не должны бы размокнуть слишком сильно, - принялся объяснять мой друг. – Наверное, лучше всего нам полюбоваться красотами природы. Жаль, что у нас не тропики, поэтому Джон не отличит английские пейзажи от немецких. Там, где я его встретил, деревья показались мне точно такими же, как наши. Та загулявшая женщина, надеюсь, уже вернулась домой?
Марта закусила губу, словно от боли, и опустила голову, как бы выбирая печенье, а на самом деле, чтобы скрыть лицо.
- Нет, она не вернулась, - через силу проговорила она, - но её нашли. В реке. Тело зацепилось за корягу возле берега.
- Какое несчастье! – сказал Генрих. – А я-то ещё насмехался над ней. Лучше бы она, и впрямь, загуляла.
- Но раз её нашли, то вы сможете спокойно погулять, никому не помешав, - заметила Марта.
Она совладала с чувствами и теперь делала вид, что её ничто не тревожит.
- Я не буду напоминать, что идея совершить прогулку – моя, - попробовал проявить галантность её брат, - а попросту соглашусь с тобой, а может, даже поблагодарю тебя за удачную мысль. А где кофе? Ты же сказала, что сама будешь следить за нашими чашками. И Джону налей, а то он постесняется попросить добавки.
Кофе буквально вернуло меня к жизни, и я чувствовал, как во мне крепнут силы. Сейчас я это приветствовал, но на будущее решил постепенно уменьшать количество потребляемых кофе и чая, то есть возбуждающих напитков, и заменять их простой водой, а то у меня, оказывается, выработалась зависимость.
- Хорошо! – восторгался Генрих, смакуя кофе и полностью выбросив из головы мысли о погибшей женщине.
Сестра посмотрела на него почти с жалостью.
- Допивайте, доедайте, а потом желаю хорошо погулять, - тоном любезной хозяйки напутствовала она нас. – Только не задерживайтесь здесь долго, потому что Фриц придёт убрать со стола. Если вам хочется посидеть и поговорить, то в вашем распоряжении гостиная.
У меня создалось впечатление, что гостиная здесь существует только для вида, но никто ею не пользуется. Я её видел только раз, а в остальное время мы с Генрихом сидели или в моей комнате, или по вечерам в столовой.
Марта вышла, и я, провожавший её глазами, видел, как тяжело она ухватилась за косяк. Но неё кофе не подействовал.
- Что-то мне не хочется мешать Фрицу убирать со стола, – признался Генрих. – Ты описал его лицо или то, что у него имеется на месте лица, и, боюсь, мне станет дурно, когда он передо мной появится. Надо развеять и выветрить из головы ненужные воспоминания. А ты чётко помнишь, что было ночью?
- Да.
- А то, как ты хотел помешать мне совершить бестактность и оттолкнул меня от двери, тоже помнишь?
- Я до тебя не дотрагивался. Даже не подходил к тебе.
- Значит, всё в порядке, - засмеялся мой друг. – Ты и не должен, раз сделал это неосоз… в великой тайне от собственного сознания. Не печалься, Джон, наверное, со всеми такое бывает хоть раз в жизни. Говорят, когда человек совершает что-то в пьяном виде, он не помнит этого в трезвом. А ты после полученной встряски был, вероятно, сродни пьяному. Идём отсюда.
Я тоже не имел желания встретиться с Фрицем и с удовольствием покинул столовую.
Когда мы вышли на улицу, Генрих вновь провёл меня вокруг замка.
