотрели его кровать и тумбочку. Там обнаружили несколько пачек денег и нарисованную им карту местности: с обозначением аномалий и мин. Таких карт было несколько. Парочку видать продал на сторону. Теперь наши недоброжелатели с окрестных баз могут воспользоваться ситуацией и в любой момент напасть на нас. А ведь нормальным пацаном был с виду… Так что, может и не зря прибили гада. Он ведь подставил нас всех под удар. И так эти твари повсюду рыщут. Ещё и вооружённые гости могут зайти…
- Складно пытаетесь оправдать своё преступление, - перебил Евгений. – Его тумба являлась пустой в тот день, когда вы его убили. Потому что он всё съестное раздал нам и при мне вытащил оттуда последний кусок хлеба. Так что не пудрите мозги, товарищ командир. Если вы рассчитывали на мою слепоту, то поверьте я зрячий. Да и потом, если бы у него и имелось подобное, то он спрятал бы это поглубже и подальше, а не под подушку. Поверьте, Паша не такой уж дурак.
- Ну…, э-э-э, - замешкался Михаил Антонович. – Так это мы обнаружили в дальнем углу… Под матрасом…
- Прекратите, - гневно отрезал Евгений. – По какому поводу пришли? Явно не для того, чтобы дискредитировать себя.
Раздосадованный и уличённый во лжи начальник базы мгновенно протрезвел от властной эйфории, наивно полагаясь на собственный авторитет, и молниеносно сменил тему разговора, чтобы сохранить остатки достоинства. В этот провокационный момент он ясно ощутил необратимое падение того благородного и доброжелательного образа, который давно сложился в умах его, ещё преданных соратников. Ему пришлось горько почувствовать на собственной персоне скептический взгляд своего главного приспешника, Алексея, который постоянно отвергал любую крамолу в адрес руководителя крепости.
- Жень, ты успокойся, - Михаил Антонович постарался выйти из патовой для него ситуации целым и невредимым. – Значит это принадлежит кому-то другому. Кто-то решил этим жестом сбить нас с толку и перевести стрелки на Пашу. Теперь буду иметь ввиду. А я пришёл, как раз, по поводу твоего скорого освобождения от службы, а то я гляжу ты тут больше всех ворчишь. Да, жизнь тут трудная, промозглая, а никто не обещал, что будет легко. У тебя завтра последний выход на дежурство. Так что гляди в оба, мне не нужны очередные эксцессы, а то смерти идут одна за другой. То те двое ребят, то Паша. Прям, роковой отрезок начался в истории этой базы. А тут ещё эта волна мутантов, что идёт с юго-запада. Ни сегодня, завтра может подойти её солидная часть. Если мы её пропустим, то база не устоит. Так что помните о ракетах, если заметите продвижение большого числа тварей, то немедленно оповестите. Стоит им пройти незаметно, как за ними устремятся все голодные жители нашего села и нам крышка. Так что будьте повнимательней.
- Откуда такая информация, что они уже так близко? – усомнился Николай.
- Вчера отряд ездил в сторону Болычева, как раз по той дороге они и движутся. Так вот уже в районе деревни Княжево была замечена гигантская свора этих чудищ…
- Но возле моста, что у Бражниково, неприступной стеной стоят аномалии. Им через них не пройти же, - уверенно произнёс Николай.
- Аномалии там стоят не плотной стеной, там есть небольшая щель, в которую эти твари наверняка пролезут. Так что, завтра вы там будете на вахте. Смотрите не пропустите. Наши судьбы в ваших руках, - закончил Михаил Антонович. – Да, Жень, хоть мы с тобой во многом рознимся, особенно во взглядах на происходящую ситуацию. Но я благодарен тебе за усердный и добросовестный труд. Ты сделал очень много. Так что, я уверен, что ты много добьёшься в будущем. Парень умный…
- Знаете, товарищ командир, - не по имени обратился к Михаилу Антоновичу Евгений. – Что-то рано вы со мной прощаетесь. Провожаете такими дешёвыми и лестными словами. Неужто допускаете мысль о том, что я могу случайно погибнуть?
