как-то иначе. Приходится срочно мочить волосы, чтобы привести их в относительный порядок. А фена никакого в нашем доме нет (фен тогда ещё был немножко предметом роскоши). Нет фена, сушимся с помощью полотенца и изо всех сил тряся башкой. Пару раз я сушила голову в духовке, к счастью, электрической плиты.
В общем, признаюсь, с причёской до самых новых времён, пока не появилось нормальных шампуней, укладочных средств и, главное, хороших парикмахеров, дело было швах. Смотрю нынче на тогдашние фотографии – свои, подружек – и ужасаюсь: симпатичные девочки, а на голове позорные пакли.
Но мы-то этого не знали! Все были в одинаковом положении, поэтому, накручивая друг другу электрическими щипцами чёлки или концы волос, замораживая полученное ядрёным лаком «Прелесть» и в итоге имея на голове кошмар и ужас, оставались вполне довольны результатами. Ведь главный секрет таился в том, что никто ничего другого не видел и не знал. Кино, телевизор не в счёт: это какая-то странная планета, там живут существа иного порядка и с другим уровнем цивилизации. А вокруг нас все такие же. Взрослые женщины вообще гордились жутким перманентом, который считался красивым.
Без всякой горечи сейчас об этом пишу, улыбаюсь. Ибо то не горе, не беда, нам было весело и интересно. Всегда. Не помню ни одной ситуации, чтобы мы, подружки, сказали друг другу: «Что-то скучно!» А так вообще у подростков бывает? Не знаю. В моей жизни не было ни разу.
Первый снег, прикрывавший осточертевшую осеннюю слякоть, тоже вызывал восторг. Мы медленно шли по девственно белому тонкому коврику, стараясь оставлять чёткие следы и постоянно оглядываясь на свои «ножки». Почему-то это было смешно. Лицо приятно покалывали снежинки-комарики, моментально превращавшиеся в воду, а когда они попадали на губы, мы старались быстренько слизнуть их, чтобы успеть «съесть» пока ещё кружевной снежок. Зачем? Да просто так! Весело же. И вкусно!
Нежность… ощущаю удивительную нежность, вспоминая тогдашних подруг. Мои вы хорошие!
Никто из них, ни одна не осудила меня за мои ставшие скандальными воспоминания-мемуары! Напротив: самые близкие подруги того периода, которые бывали у меня дома очень-очень часто, поддержали меня и поддерживают до сих пор. Девчонки, я в вас не ошиблась! Ошибку совершила позже, когда опять сама поломала свою жизнь и… (но об этом дальше). Надо было навсегда оставаться с вами, а не искать чего-то лучшего и большего.
А вы – классные! Были и есть. Мои Олечка, Наташенька…
БУДНИ БЕЗ ВЫХОДНЫХ
Две школы отнимали очень много времени! Я обязана была учиться только на «отлично», в самом худшем случае на «хорошо». За «хорошо» мне иногда прилетало: «Как не стыдно-то!» Так что я подолгу корпела над уроками, а, как уже писала, мозги из-за постоянной тревоги и страхов стали какими-то клёклыми и заторможенными, память подводила.
На фортепиано игралось всё тяжелее, руки слушались хуже и хуже с каждым месяцем – деревянные, напряжённые обрубки, при этом с ледяными мокрыми ладонями и дико трясущимися пальцами. Попробуй хотя бы гамму сбацать без запинки!
Занималась много, свободного времени было катастрофически мало. Иногда целыми днями его не находилось вообще: до двух часов школа, потом быстро проглоченный обед и бегом в музыкалку – до полшестого-шести; к полседьмого приезжала домой – ужин и за уроки. А бывали жуткие дни из-за идиотского музыкального расписания, когда я возвращалась часов в восемь, в девятом. Лишь, ужиная, успевала немного почитать или посмотреть кино по телевизору.
И воскресений у меня, считай, тоже не было. В субботу после школы, когда у других начинался законный отдых, я опять пёрлась в музыкалку. На выходные же всегда задавали немало уроков, поэтому половину воскресенья проводила за письменным столом. В понедельник снова ехать на музыкальные занятия, к которым тоже нужно готовиться. Значит, после стола – за инструмент. И когда же выходной? Правильный ответ – никогда.
И тем не менее я безбожно слукавлю, если скажу, что вообще света белого не видела. Нет, всё же не настолько во мне придушили жажду жизни. Умудрялась находить время и с девчонками погулять, хотя и намного меньше, чем хотелось, и – самое главное! – читать книги и смотреть кино.
Иногда, разумеется, мечталось приболеть – несколько дней отдохнуть –полежать дома. Просто расслабиться, чуть сбавить темп на короткое время. Но «нэма дурных»: мама строго следила, чтобы я не симулировала болячек, поэтому «чуть больное горло» и температура 37.1 «не прокатывали». Хотя у меня реальных проблем хватало – головные боли, утренняя тошнота и изредка рвота. Но на это я давным-давно не жаловалась, так как реакции родителей на подобные симптомы ни разу не было. Это проходило по разряду «ничего страшного».
Впрочем, мало что могло напугать «близких-родных» людей в смысле моего самочувствия. Вспоминаю один «забавный» эпизод. Родители были в гостях, братец торчал дома. Я пошла гулять во двор и очень быстро вернулась – мне стало плохо. Страшно тошнило, болел живот, кружилась голова. Дома меня начало рвать и рвало в течение нескольких часов много раз. Повторюсь: дома был старший брат, студент третьего курса медвуза. Его младшая сестра бегала, а потом уже ползала к туалету каждые десять минут, после чего лежала ничком на кровати, зелёная и чуть постанывающая, до следующего приступа рвоты. Он за этим наблюдал… или не наблюдал… в общем, прекрасно видел, так как выходил из своей комнаты поужинать и посмотреть телевизор.