- Я тебе уже говорил, что это не старинный замок, а скорее имитация. Ты и сам мог бы об этом догадаться, ведь здесь нет ни рва, ни его остатков, ни каких-либо укреплений. Но мне он дорог именно в том виде, каков он есть. Я не хочу сказать, что мне нравится его запущенность, но сам замок мне очень дорог. И, знаешь, я теперь готов признать, что был неправ, когда говорил, что в его подвалах могли быть заточены ведьмы. Их там, конечно, не было, ведь никто из моих предков не был связан с инквизицией, но теоретически они могли там содержаться. Я слышал, что и в наши дни происходят дикие случаи расправы над ведьмами, а в то время, когда был построен замок, страх перед ними был всё ещё очень силён. Хорошо, что выяснилась причина появления сена и обглоданных костей в подвальной комнате, а не то ты продолжал бы подозревать, что там плохо обращались с несчастной мумией…
Генрих не умел молчать или говорить по существу. Он перечислил все наши мнимые или реальные страхи и находки, сочинил множество нелепых историй по этому поводу, но иногда какое-то его случайное замечание соответствовало моим собственным догадкам. Если бы он поменьше тарахтел, а побольше задумывался над своими словами, он смог бы придти к верному выводу. Но пока он настроен относиться ко всему так легкомысленно, я не мог даже намекнуть ему на ужасную правду о его дяде.
Мы шли не прямо к реке, а поворачивали то направо, то налево.
- Когда-то я знал здесь каждое дерево, каждый куст, - поделился Генрих воспоминаниями. – Мы с Мартой постоянно бродили по окрестностям, иногда заходили слишком далеко, и нас за это ругали.
- А к реке вы ходили? – спросил я.
- К реке?.. – Он помолчал, чуть нахмурив брови. – Да, наверное. Не может быть, чтобы не ходили.
- Там и в твоё детство было опасное течение?
Генрих задумался.
- Это покажется странным, но я не помню.
Мне это странным не показалось. Разумеется, течение существовало и в то время, наверное, кое-кто случайно тонул, ведь везде, даже в тихом пруду, бывают несчастные случаи, но раз он не помнил, как взрослые внушали им с Мартой, что ходить к реке нельзя, потому что она очень опасна, значит, прежде случаи гибели людей не были часты. Что же произошло с бароном? Как он превратился в чудовище? Генрих говорил, что он отличался от братьев, но ребёнок не сумел бы скрыть своих наклонностей. Наверное, они развивались в нём постепенно. Возможно, он, как и я, увлекался изучением запретных книг, но гораздо глубже и целенаправленнее, чем я, не отвлекаясь на готические романы, а потом стал применять полученные знания, на что я не смог бы решиться, если бы и захотел.
- Нет, не могу вспомнить, - повторил мой друг. – Всё-таки это было давно, с того времени многое переменилось. Меня ведь отправили учиться в Англию. Там мне было очень приятно, ведь я подружился с тобой и научился хорошо говорить по-английски. Славные были времена!
Мне было странно, почему он с такой нежностью вспоминает своё недолгое пребывание у нас, но я подумал о несчастье, прервавшем его обучение а Англии. Очевидно, время до смерти отца кажется ему счастливым и безмятежным, поэтому он так обрадовался нашей случайной встрече, расспрашивал о прежних школьных товарищах и часто возвращался мыслями к тому периоду.
- Как примята трава! – воскликнул Генрих. – С чего бы это? Кто-нибудь здесь отдыхал? А может, это место встречи влюблённой парочки? Надеюсь, они женаты или вот-вот поженятся.
Он объяснял всё очень прозаически, с присущей ему обстоятельностью, но я в любом явлении искал связь с бароном, поэтому заподозрил, что именно здесь он, если это был он, напал на женщину.
- Вот и доказательство! – с торжеством провозгласил мой друг, нагнувшись и что-то рассматривая. – Хозяйку этой вещицы, наверное, отыскать нетрудно, но не в моих правилах позорить женщину.
- А что это?
- Косынка. Судя по качеству материи, её потеряла какая-нибудь крестьянка. Это и понятно, ведь вряд ли знатная дама приедет сюда, чтобы встретиться с любимым. Но ты, Джон, разумеется, придумаешь какую-нибудь романтическую историю о её нежной страсти к… сбежавшей мумии. Кстати, как ты себя чувствуешь? Утром ты выглядел… так себе.
- На удивление хорошо.
Я не кривил душой. У меня не было и намёка на слабость, я не был охвачен возбуждением, потому что пока к тому не было причины, иными словами, я был полон сил, но силы эти не выплёскивались через край.
