Древние анатолийцы и Евразия (часть вторая)

прахатто-хурр. Двуединое божество из Древнего Ханаана (что отвечает воззрениям раннеземледельческой культуры).
Уместно отметить, что согласно переченю ханаанских племён, приведёному в Ветхом Завете (Быт. 10. 15-18), Хет (Хат, хатти) определён как второй по значимости сын Ханаана, на третьем же месте «Иевусей» (также, предположительно, хатти (судя по уживчивости)), «Аморей» - на четвёртом месте, а Гергесей (Гаргарей) поставлен на пятое. В части же первенца Ханаана - «Сидона» (вероятно, города и его жителей), известно следующее. С одной стороны, этноним "сидонец", как повествуют Ветхий Завет или "Одиссея", употреблялся и в значении "финикиец" («Финикийская мифология». Под ред. Ю.С. Довженко. 1999)). А, финикийские племена, как считается, - мигранты с побережья Красного моря (семиты). Вместе с тем, др.-греч. термин "phoiniks" нередко соотносят и с египетским обозначением жителей Финикии по роду их традиционной деятельности: др.-егип. "финиху", "фенех" (Г. Бругш «Всё о Египте». 2000) - "корабле¬строитель" (финикийцы строили корабли для египтян и продавали им "корабель¬ный" лес (кедровую древесину)). С другой стороны, существует мнение, что город Сидон столь же древен, как и Иерихон. Считается, что Сидон (Ситон, Цидон) - город Сида (Цида), бога-рыбы ("Сид, сит, цит" - "рыба") - основателя, вла¬дыки  и покровителя этого древ¬нейшего города. Теоним же «Сид (Цид)» настолько архаичен, что это божество, как предполагается, почиталось ещё в эпоху собирательства, охоты и рыбо-ловства (т.е. в эпоху раннего натуфа в Ханаане; т.е. бог этот - ещё натуфийский). Следовательно, данное наименование города было унаследовано всеми миграционными волнами разноэтнических протоханаанеев, а позднее воспринято и амореями. И поскольку Сидон - древний город, то его автохтонное население в пору экспансии амореев-номадов в конце IV тыс. до н.э. и позднее, - этнос, сложившийся в результате ассимиляции прахатто-хурритов («мощная» волна, «докатившаяся» и до Египта) с горожанами из предыдущих волн анатолийцев (заметим, что ни в одном из древних ханаанских городов амореи (правящая элита) не составляли большинства («Земля Ханаанейская»)).
И далее: другой «брат» - бог Мятцели-ерда. Существует мнение (Б.К. Далгат приводит перечень авторитетных учёных), что наименование этого божества в виде «Мацела» означает «Божья Матерь». Вместе с тем Б.К. Далгат не вполне уверен в части последовательности (что первично) получения названий божеством и горой, с ним соотносимой: «Столовую гору, на которой (в святилище) происходят празднества в честь (божества) М(я/а)тцели осети¬ны называют «Мат-хох», но на языке ингушей она но¬сит название «Мятты» («Мат-Лам», высота горы  - ок. 3000 м). И оба названия означают «Мать-гора» («ма-т» бувально - «богиня-мать», то же означает и «(е)л-ам). «Своим названием Столовая гора обязана форме, которая напоминает большой плоский стол, укрытый «скатертью» из травы» (В.И. Марковин. 1969). Хотя и «Святой Мятцели носит имя этой горы, - пишет Б.К. Далгат, - но нельзя с уверенностью сказать, названа ли гора по его имени или сам он получил название (от) горы» (известны примеры и того, и другого).
Примечательно, что на Столовой горе (невдалеке от селения Джерах), среди развалин святилища, обнаружено «бронзовое литое изображение оленя, относящееся к VI-V векам до н.э.» (В.И. Марковин «В стране вайнахов». 1969). И «к животу оленя приделано колечко для подвешивания колокольчика» (о колокольчиках см. ниже). Судя по рисунку («Бронзовый олень. Селение Джерах»), приведённому в работе, из живота напряжённо, вытянув шею («рот приоткрыт»), стоящего оленя выходит (ближе к задняй части его тела) сравнительно широкое (не менее 2/3 ширины тела) и довольно толстое (на рисунке - не уже нижних частей ног) полукольцо, которое можно ассоциировать с лоном-небосводом (нижней сферой Неба) в начале рассвета (и «забрезжал» дневной свет!), ибо, по всей вероятности, так представлена богиня Неба в облике «оленя рассвета», порождающего «белый» свет.
