Путь Черной молнии книга 2

заглядываешь? Ох, как давно я тебя не видела. Не сидится тебе дома в такую темень, потерял, что ли кого?
– Баб Лин, здравствуйте. У меня теперь служба, иногда сутками дежурю. Вы случайно никого сегодня не видели около дома дяди Коли Воробьева?
– Как же, видела, Митяй у него с утра ошивался, – но заметив задумчивый взгляд Валеры, спросила, – что случилось, ты кого-то потерял?
– Дядя Коля Воробьев повесился.
– Да ты что! Он что, совсем от пьянки с ума спятил. А я смотрю люди толпятся, милиция приехала. Думала, Николай чего натворил. Ох, Коля-Коля, я так и говорила, что нормальной смертью не помрет, либо от пьянки сгорит, либо под трамвай попадет. А здесь вон чего удумал – повеситься. А когда, сегодня что ли?
– Да, сегодня. Баб Лин, а вы никого не видели возле дома Воробьевых, может, кроме Митяя еще кто-нибудь приходил?
– Да нет, никого не заметила. Хотя, подожди, машина подъезжала, остановилась возле его ворот.
– На обочине или прямо у ворот?
– Кажется, задом уперлась в ворота.
– Во сколько это было?
– Не знаю, не смотрела на часы, но уже темно было, я подумала, может к Николаю кто приехал, она еще фарами посветила.
– А что за машина была, цвет не заметили?
– Так темно ж было, но кажется, светлая, маленькая такая.
– Легковая.
– Я не разбираюсь, может и легковая.
Морозов поблагодарил старушку и направился пешком в райотдел, не дожидаясь возвращения остальных сотрудников группы. Все равно сегодня придется еще долго сидеть и согласовывать с операми поступившие новые данные о ночном происшествии.

