Древние анатолийцы и Евразия (часть вторая)

«Оршамар Арш» говорится о том же: «змея, увидев убитого друга [другую змею]... вновь приползла, держа во рту золотой шарик. Положив (сложив) все части убитой (разрубленной) змеи одну к одной, она потерла золотым шариком все места (сочленения частей её тела)... и оживила её». В сказании же «Нарт-эрстхоевец и кровник» герой сказки становится неуязвимым (в части эффективности ран) после того, как съедает мясо вотангара (кавказ¬ский небольшой удав).
В сказке «Сильный кант» (Под ред. А.О. Мальсагова) рассказывается, что как-то раз пришел кант («кант» означает «сын; юноша, удалец») к источнику и увидел там «сармака» (в сказках «сармак» - владыка, хозяин, вод), который не давал людям воды (по сюжету ряда фабул «сармак»  нередко находится у ручья («известны предания, по которым сармак обитает имен¬но в воде» (У.Б. Далгат. Примечание)). При этом «сармак» описан так:  одна его челюсть упиралась в небо, а другая - в землю (ханаанейский бог Муту (см. выше), владыка преисподней (эпифания бога-отца), описан подобным же образом: его «одна губа на земле, а другая - на небесах. Язык же касается звёзд»).
Так (У.Б. Далгат), у чеченцев одно из  названий горы Казбе¬к - «Саьрмак бижина корта», что означает «Вершина, где лежал дракон». У ингушей понятие «сармак» трактуется (в сказках) как божество подземного («нижнего») мира, т.е. тоже как «дракон» (рассказано, что у Великого Змея - падишаха сармаков, была голова человека (в короне) и огромное тело змеи), Вместе с тем, этот термин («сармак»), будучи представлен как шум.-акк. выражение «сар-мах» (где акк. «сар» - «владыка, правитель, царь», а термин «мах», по мнению чеченских учёных (в частности, А.Г. Мациев) означает «цена, плата»; однако здесь более подходит по контексту убейд. (дравид.) слово «мах» в значении «великий»), может быть истолковано как  «Великий владыка» (вод и недр земли).
Повествуется также, что сармак мог принимать облик черных туч, т.е. грозовых (и тогда сармак - небесный огненный (грозовой) Змей). Так, в сказке «Два друга» повествуется:  «эти (чёрные) тучи и есть сармак.., - сказала Малх-Азни» (боги-громовики - проявления бога-отеца как огненного (мечащего молнии) Змея)).
В сказке «Прославленный лекарь» сказывается, что бульон из мяса «человека, видевшего (самого) падчаха сармаков  [царя подземного мира], и на спине между лопаток (которого есть)... изображение змея (а его делает сам «падчах сармаков»)», излечит дочь падишаха. Далее повествуется, что падишах сармаков (в нартском сказании «Как Солса победил Сартала» рассказано, что «падчах сармаков» - царь Сартал/Сармак «днем имел человеческий облик, а ночью… облик дракона») предложил этому человеку открыть рот, а затем «вдохнул в него свое дыхание (!!) и сказал: С этого времени... все звери, птицы, травы и листья... будут называть (тебе) свои целебные свойства, которыми можно оживить покойника» (и излечить больного).
Отметим также и то (Г.Ф. Чурсин «Амулеты и талисманы кавказских горцев». 1929), что и «курды Азербайджа-на приписывают змеиной шкуре магическую силу и вешают её на ребенка» как оберег, - «чтобы оградить от нечистой силы, сглаза» и болезней.
В сказке «Бедняк и змея» (Под ред. А.О. Мальсагова) змея предсказывает будущее, толкуя сновидения (Великий змей Энки - «знающий будущее»). И благодаря этой змее (см. выше), бедняк (герой сказки) получает много золота.
Любопытно (уместно отметить), что на воровском (блатном) жаргоне термином «сармак» обозначаются «деньги; кошелёк с деньгами». И как представляется, поверье (Г.Ф. Чурсин «Амулеты и талисманы кавказских горцев». 1929): «чтобы в кошельке были деньги, надо положить туда кусочек змеиной шкурки» хорошо коррелирует (поясняя) с приведённой жаргонной формулировкой (если соотнести шкурку змеи со шкурой сармака).
