Брагиным и после доверительных разговоров, они сдружились. Это Сергей дал ему шанс наслаждаться жизнью. Разве Ирощенко хотелось умирать в тридцать два года. Жить хотелось всегда. Но, когда комитетчики устроили ему настоящий прессинг и Сергей почувствовал, что жить так больше невыносимо, он сдался. Да, он сдался, но не следователям и тюремщикам, измывавшимся над ним постоянно, а своей судьбе, с которой раньше не хотел мириться. Если верить людям, то им достаются разные судьбы, которые, кстати, приводят своих «носителей» на скамью подсудимых и, перечеркивая всяческую надежду, помогают властям расписаться на их жизнях смертельными приговорами. Но иногда они становятся милостивыми и помогают людям уйти от смертельной опасности. Видимо так, случилось и с Сергеем. С той поры, как он выслушал приговор, то поплыл по течению и не пытался сопротивляться. Все, что от него требовалось, он доверил адвокату, который гонял по инстанциям прошение о помиловании. Каждый раз, когда к нему приходили из спецчасти и приносили отказ, он держал себя в руках и никогда не показывал, что ему страшно. А страшно ему было от воспоминания, когда в детстве тетушка Ганна рассказывала, как ее мужа и родного дядю Сергея, в сорок первом году, так называемые энкэвэдисты, уничтожили выстрелом в затылок. Эта сцена запечатлелась в его памяти и неоднократно переплеталась с мыслями, что ему досталась именно такая судьба.
Иногда Сергей недоумевал, как же так?! После службы в армии судьба резко изменила курс его жизни и направила к черте, за которой кончается жизнь. «За что? – сверлила голову мысль, – ведь я никого не убил, я только ранил Ефремова, и за два дня волнений, я уверен, что ни у кого не отнял жизнь. Если только бил, да отдавал распоряжения… Впрочем, какое теперь это имеет значение, суду было без разницы, убивал я или только бил. Народные заседатели тоже вынесли свой обвинительный вердикт, и судья приговорил к смерти. Меня лишили права – жить. А Сергей снова вернул мне это право, всем рисковал, но вернул».
Ирощенко раз за разом мысленно возвращался ко вчерашнему вечеру и обдумывал каждую мелочь, лишь бы в его действиях не нашлась такая, которая в дальнейшем могла навредить Сергею Брагину.
Другой отчет времени в новой жизни Ирощенко начался с того момента, когда он обменялся ролями с капитаном КГБ. Как подсказал Брагин, Сергею не хватало усиков, бакенбард и формы капитана, а в остальном, внешне, они даже во многом были схожи. Брагин подстраивал удобный случай, чтобы совместить пятничный отдых и «встречу» с Брыловым. Именно Сергей подсказал Ирощенко идею, чтобы он «технически» спровоцировал капитана на «разборку». Все самые сложные вопросы легли на плечи Брагина, особенно момент, когда Ирощенко предстояло оказаться за воротами тюрьмы. Брагин даже хотел пойти на риск, подделать документы и вывести Ирощенко, предварительно переодев его в форму служащего. Но случись прокол, а от него никто из них не был застрахован, Сергею Брагину грозил суд, если бы они вместе с Ирощенко вовремя не скрылись из города. И надо же, подвернулась такая удача! Именно в тот вечер Брылову понадобилось срочно встретить на вокзале приезжающих родственников. Сразу же отпала нужда подготавливать операцию с выводом Сергея из изолятора. Этот момент они продумывали вместе основательно.
В тот решающий вечер в двух кварталах от изолятора, Сергея Ирощенко должен был ожидать в «Жигулях» Анатолий Брагин. Машину ему одолжил на день хороший знакомый. В гражданской одежде и с утвержденным маршрутом, Ирощенко должен сесть на теплоход «Сибиряк» и добраться до Михеевки, там его встретят и отведут в укромное место. Организации и на этот раз повезло, совпал день и время отплытия теплохода. Сложись все по-другому, Ирощенко пришлось бы прятать в городе, и наверняка, длительное время, пока не прекратился напряженный розыск бежавшего. Сергей Брагин рисковал, ведь он оставался в СИЗО в качестве ДПНСИ, и должен был принять на себя первый удар оперативно-следственных мероприятий по розыску Ирощенко.