- Ты в своём репертуаре, - вздохнул начальник базы. – Кто знает, что может случиться. Просто я переживаю за тебя и не хочу, чтобы между нами не было недосказанного.
- Спасибо за вашу любезность и заботу, - иронизировал Евгений. – Но за Пашу вы тоже переживали, а потом ни с того, ни с сего он погиб. Хотя перед этим вы ему пожелали немало. Всё давно уже сказано и сделано. Думаю, мы с вами давно и предельно ясно поняли друг друга. Если вам больше ничего не нужно, то разрешите спокойно выпить чаю в нашем скромном кругу.
Николай и Алексей послушно созерцали неутихающий и скрытый конфликт между двумя озлобленными оппонентами. Никто из них не решился хотя бы прервать возрастающее и безжалостное словесное противоборство, грозившее в любую секунду перерасти в горячую схватку. С одной стороны, они восхищённо взирали на невозмутимого и неимоверно сдержанного Михаила Антоновича, который ценой колоссальных моральных усилий подавлял в себе бушующий приступ гнева, а с другой неподдельно удивлялись огромной смелости и твёрдости Евгения, не страшившегося абсолютной власти своего соперника и его очевидного превосходства в средствах насилия. Двум бойцам, что оказались между двух пылающих огней, особо не хотелось мгновенно обуглиться от поспешного вмешательства в проистекающий конфликт, и они решили беззвучно вкушать бодрящий чай. По истечению устной схватки, Алексей поторопился излить на Евгения накопленный негатив:
- Тебе не надоело, Жень? – строго спросил Алексей. – Зачем ты его провоцируешь? Пристрелит и будет прав.
- В отличии от некоторых, я не лобызаю перед ним, - гордо ответил Евгений. - Не унижаюсь. Пусть привыкает, а то, я гляжу, привык постоянно слышать только лицеприятные вещи. Без обид, но, как и большинство начальников, он обожает угодничество и не может без него. Ему по нраву, когда подчинённые поступаются ради него своим достоинством и из страха лицемерят перед ним. Прости, но мне это немного осточертело.
- Дело не в лицемерии, а в чувстве такта и дипломатии, - продолжил Алексей. – Нужно понимать: что говорить, кому говорить, где говорить и когда говорить…
- Всё правильно, это означает лицемерить, - иронично заключил Евгений. – Чувство такта!? Ты чёрное называешь белым, а белое чёрным, только, чтобы понравиться человеку и расположить его к себе, поступаясь собой. Знаешь, как мне говорили одни хорошие люди когда-то: угождая другим, не потеряй самого себя.
- Не согласен, за языком нужно следить. Всё-таки должна быть субординация. Должен быть порядок. Если мы тут все начнём друг другу прямо говорить, что о нём думаем, то всё закончится перестрелкой, - не соглашался Алексей.
- Я поступил так, как считал нужным. Мы с Мишей сами разберёмся. Хочешь пресмыкайся дальше, а я не намерен. Мне осталось жить, может быть, всего один день. Так что я его не боюсь, потому что знаю, что это за человек и, поверь, он не тот, за кого себя выдаёт. На его совести не одна жизнь. Мерзавец, он и в Африке мерзавец. И говорить убийце, что он благодетель и ангел во плоти, не стану.
- Ну, дело твоё.
Этот диалог оказался последним между Алексеем и Евгением, в где им так и не удалось найти точку соприкосновения. Первый считал другого чересчур принципиальным и твердолобым, безрассудно гнущим свою «непорочную» линию, а второй лицезрел в собеседнике глупого конформиста и приспособленца, который принёс в жертву чужим прихотям собственное «Я». Каждый дико не выносил присутствие рядом друг друга из-за чего Николаю вынужденно приходилось разрываться между двух небезразличных ему людей. Алексею было дано нерушимое мужское слово в верности и безусловной поддержке для желаемого спасения любимой семьи, а Евгению юноша во многом обязан недавним разоблачением и драгоценным содействием в расследовании происходящих событий. Он как никто лучше ознакомил с таинственными явлениями зоны и пролил свет на бесчеловечный миропорядок в данном поселении. В нём Николай увидел одного из немногих, критически мыслящих людей, в ком невыносимые и
