Форекс всемогущий

себя, пока еще новый язык, финансового специального сленга, думая, что когда-нибудь и я смогу вот так вот с легкостью произносить «маржа-баржа», парализуя окружающих своей глубокомысленной наукообразностью.
Тем временем, у Натальи, один за одним сменялись посетители. И она с ними беседовала и все соглашались сходить куда-то, поискать те самые заветные пять сольдо, в образе четырехсот долларов. Где все эти люди собирались отыскать свои четыреста долларов, если они пришли, вообще-то устраиваться на работу, было не понятно.
Пришел посетитель, мужчина солидного вида, с трудно определяемым возрастом. Прямо со своим ноутбуком. Сверху куртка у него была немного растегнута, и в открывшемся треугольнике красовался, на первый взгляд неопытного стилиста, довольно приличный галстук на фоне светлой рубашки. Сверху завершала композицию архитектурная надстройка, именуемая в обычном обиходе - головой, с черными короткими волосами и легкой строчкой седины у висков. Наталья его перенаправила к Валере. Мужчина, по всей видимости, такой же начинающий трейдер, как и я, находящийся в первичной фазе своего обучения. Он присел возле Валеры и по его вопросам было понятно, что он делает первые робкие шаги в мире неограниченных доходов, и потому пытается перестраховаться, проговаривая предварительно каждый свой будущий шаг с финансовым гуру. Солидный внешний вид и полная речевая безграмотность как-то диссонировали друг с другом, вызывая полный разбаланс восприятия его, как целостной личности. Хотя, даже если не хватает знаний, то выглядеть достойно не воспрещается, а скорее наоборот, важность только подтверждает серьезность намерений: во всем разобраться и стать профи. Мужчина открыл свой ноутбук, демонстрируя графики котировок валют. Валера охотно и очень легко и доходчиво отвечал на все каверзные поставленные вопросы, словно говорил об этом уже не первый и не второй раз, что в последствии оказалось не таким далеким от истины: в его обязанности как раз и входило поддерживать начинающих финансистов, консультировать и объяснять тонкости трейдерского искусства. Я тоже прислушивался к задаваемым вопросам и рождающимся на них высококвалифицированным ответам. Эти бы вопросы и я хотел задать. Для меня многое становилось ясным и понятным. Информационные пустоты стали заполняться файлами новых сведений и знаний. График мой тем временем все рос и рос, не желая начинать возвратное падение. И я решил открыть, на свой страх и риск, еще одну позицию на продажу. После этого график замер на одном уровне, словно решив, что я сделал что-то не то, что я будто тут все испортил. И затем тихонечко так, как подраненная влет птица, дернул своим клювом вниз, а затем пошел-пошел падать, с каждой минутой наращивая ускорение обваливания по параболической, но ломаной кривой.
К Наталье пришли сразу два посетителя – молодые парни, на вид лет пятнадцати. Наталья им сразу сообщила, что обучение платное и стоит четыреста долларов. Ребята взглянули друг другу в лицо и неожиданно в голос, до неприличия, очень громко засмеялись. Смех был скорее не обоснованный, а специально наигранный. Такая ржачка подошла бы, и то не всегда, среди своих сверстников. А здесь ситуация и атмосфера были явно не для разыгрывания сцен разновидностей психических расстройств. Чувствовалось, что Наталья бывалый боцман на этом корабле и, стоически выдержав паузу, для того чтобы прошла первая взрывная часть истерического припадка, она сказала им, что фирма ведет дела только с совершеннолетними.
- А можно у вас чего-нибудь попросить? – Весело спросил один из ребят.
- Что именно? – Спокойно переспросила Наталья, чувствуя за спиной силовую поддержку, в лице Валеры, ну и, по всей видимости, меня.
- А дайте немного денежек на хлебушек. Очень кушать хочется, а купить не на что.
Тут Валера оторвался от своих дел и, встав со стула, выпрямился во весь свой приличный рост, без предупреждения надвигаясь на ребят. Надо отметить, что у ребят оказались просто стальные нервы. Парни спокойно дождались, когда Валера подойдет к ним вплотную.
- Тебе чё? – С вызовом спросил один из ребят, поднимая голову вверх, чтобы смотреть Валере в лицо. Но Валера, ничего не отвечая, взял каждого из них, рукой за шкирку и чуть приподняв, чтобы оба парня оказались на цыпочках, повел, или, скорее, потащил их из офиса.
- Ты че делаешь, баран! – Закричал один из ребят и попытался силой вывернуться. Но силы явно были не равны и это неравенство перевешивало не в их пользу. Минут через пять Валера вернулся один. Парни либо ретировались, либо не решились повторить попытку посещения того, куда их совсем не звали. Наталья благодарно улыбнулась и в офисе снова воцарилась рабочая атмосфера.
- Интересно, подумал я, - а если бы Валеры не оказалось, то что тогда? Ростом я был такой же, как и эти ребята, да и по силе наверняка не имел преобладающего преимущества. А ведь, наверное, следуя кодексу японского самурая, мне полагалось тоже встать на защиту своей, уже становящейся понемногу родной, фирмы. Драться я никогда не дрался. Как-то обошло это меня и в детском возрасте, и в юности. У нас, в моем семейном воспитании, совсем отсутствовала категория битья людей. В нашей семье доктрина насильственного завоевания авторитета отрицалось полностью и девиантное, то есть неадекватное, аморальное поведение строжайше пресекалось. Вот как-то так и выросло из меня то, что выросло. А тут сразу, без каких-нибудь там тренировок по боксу или каратэ, прямо в гладиаторское сражение.