Обеспокоенный долгим отсутствием жены, Симагин Александр Петрович поздно вечером пошел встречать ее с работы. Но Екатерины в библиотеке не оказалось. Вернувшись в квартиру, он прождал ее всю ночь. Смутная тревога закрадывалась в сердце, но Александр все время пытался отогнать дурные мысли, успокаивая себя, что Катя заночевала у кого-нибудь из знакомых и в любом случае придет домой. Едва дождавшись утра, он пошел к ней на работу, но дверь в библиотеку оказалась закрытой. Тогда он позвонил начальству, но и там сказали, что не видели Воробьеву со вчерашнего дня. Шальная мысль проскочила в голове: «Может, к Николаю пошла и у него заночевала». Но, вспомнив, как на самом деле обстояли дела между бывшими супругами, Симагин категорически отказался от такого вывода. Выход оставался один и Александр прямиком пошел в милицию. Из дежурной части его направили к следователю, который в деликатной форме попытался объяснить суть ночного, трагического происшествия. По версии следователя, на тот момент пока единственной, пьяный Николай Воробьев нанес своей бывшей жене удар топором по голове и, практически открыто сжег ее тело во дворе собственного дома, а затем повесился в доме. Следователь предложил Симагину съездить в патологоанатомический центр, чтобы опознать тело сгоревшей женщины. Страшная новость ввергла Александра Петровича в шок, он не принял этот вариант за основу и, чтобы окончательно развеять свои сомнения, согласился проехать в морг.
Морозов несколько раз встречался с Александром Петровичем у него на квартире, когда приходил к тете Кате, справиться о Саше. Валерий взялся сопровождать Симагина в морг. Всю дорогу он успокаивал тренера, стараясь хоть как-то подготовить к неприятному моменту предстоящего опознания.
В морге их принял врач-патологоанатом Сергей Дмитриевич и проводил в специальную комнату для опознания женского трупа. Когда он отвернул край простыни, Александр Петрович увидел обезображенное пламенем тело и воскликнул:
– Ужас, разве можно здесь что-то разглядеть! Боже мой, все лицо обгорело! Нет-нет, это не она… Но когда ему показали фрагменты обгоревшей одежды и сумочки, с которой Екатерина ходила на работу, он горестно воскликнул:
– Постойте! Это же ее платье! И сумочка ее, там должен быть паспорт. Катя, Катюша, родная моя, да как же это так, – Александр еще ближе подошел к обгоревшему трупу. Морозов перехватил за руку возбужденного Симагина, пытаясь силой сдержать, затем вывел его в коридор и, усадив на стул, спросил:
– Александр Петрович, вспомните, пожалуйста, может быть, у тети Кати были какие-то особые приметы?
– Да нет, ничего особенного я не замечал. А вот туфельки белые, я покупал их на ее день рождения. Платье тоже знакомое…
Слезы застилали глаза. Он до сих пор не мог прийти в себя от ужасной картины. Не хотелось верить, что перед ним лежало изуродованное тело родной Екатерины.
– Валера, ведь это же неправда? Ты можешь мне, хотя что-то объяснить.
– Крепитесь, Александр Петрович, – сочувственно произнес Морозов, – по версии следователя, ее бывший муж в бесконтрольном, пьяном состоянии, нанес смертельный удар топором по голове, затем, завернув в ковер, облил бензином и поджег в огороде.
– Я уже слышал этот бред. Валера, не мог Николай так поступить, он хоть и пил, но не сгорал от мстительности, это я точно говорю. Он сам при мне просил у Кати прощение и полностью взял на себя вину в их разрыве. Валера, как Екатерина могла оказаться в его доме поздно вечером?
– Мы сейчас работаем над этим, но пока существует главная версия, что ее убил Николай Воробьев. Александр Петрович, вы не замечали в последнее время или может, тетя Катя рассказывала вам о своих подозрениях, тревогах? Если не Воробьев совершил это преступление, то кто?
– У нее не было врагов, в последнее время все шло хорошо, исключая конечно неприятность с Сашей, ведь он отбывает срок, но в отношении Николая, я еще раз повторяю, не мог он убить Катю.
– Почему вы так думаете, Александр Петрович, ведь он долгое время не просыхал от пьянки. Мало ли, какие мысли могут возникнуть у пьяного человека, это вполне допустимое предположение. После того, как он это сотворил, наступил проблеск в сознании и, боясь за последствие, он покончил жизнь самоубийством. Осмотр места происшествия и улики подсказывают, что такое мог натворить только Воробьев.
– Какие улики?
– На рукоятке топора, которым удали по голове женщину есть отпечатки пальцев Воробьева.
– Я не верю этому! Милиции просто не хочется искать настоящего убийцу, – резко произнес Симагин, но увидев, как лицо Морозова изменилось, смягчился, – Валера, не обижайся, но ты должен меня понять. Погибла моя любимая жена.
Александр Петрович поднялся и, слегка пошатываясь, прошел по коридору и очутился на улице. Неутешное горе захлестнуло его разум, он не мог и не хотел смириться, что самая любимая и незабвенная Екатерина больше не взглянет ему в глаза, не погладит по голове, делая это традиционно, перед тем, как уходила на работу. Она больше не поцелует его. Александр пошел прочь от мрачного одноэтажного здания.