Знаменательно, что божеству Мятцели-ерда посвящен особый воскресный день (мятцели-кириде), примерно в конце ию¬ня или начале июля, празднуемый на горе Мат-Хох («Мат-Лам») всей ингушской общиной. И здесь весьма информативен состав компонентов (репертуар) жертвоприношения этому божеству (Б.К. Далгат): круглые и треугольные лепешки (из чистой пшеничной му¬ки), несколько чашек каши (приготов¬ленной на  сливочном масле), 20 (как 2 по 10) штук галушек, пиво и арака (всё - атрибутика культа Великой богини как матери земли и иномира преисподней). Жертвенные животные: в комплекте «состоящем обыкновенно из баранов, овец и непременно из одного трехлет¬него бычка с белой материей, намотанной на рогах»; т.е. здесь жертвоприношение посвящено Великой богине как матери произрастания растительности (бараны и овцы) и богине Неба («белый» бычок трёх лет).
Показательно и то, что на склоне Столовой горы, в «часовне» Баин(и)-Цели («белая склепообразная постройка... имеет семиступенчатую кровлю и по конструкции напоминает храмы на горе Мат-лам» («В.И. Марковин. 1969)), посвященной божеству Мятцели, «хранится» т.н. «шест Мятцели» - «длинный де¬ревянный шест, на конце которого прикреплены медные коло¬кольчики с медными шариками внутри и флаг из белой материи» (Б.К. Далгат). При этом «Верхняя часть древка заканчивалась тремя одинаковой величи¬ны сучками, выходящими из одного места, а само древко было украшено симметрично расположенными нарезами» (Ф.И. Горепекин. ЭО, № 3, 2004).
И очевидно, что это - типичная «ашера» (с символикой богини Неба). А «в день праздника жрец («в белой одежде») торжественно выносит его («шест Мятцели») и ставит» у «часовни», а затем и несёт в праздничной процессии, возглавляя её. Башир Далгат пишет и том, что «во время засухи также выносили шест из часовни и носили по всему аулу, и дождь непременно должен был пойти» (Чах Ахриев - «непременно после этого будет дождь»).
Любопытно и то, что «в прежнее время этот шест играл (также и) важную роль при ре¬шении... правовых споров [в части конкретизации земельной собственности]. На¬пример, «при поземельных спорах достаточно было обнести его по границе владения, чтобы доказать свое право». А «в том месте, где ставилось на землю знамя (эта ашера), учреждался граничный знак» (Ф.И. Горепекин), - устанавливался межевой камень.
Следовательно, ещё и в описываемое время эпифания Мятцели, богиня Мехка-нана, почиталась как хозяйка земель страны (территориальных государственно-политических образований нахских племен; как, к примеру, Вурусема в царстве хеттов), - предствление, сохранившееся с эпохи расцвета матриархальной культуры, когда «права» бога-отца в значительной степени были попраны и урезаны.
Оценим этимологию теонима «Мятцели», представив его в виде «Ма-т-ц-ели», где будем полагать, что «ма» - «мать», «т/д» -  «бог, божество» (но не «отец»), «[-ц-]» - "всемогущий; владыка" (см. выше), а «ел» - просто «бог»; и тогда «Мятцели (-ерда)» можно интерпретировать как «Богиня - мать всемогущих богов». Ингушское же название «Мятты», представленное как «Ма-т-ти» может значить «Богиня - мать жизни».