О том, что Змей Энки - бог мудрости, может свидетельствовать, в частности, и то, что «армяне Ахалкалакского уезда кожу змеи кладут ребёнку под подушку, чтобы ребенок был умный» (Г.Ф. Чурсин. 1929)).
В сказке же «Мовсур и Магомед» рассказано, что непосредственно в первую ночь после свадьбы, в комнату с брачной кроватью, куда должна войти невеста, из-под пола обязательно выползет Змей (ибо бог-отец - муж всех женщин (Энки отличался исключительной любвеобильностью)).
Интересно, что на Кавказе, возможно, только у табасаранцев (потомков хурритов), сохранилось очень древнее, но уже постнеолитическое, представление о том, что архаичный бог-отец, бог воды и земли (в облике Змея) - «куратор» дома и семьи (так, в роли охранителя дома и подворья известен и громовержец Зевс). В частности, Р.И. Сефербеков («Об одном мифологическом сюжете табасаранцев («Змеи, выпадающие с неба»)». Лавровский сборник. 2012-2013 гг.) констатирует: «Табасаранцы верили в существование мифических «домовых змей», с которыми связывали благополучие и достаток в семье и доме. Таких змей не трогали и не убивали (в отличие от прочих). Нарушение данного запрета расценивалось (как примета -) «к несчастью», «к смерти хозяина дома». Этих змей регулярно кормили.
Показательно и то, что в сказке «Тинин Висаг и Черный хожа» нарт называет козла «дады» («Отец») и ласково гладить того по спине. В сказке же «Колой Кант» говорится, что у трёх братьев было стадо овец, и «один козел, говоривший по-человечески и прозывавшийся по имени своего хозяина (т.е. Колой)», а также и защищавший его жильё (у нахчи, как и у абхазов и адыгов, традиционно особое отношение к козлу (причина которого давно позабыта)).
Испокон века (восприняв, видимо, ещё у древних кроманьоидов) прахатто-хурриты (анатолийцы) почитали бога-отца и его проявления. Так (см. выше), в частности, у адыгов сохранялось (как реликты) полузабытое видение бога-отца в облике козла ("ажагафа, ажэгафэ"), а также и некоторые ритуалы, связанные с этим (популярным) образом. Как и у адыгов, у лезгин "в традиционном лезгинском театре есть представление "ЦIегь къугъурун" - "Разыгрывание козла". Во время представления... (надевалась)... маска козла". В работе же Ш.Д. Инал-Ипа ("Абхазы". 1960) приведён рисунок абхазского знамени с изображением высокогорного козла и тремя полумесяцами над ним (символика союза (в части упования на перманентность священного брака) преисподней и неба) .
Характерно, что и у лезгин выявляется почитание бога-отца в облике козла (как владыки огня преисподней (классическое видение) - непременного соучастника (как паредрос) созидания (порождения) инотел усопших для пребывания в "Мире предков", в иномире "Царства мёртвых". Так, З. Ризванов и Р. Ризванов ("История лезгин". 1990) рассказывают, что козёл ("цIегь") у лезгинов - божество настолько почитаемое, что нельзя приносить его в жертву. И поскольку считается, что лезгин. бог "ЦIегь" (Козёл) - «защитник смелых, храбрых людей, - мужей» (т.е. он (бог-отец) - бог всех мужей (и «муж всех женщин»))". В таком случае можно полагать, что подобное воззрение возникло у анатолийских прапредков лезгин в пору зари раннеземледельческой эпохи (но не исключено, что и ранее - в эпоху собирательства), когда и Великую богиню-мать начали считать божеством (владычицей) «всех жён» (шум.-убейд. Нин¬мах/Нинхурсаг). Следует отметить, что в Нижней Месопотамии только один бог Энки/Эа виделся в облике козла (рыбокозла).