И вот, началось: Сергей стоит перед сидящим за столом Брыловым. С нагловатым выражением лица и в полной уверенности в своем превосходстве, сначала он оскорбил его, затем стал запугивать. Времени для выслушивания бредней капитана, у Сергея не осталось, шпилькой для заколки волос он открыл замок в наручнике и снял его с правой руки. Ему пришлось по ночам целую неделю тренироваться в камере, чтобы научиться быстро, открывать замок. Во время беседы Брагин тайно передал ему наручники и шпильку.
Пока гэбэшник не на шутку распалялся и пил принесенную с собой водку, Сергей внезапно оказался подле него и, схватив Брылова за грудки, с силой «натянул» его нос на свой лоб. Брылов ненадолго потерял сознание, и Сергей раздел его до трусов. Затем бил по лицу до такой степени, чтобы первое время не распознали. Сергей снял с себя робу и одел на офицера, затем сковал ему руки за спиной наручниками. Приготовленной заблаговременно самодельной бритвой сбрил усы на губе офицера. Достал накладные усики, переданные ему Брагиным, и аккуратно наклеил себе на верхнюю губу. Приклеил бакенбарды и натянул фуражку себе на голову. Взял бутылку водки, принесенную капитаном, и влил ему в рот. Остатками водки прополоскал свой рот и выплюнул на Брылова. Затем еще раз ударил его с силой по носу.
Сергей нажал кнопку звонка, расположенную под столешницей и сильнее натянул на лоб фуражку. Он разыграл из себя подвыпившего, скандального капитана, и дежурный офицер, созвонившись с ДПНСИ, без всякого промедления повел его на главный двор тюрьмы, где стояла «Волга». Видимо сходство Сергея с капитаном КГБ было настолько натуральным, что Ермолов даже на йоту не усомнился, что рядом с ним идет настоящий офицер.
Искать Анатолия долго не пришлось. Припарковав машину у обочины в двух кварталах от СИЗО, он ожидал Сергея. Увидев Ирощенко, Толя обрадовался, значит, все прошло хорошо. Выскочив из машины, навстречу Сергею, поторопил с переодеванием. Скинув с себя форму капитана, Ирощенко, быстро надел рубашку, костюм, ботинки и шляпу. Обсыпали все кругом специальной смесью, чтобы собаки не взяли след. И вот они уже несутся в машине к Чернышевской пристани. По дороге перебросились несколькими фразами, из которых Анатолий понял, что все прошло строго по плану, но о Сергее, к сожалению, он ничего не знает. В последний момент перед посадкой на теплоход, Анатолий передал ему билет, набитую одеждой и едой сумку, а так же пистолет «Макаров» и предупредил, что эта штука только для экстренного случая. Пожав крепко друг другу руки, они расстались.
За иллюминаторами расцвело. Сергей решил подняться на верхнюю палубу и подышать свежим воздухом. За бортами и кормой слышались всплески воды. Из-под винтов с шумом вырывались мощные водяные валы и, перекатываясь со страшной силой, гнали одну за другой волны в обе стороны. Теплоход шел фарватером, прижимаясь к правому берегу, сторонясь колышущихся на воде бакенов. Сергей поежился от утренней прохлады и, подняв воротник пиджака, вглядывался в берега, поросшие кустарниками. Отдаленный берег с левой стороны выглядел пологим, но зато, на правом возвышались крутые, глинистые яры, местами заросшие огромными ивами и разными деревьями. Вдоль береговой линии распростерлись смешанные леса. Сергей устремил свой взгляд за горизонт и, глубоко вздохнув, подумал: «Какая все-таки огромная страна. Вот сидел в камере, и весь мир умещался на восьми квадратных метрах, а здесь такие просторы. Вот она – долгожданная свобода!».