- Вот и отлично. Значит, я был прав, предполагая, что тебе не хватает еды и твоего любимого чая с сэндвичами.
Я был согласен с ним лишь наполовину, ведь мне не хватало не еды, а только возбуждающих напитков. Хорошо, что я вовремя заметил свою зависимость от них, в моём возрасте с этим будет легче бороться, чем позднее, когда зависимость станет ещё сильнее.
Но такие размышления были побочными, возникающими как бы между делом, меня же снедала лишь забота противостоять барону.
- Может, сюда положили ту несчастную, которую выловили из реки? – спросил я.
Я хотел направить мысли друга на случившуюся здесь или где-то вблизи драму. Пусть пока я не решусь рассказать ему о том, что видел своими глазами, но, может быть, мне удастся обнаружить что-нибудь более существенное, чем косынка. Женщину тащили к реке. Должны ведь остаться обломанные ветки или ещё что-нибудь. Жаль, что вчера шёл дождь и смыл все следы.
- Зачем её сюда класть? – возразил Генрих. – От реки её должны были нести вон туда. Там дорога к её дому. А это место как раз между рекой и замком. Не понесли же её к нам, а потом, одумавшись, положили на траву, отдохнули и повернули куда нужно. Я тебя водил кругами, поэтому ты, Джон, совсем запутался. Замок там, а река в той стороне. Сейчас мы туда отправимся и, надеюсь, не увидим ничего такого, что напоминало бы об утонувшей женщине. Я не любитель таких находок.
Он был близок к правде, но в то же время безнадёжно от неё далёк.
- Тогда зачем влюблённой парочке встречаться здесь? – попытался я посеять в нём сомнения.
Но у Генриха на всё был готов ответ.
- Чтобы быть подальше от людских глаз. В любом другом месте они могли кого-нибудь встретить, а здесь в это время никто не ходит. Откуда им знать, что дядя выбирается из дома по ночам? Интересно, он когда-нибудь натыкался на них?
Я страдал от его слепоты. Ведь упомянул о своём дяде, даже о его обыкновении выходить из замка по ночам. Что стоило связать эту привычку с гибелью женщины? А ведь мой намёк на это будет воспринят как оскорбление.
- А почему мы застряли на таком занимательном месте? – спохватился Генрих. – Оно даже занимательным может не оказаться. Мало ли найдётся других объяснений? Какая-нибудь крестьянка отдыхала здесь в одиночестве и забыла косынку. А может, просто потеряла, проходя, не останавливаясь, отдыхал же кто-то другой, возможно, собака. И красоты особой я не вижу. Река куда интереснее. Но не жди от неё слишком многого. Обычная речка, неширокая, без порогов, водопадов и толпы утопленников.
Я был возле неё ночью, чуть не упал в воду, но не мог её рассмотреть. Теперь же я глядел во все глаза, но не видел ничего примечательного. Мои догадки оказались верны, потому что опасное течение не давало о себе знать. Мы шли по берегу, и я обратил внимание, что мой друг, несмотря на уверение в нелюбви к тяжёлым зрелищам, оценивающе посматривает на коряги, кое-где выглядывающие из воды. Но он не обнаружил место, куда могло прибить тело женщины, иначе бы непременно об этом объявил. Я тоже не увидел признаков того, что кого-то тащили к реке.
Генрих почти не умолкал и то описывал различные случаи гибели здесь людей и того, как родные тревожились об их исчезновении, как собирались все соседи, чтобы помочь в поисках, то принимался восторгаться каким-нибудь деревом необычной формы или камнем и иногда рассказывал о местных поверьях, связанных с ними.
- Только не принимай это на веру, - каждый раз предупреждал он. – У людей, как правило, жизнь очень однообразная, лишённая ярких, волнующих впечатлений, вот они и восполняют их отсутствие всякими сказками. Кто-нибудь выдумает про такой вот камень… там, на том берегу … Видишь?.. Похож на припавшего к