Вместе с тем божество «Мятцсли считается старшим... из всех братьев» (что закономерно, если принять во внимание, что в Ойкумене хронологически первым главой пантеона богов считалась Великая богиня). И это божество у ингушей «стоит рядом с высшими «ццу»... (такими, как, к примеру) ...Тушоли или Молдзы-ерда». При этом о Мятцели известно (и здесь вклад Б.К. Далгата велик: некто Б.Д. (приведены только инициалы) в 1893 году опубликовал статью «Жертвоприношение на Столовой горе» (ТВ. № 75); и несомненно, что некий Б.Д. - это Башир Далгат (1870-1934 гг.)), что это божество - бог изобильного плодородия (он дает урожай хлебам, ему приписывают рождение детей («покровительница женщин и деторождения») и размножение скота (которое, как и деторождение, могло и приписываться эпифании (проявлению) Мятцели - божеству Сусол-дяла (где «сус» (восходит к хурр. "essi") - «лошадь, здесь - «кобыла»); так, известно, что женщины «идут» к Сусол-дяле, где приносят в жертву т.н. «барашка сына»), хранитель семьи (и всё это - функции Всеобщей матери). Мятцели также молят и об исцелении и даровании здоровья (прерогатива бога-отца). Этот бог (божество) - поборник правды и справедливый судья (обычно - функция бога Солнца, к примеру, шум. Уту - судьи богов и людей). Мятцели близок людям - он неоднократно являлся (выходил) в народ (спускался со Столовой горы (т.н. гора «Мят(а)»)) в образе «почтенного старца с длинной седой бородой» (Чах Ахриев) и разрешал всевозможные  «спорные дела», избавляя тем самым стороны «от кровавых столкновений» и сохраняя многие жизни (богиня-мать - владычица жизни).
Итак, очевидно, что в культе Мятцели отчётливо высвечивается сакральная амбивалентность, что товорит о близости этого образа (в части его функциональности) к фигуре Двуединого божества (но с преимущественным уклоном в сторону его женского проявления). Характерно, что и наименование третьего «брата» - «Амгали(-ерда)» («Ам-ha-али») означает «Богиня-мать».
Таким образом, можно полагать, что эти три «брата» являют собой ещё «земледельческое» расщепление некоего автохтонного Единого бога на весьма значимые амбивалентные проявления (хотя это со временем и забылось, особенно при ассимиляции яфетидов с ариями).
Характерно, что по ряду признаков и архаичная (эпохи неолита) богиня-мать Тушоли амбивалентна (попутно заметим, что амбивалентен и любой бог-отец: известно изображение лона не только в виде треугольника, но и квадрата (то же  - универсальность, обратимость ипостасей Единого бога, выявляется  и у китайцев в части начал «инь» и «янь»), и образ этой Великой богини также законмерно подвергся расщеплёнию (см. ниже)). В частности, у нахов было популярно божество с названием "Хи-нанна", что означает «Мать высокой (небесной, дождевой) воды» (а также (позднее) и земной - пресной), эпифания Тушоли. Отмечается  (П.Х. Акиева. 2014), что Хи-нанна «иногда представлялась в облике лягушки» подобно древнейшей южно-егип. Великой матери Хекет (у ингушей лягушка «как бы» считалась «владычицей вод» (Е.И. Крупнов); убивший лягушку, должен был лишиться коровы (наглядная сакральная адекватность: «жизнь за (равноценную) жизнь»)), Показательно, что богиня «Хи-нанна» тоже амбивалентна: так, «озеро Амка... превратилось в быка, ушло в горы и превратилось в новое озеро» («История Ингушетии». 2012). У «Хи-нанны» сохранились и отголоски культа богини растительного плодородия. Так, отмечается, что «с Cиними озерами в Арамхинском ущелье увязывается и золотой баран (эмблема созревания побегов), который пасется на дне озера... (и) ...выбегает на берег».
Характерно, что и богиня Хи-нанна была дискредитирована патриархатом, видимо, по некой весьма веской причине теологического свойства, - осквернена изнасилованием (примерно, как бог Сетх (осквернён кастрированием) - мемфисским жречеством, боровшимся за власть с Рамессидами, у которых Сетх считался богом-прародителем их рода); и ей, нечистой, перестали поклоняться (отправлять её культ). Однако при этом плачущей (со слезами на глазах) изображалась весьма почитаемая (популярная) Всеобщая