Но мои отвлеченные размышления, на примитивные философские темы: быть битым или не быть, прервало внезапное появление моего наставника, Василия Николаевича. Вид у него походил на образ потрепанной бродячей собаки. Даже без специальной криминалистической техники и приборных измерений, четко определялось состояние серьезной алкогольной эйфории.
- Василий Николаевич, - послышался суровый голос Клавдии Ивановны, - зайдите, пожалуйста.
Василий Николаевич, выпрямился, и – слава Богу, минуя меня - почти строевым военным шагом, видимо изображая саму трезвость, в собственном лице, промаршировал в кабинет начальницы, забыв закрыть за собой дверь.
- Василий Николаевич, - началась терапевтическая проповедь или отповедь, по изгнанию алкогольного демона и укреплению духа и дисциплины, в вверенном подразделении. – Что это такое? Вы что себе позволяете? Вы почему в таком виде являетесь на работу?
Видимо Василий Николаевич позволил себе какой-то негативный жест или неоднозначно трактуемый знак, в присутствии интеллигентной, образованной и воспитанной на Тургеневе, Толстом, и Пушкине, культурно утонченной светской львицы, потому что далее она произнесла всего одну фразу: «Я ведь и по печени дать могу», - и всякие прения, споры и возражения тут же завершились, даже не начавшись.
Кстати говоря, я еще вчера, когда впервые зашел к ней в кабинет, каким-то потусторонним чутьем понял, что она действительно, совсем не по-женски, может и врезать. И этого стоило опасаться.
- Сейчас идите домой, а завтра, к девяти утра, чтобы как стеклышко! – Послышалось распоряжение Клавдии Ивановны. – Все, свободны.
Дальше, наверное, мог последовать назидательный животворящий подзатыльник, но Василий Николаевич, после этих слов, опережая физическое насилие, как показалось, уже значительно протрезвевший, почти галопом, покинул офис.
Следом опять пришли два посетителя: сразу к Наталье и Валере. Как ни в чем не бывало, монотонный ручеек неспешного рабочего ритма опять потек, играя переливами журчания доброжелательной человеческой речи. Боевые барабаны тамтамы были отодвинуты и спрятаны где-то в глубине сцены, а на переднем плане появились новые декорации, эпохи развитого социализма, символизирующие мир, труд и май.
Мой график, тем временем, исполняя роль падающей с неба кометы, стремительно обвалился так, что я решил закрыть сразу все открытые позиции и проверил окно моей прибыли, и … О Боже! Моя маржа составляла целых десять тысяч четыреста долларов!
- Черт! Блин! Черт! Блин! – Лаконичным мысленным рефреном звучали у меня в голове повторяющиеся два слова, выражающие восторг и гордость за себя. – Получается! Получается! Получается! – Вторили толчки пульса в висках. – Дайте мне настоящие деньги! Дайте деньги! Я поставлю настоящие деньги! – Кричала и пела душа. – Сейчас я начну зарабатывать настоящую прибыль, а не виртуальную, игровую маржу!
- Все: обед, - произнес Валера, вторгаясь в бешенную пляску моих восторженных мыслей и веселый хоровод более чем положительных эмоций, переходящих в упоение собственной, пока выдуманной славой. – Как у тебя? – Заглянул он в мой график. – Ух ты како-ой! – Протянул он одобрительно. - Десять тысяч долларов за половину рабочего дня! Ты делаешь просто неслыханные успехи! Похоже ты, Володя, уникальный везунчик, настоящий еще не ограненный алмаз, новое открытие мира финансов! За тобой будет великое будущее и мы еще все, всей нашей фирмой встанем в очередь устраиваться к тебе на работу!
Я, что называется, просто выпал в осадок. Из говнюка вдруг выросло волшебное денежное дерево. Быть может, действительно была нужна прививка критического взгляда на самооценку самого себя. Но я такой прививки даже врагу не пожелал бы.
Валера стал собираться.
- Ну что, пойдем поедим? - Обратился он ко мне.
Я с готовностью вскочил, но тут же мысленно тормознул, опомнившись, что денег у маня примерно на бесплатно попить воды из-под крана. А виртуальные десять тысяч долларов пока, к сожалению, не научились принимать в кафе и магазинах.
- Да нет, я сегодня не хочу.
- Пойдем. Я угощаю. Тем более такой повод: дам в долг будущему долларовому миллионеру. Это и приятная миссия и одновременно почетная.
Надо отметить ту мягкую силу убеждения, с которой у Валеры получалось уговаривать кого угодно, оставляя человека не со сломленной подавленной волей, не с ощущением, что его переспорили, задавив интеллектом, а как бы расставив свои сети ненавязчивого предложения, оставлял право последнего слова или мнения, за тем, кому Валера что-то предлагал. И от этого предложения нельзя и глупо было отказываться.
Мы зашли в какую-то небольшую забегаловку, где только кормят, но алкоголь продавать и пить спиртное не разрешалось. Тем самым ставилось определенное разграничение, при котором пьющие люди, со своим обычно простецким и не редко вызывающим поведением сюда не заходили, оставляя свободу эмоциональной раскрепощенности культурных людей и оберегая их душевный покой во время приема пищи.
Валера, жестом, пропустил меня вперед, давая возможность набрать еды первому, чтобы, по всей видимости, расплатиться затем за нас обоих. Это подкупало и еще сильнее располагало к нему. Он выглядел настоящим человеком, товарищем, другом. Я взял первое, второе и напиток, положил, на край тарелки со вторым, три кусочка хлеба.
- Ну ты и жрать! – Мысленно сказал я себе. Но есть действительно хотелось очень сильно. И, если бы не предательская природная скромность, привитая с детства родителями, которая иногда срабатывала в отрицательную сторону: против меня, не дав набрать еще всякой разной вкуснятины, от благоухания и ароматов