Так, в сказке «Находчивый кант» (Под ред. А.О. Мальсагова) рассказано о рыбе, которая «была не самкой и не самцом, а гермафродитом» (любое Двуединое божество амбивалентно). В сказке же «Дележ мира» рыба является субъектом, участвующим в разделе Мира: «Давным-давно каждому выделяли его долю». И рыбе выделили воду (здесь очевидная параллель к рыбо-козлу богу Эа/Энки (либо к ханаан. Дагону, что менее вероятно), поскольку другой персонаж этой сказки - свинья (дискутирует с рыбой), а свинья - в любом случае эмблема плодовитости богини-матери, сама Всеобщая мать (заметим, что Мир был «разделён» между Матерью и Отцом ешё в палеолите).
Показательно, что в вайнахских сказках помощь (соучастие) в борьбе главных персонажей фабулы с сармаками-драконами (Змеями) оказывают герои, ведущие своё происхождение от птиц - голубя, сокола или ястреба (раннеземледельческие воплощения облика богини Неба). В частности, в сказке «Как победили черного ногайца» повествуется: «чтобы освободить свой край» от «черного ногайца», «изо рта (которого) пламя бьёт» (одолеть это «исчадие преисподней»), нужно принести в жертву «белого оленя» и/или «сорок буйволиц». Следовательно, здесь рассказано, что противостоять богу-отцу (и его проявлениям), и даже одолеть того (в пору матриархата) может исключительно Великая богиня-мать (40 - хтоническое число её культа), богиня Неба (белый «олень рассвета»), призвать на помощь которую можно принесением соответствующих жертв и молений (к примеру, богиню Кали страшились все без исключения).
Не исключено, что сказки подобного содержания - отражение (опосредованно) довольно многочисленных (к примеру, известен и китайский миф), ещё мезолитических мифов о супружеских конфликтах и распрях между Великими Матерью и Отцом (к этому же циклу относится, в частности, и убейд. легенда о Потопе).
Как известно, споры о том, что более значимо: земледелие или скотоводство, неоднократно встречаются в шум.-акк. литературе (что обусловлено преобладанием (доминированием) скотоводческо-кочевых воззренияй в ранее (прежде) земледельческой ментальности). Так, в сказании о сватовстве богов: земледельца Энкиимду и пастуха Думузи (сыновей бога Энки) к красавице Инанне, богиня сначала выбрала земледельца, но передумала (по совету брата бога Уту) и предпочла ему пастуха. В литературном тексте (С.Н. Крамер «История начинается в Шумере». 1965) о споре между братьями "Эмеш (Лето)" и "Энтен (Зима)" кто из них важнее, повествуется, что Великие боги Шумера (на своём Совете) разрешают спор в пользу скотовода Энтена, а Эмеш, земледелец, преклоняет колена перед своим братом в знак признания его превосходства (роли скотоводства).
Знаменательно, что подобный сюжет содержится и в предании «Спор Гепака и Амира» (У.Б. Далгат. «Героиче-ский эпос чеченцев и ингушей». 1972), где описан конфликт между нартскими скотоводом и землепашцем. Согласно фабуле, «Гепак и Амир стремились превзойти друг друга и часто враждовали между собой». Так, в шум. легенде раздражённый спором пастух Думузи сильно толкает земледельца, а в чеченском предании земледелец Гепак «бросил в Амира большой камень». В препирательстве же между ними Амир приводит настолько веские и убедительные скотоводческие аргументы, что «поэтому Гепак, ты не сможешь спорить со мной» (ибо нечего сказать).
Так, в шумерском мифе об Этане (летавшем на орле на небо к богу Ану) рассказано, что некий Орёл, улетая по своим делам на долгое время, попросил позаботиться о своих детях старого друга - Змея. Однако мучимый голодом змей сожрал всех детёнышей орла, а затем, боясь возмездия, хитростью усыпил возвратившегося друга, угостив того волшебной травой, и сбросил орла со скалы (спас орла бог Солнца Уту, поскольку в пору возникновения легенды (в постнеолите) орёл - видимо, уже эмблема (проявление) высшего мужского божества (заметим, что именно протошумеры занесли в Нижнюю Месопотамию скотоводческо-кочевую культуру).
В ингушской же сказке