На палубу из трюмного отсека выбрались мужчина и женщина с громоздкой поклажей, и разместились на скамейке. Вероятно, они заранее готовились к предстоящей высадке. Сергей ни с кем не вступал в разговор, и продолжал стоять в одиночестве до тех пор, пока не объявили по рупору о подходе к Михеевке. Он подошел ближе к носовой части, где уже находились пять человек, приготовившиеся к высадке. Теплоход сбавил ход и, подставляя правый бок под течение, медленно подошел к берегу. Завибрировала палуба – это в машинном отделении зашумел двигатель, стопоря движение теплохода. Судно, зашуршав по песку, наконец, уткнулось носом в мель. Вахтенный матрос, приподняв с крыши рубки трап, развернул его на сто восемьдесят градусов и аккуратно положил на берег.
Сергей сосредоточил внимание на проходах к носовой палубе. Никого из служащих теплохода, кроме вахтенного матроса, он не заметил. Стрельнув взглядом по штурманской рубке, увидел мужчину в кителе речника, видимо он стоял у штурвала и ждал, когда можно будет отчалить от берега. Сергей дождался, пока все пассажиры не ступят на трап, натянул глубже на лоб шляпу и, взяв сумку с вещами, направился следом. Проходя мимо матроса, приветливо кивнул. Сойдя на берег, он обогнул группу людей, приготовившихся к посадке на теплоход.
К Сергею подошла молодая женщина с симпатичным лицом, слегка полноватая, но хорошо сложенная.
– Вы Сергей?
Он приветливо кивнул и тихонько поздоровался.
– Меня дядя Миша послал встретить вас, – женщина протянула руку для знакомства, – зовите меня Наташей, можно по-простому, без отчества.
– Очень приятно, Наташа.
Сергей улыбнулся и посмотрел украдкой на остановившихся рядом с ними мужчину и женщину. Наталья поздоровалась с односельчанами и, заметив, как гость смутился, поспешила его успокоить:
– Сергей, вы не волнуйтесь, здесь все свои – это наша родня, правда, далекая, но родня. Вам бояться некого, вы же племянник дяди Миши, не правда ли? – Наталья заулыбалась, – идемте на заимку, там будет поспокойнее. Вы пиджак-то снимите, а то быстро спаритесь.
Не торопясь, они пошли по дороге вдоль деревни и, достигнув пруда, поднялись на косогор. В приоткрытых калитках изредка показывались ребятишки, любопытно провожая взглядом Наталью с незнакомым молодым мужчиной. Но слухи уже пробежались по Михеевке, и людям было интересно взглянуть, как выглядит племянник деда Михаила.
Пройдя мостик через речушку, они углубились в лес, и по мере того, как продвигались дальше по тропе, Сергея завораживала местная природа. Ему никогда не приходилось бывать в сибирской тайге, он видел ее в фильмах и читал о ней в книжках, но больше всего слышал из Сашиных рассказов. Теперь же, тайга впечатлила его своим величием. Конечно, в юности он путешествовал по Карпатам, бывал в очень красивых горных местах. Там тоже росли ели. Но в сибирской тайге, кроме елей, он увидел и другие хвойные деревья: сосны и кедры.
Всю дорогу он любовался причудливой природой, особенно изумила картина поваленных старых деревьев, поросших зеленым мхом. Солнце, пробиваясь сквозь разлапистые ели и сосны, насыщало лес разноцветными красками, превращая его в сказочное зрелище. Заметно поднялось настроение, улыбка не сходила с губ Сергея. Наталья всю дорогу говорила, задавала ему разные вопросы. Рассказывала о тайге, о дяде Мише или о том, как они росли вместе с сестрой Катей. Наталью словно подменили, она сама себе удивлялась, такая скромная в общении и вдруг разговорилась. В какой-то миг она подумала, что вероятно соскучилась по внимательному собеседнику.
Сергей учтиво слушал, не перебивая, и