Тем временем Садовников, наблюдая, как совместный с Крутовым план сработал, и милиция пошла по направленному следу, срочно отправил записку Волкову. Он успокоил кореша, объяснив, что его вины в неудавшемся убийстве нет. Просил сообщить Воробью о гибели родителей, что виновен в этой неприятной истории напившийся до «чертиков» Воробьев – старший. Аркан так же настаивал, чтобы Волков уговорил Воробьева и «подстегнул» к побегу из зоны. Братва готова помочь ему и встретит на воле как полагается. Пусть Воробей считает, что с этого момента он прощен и теперь его место среди братвы, окружающей воровского авторитета.
Волков, прочтя записку, отбросил всяческие сомнения, что Аркан продолжает на него давить и если он откажется, то Садовников найдет способ, как рассчитаться с обоими друзьями, ведь теперь ни для кого не было секретом, что они с Воробьевым поддерживают дружеские отношения.
Трагическая новость о смерти родителей Воробьева, ввергла Волкова в шок. Он даже представить себе не мог, как сообщит другу о страшном известии. Естественно, Александр начнет задавать вопросы: кто предупредил, почему до сих пор он якшается с Садовниковым и идет на поводу у его прихвостней. «Санек, Санек, что за напасть на тебя свалилась? То от Аркана нет спасения, то от родного пахана беда прилетела, – горестно подумал Волков, – как же тебе все это пережить? Тут еще эта мразь не отстает, крепко же он меня захомутал. Все думает, что я по гроб жизни ему обязан за давнюю помощь. Дружбой прикрывается, изворачивается, беспредел творит. Подставляет мою голову, а сам в сторону. Упырь! Ну, нет, ублюдок, Сашку я вам на съедение не отдам, подавитесь твари. На этот раз расшибусь, но замучу встречную подляну, век меня помнить будете», – со злостью размышлял Волков, не желая больше помогать Аркану и его шестеркам.

Но и на этот раз Садовников и Крутов не до оценили способности Воробьева. Откуда им было знать, что между Александром и братьями Брагиными налажена надежная и оперативная связь. Через осужденного Карпухина – дневального заводоуправления, удавалось делать экстренные звонки, как на свободу, так и в обратном направлении. Естественно разговоры проходили быстро, объективно и к тому же имели шифровку, чтобы при прослушивании на местном коммутаторе не догадались, что звонят заключенные.
Пока Садовников собирался написать Волкову, да записка шла к адресату, Сергей Брагин уже получил роковое известие от Симагина – мужа Екатерины. Как только Сергей узнал о происшествии, передал через Мурашова срочное сообщение Воробьеву, озвучив основную версию следователя в смерти родителей. Брагин просил крепиться, держаться изо всех сил и не натворить глупостей. Очень скоро он добудет полную и объективную информацию о происшедшем и незамедлительно вышлет Александру.

Воробьев не хотел принимать чудовищную новость, во что угодно он мог поверить, но не в смерть родной матери. Неопределенность давила на сознание еще больше, хотелось скорее услышать, что произошла нелепая ошибка. Он с замиранием сердца проходил мимо здания пожарной охраны, в надежде увидеть Мурашова и получить от него хоть какую-нибудь весточку с воли. Но тщетно. Тогда он пошел к заводоуправлению, чтобы найти своего земляка Карпухина, может, ему позвонили и сказали, что произошла ошибка. Все было безрезультатно. Сидя на корточках возле цеха, он не замечал, как знакомые люди здоровались с ним. Мысли были заняты о маме. Самое главное сейчас для него, пожалуй, оказаться там – на воле, чтобы разобраться в этой неразберихе. В данной ситуации, Александр не мог ничего исправить. Нужно было время, терпение, но этого как раз, у него не хватало.
Снявшись вечером с работы, он побрел с бригадниками в столовую. Но кушать совершенно не хотелось. Увидев перед входом в локальный сектор собравшуюся толпу заключенных, он понял, что активист не хочет открывать калитку и ждет, когда соберется больше народа. В сердцах он крикнул:
– Падаль! Ты что над людьми издеваешься? Открывай…
Активист равнодушно продолжал созерцать на толпу с вышки и не обращал внимания на крики. Воробьев еще больше разозлился и, подойдя к железной лестнице, взялся за поручни и крикнул:
– Я тебя скину оттуда, если не откроешь…
Не успел он докончить фразу, как почувствовал, что кто-то ухватил его за ворот и потащил из толпы. Александр вывернулся и хотел двинуть хама кулаком, но увидев перед собой капитана-Шифоньера, изумленно застыл в позе.
– Воробьев, опять здесь смуту наводишь, а ну, шагай на вахту, – приказал офицер.
–