- Ты чего?
- Мне плохо…
Вот и весь наш диалог. К полуночи я, совершенно обессиленная, всё же уснула, не дождавшись родителей. На следующее утро рассказала маме, что со мной было.
- Да? И как ты сейчас? – спокойно поинтересовалась та.
- Ничего… чуточку мутит и слабость немножко… - призналась я, чувствуя, как дрожат колени и кружится голова. Мама кивнула.
- Ну и хорошо. Сегодня посидишь на диете.
Вот и всё. Вот, мать вашу за ногу, и всё! Раз никто не умер, оˊкей!
Но девочка Катя вынесла из той истории очередной урок: буду умирать на глазах старшего брата, а он и пальцем не пошевелит. Сдохну, а мама на следующий день просто поинтересуется у него, а как всё происходило? И потом скажет «ну и хорошо».
Знаете, что самое смешное? Я ведь почти уже не удивилась и не ужаснулась. Нормально!
Ужасаюсь, когда представляю, что нечто подобное происходит с моей дочерью. И тогда понимаю, что реакция «близких» была, мягко говоря, близка к патологической. Мне было всего лет двенадцать, и я жутко отравилась. Или не отравилась, а было что-то другое. Откуда они-то могли знать диагноз? Но им не стало ни страшно, ни тревожно.
Мама всегда беспокоилась лишь об одном: не пропущу ли я школьные занятия. Вот это важно и серьёзно. А болезни… Да какие там могут быть болезни и какова их важность по сравнению с отметками и контрольными?
Пока у меня не родилась дочь, я пребывала в уверенности, что родители абсолютно правы в своём отношении ко мне. Так и надо, так и правильно обращаться с детьми, чтоб им жизнь медом не казалась. Но когда появилась Алиса, до меня дошло, что семья почти сделала из меня законченного морального урода. Лишь появление на свет ребёнка остановило пагубный процесс.
Ах, как мне жалко того не доигранного, не догулянного с девчонками времени! Мне не хватило этого, ужасно не хватило в этой жизни. Поэтому вспоминаю каждую минутку тех прекрасных мгновений с огромной нежностью. Многое помню до забавных мелочей.
К примеру, как мы компанией шли по улице и нарочито громко хохотали над собственными дурацкими шутками. Хотелось, чтобы нас заметили (мы не очень понимали, что раздражаем взрослых), хотелось, чтобы весь мир видел, какие мы идём юные, красивые, удивительные, важные, значительные. Мы есть! Ну, страшно этого хотелось.
Девчонки, помните?
ЗАПОИ – КИНОШНЫЕ, КНИЖНЫЕ, МУЗЫКАЛЬНЫЕ
Моя киномания развивалась страстно и стремительно: я должна была попасть на все премьеры, непременно посмотреть зарубежное из старенького, для чего в столице существовали замечательные специальные места (например, «Кинотеатр повторного фильма»), а ещё сходить в клубы на полузакрытые показы того, что не выпускали на широкий экран. И каждый поход в кино, чаще всего с подружками, был настоящим праздником, что отнюдь не фигура речи. Если помните, тогдашние кинотеатры – это просто кинозал с экраном и обычными откидными стульями, на которые зрители садились, часто не снимая шубы или пальто, плюс небольшое фойе, где делать категорически было нечего, если только выпить виноградный сок и слопать бутерброд с загнувшимся сыром. Несмотря на подобные реалии, так чуждые современному представлению о «походе в кино», любое посещение кинотеатра превращалось в радостное событие и получение громадного удовольствия. Секрет прост – он в качестве фильмов! Мы же не ходили на советские агитки про войну или сталеваров. Всегда выбиралось нечто на самом деле стоящее, даже если нужно было ехать через полгорода. Ездили! Даже если приходилось отстаивать два часа в очереди за билетами. Стояли! Билеты были очень дешёвые, доступные любому школьнику.
Понятное дело, что зарубежное кино (пожалуй, кроме фильмов из стран соцлагеря) всегда давалось «с боем», через мучительное маринование в очереди и страх, что билетика не достанется (и такое случалось). Но ведь и родной кинематограф нечасто, но радовал.
Однажды пыталась подсчитать, с какой же периодичностью случались в той жизни кинопраздники? Ведь не могло выходить сразу столько хороших фильмов в прокат, чтобы даже на раз в неделю хватало. Прикинула: в кино мы ходили раза три в месяц, не чаще, но всегда удачно. И обсуждение фильмов – горячее, со спорами и дискуссиями, с непременными «А, помните, как она сказала…», «А классный момент, когда…» – порой затягивалось на несколько дней, до следующего культпохода в кино.
Вторая половина 70-х – удивительное время! На улице серость и застой, тоска и сплошная антиэстетика, зато снимаются отличные фильмы, особенно для детей и подростков, в приличном количестве (для СССР, с Америкой даже не пробуем соревноваться!). Парадокс!
Кто из взрослых тебя поймёт, если никто даже не хочет и не пытается? А фильм поймёт. Его создатели. Сидишь в кино, намертво сцепивши пальцы рук, до боли кусаешь губы, чуть не ревёшь: вот бы с этими героями встретиться в жизни! Наконец-то было бы с кем о многом-многом поговорить! Юная наивность плюс одиночество? Тогдашние фильмы на самом деле очень помогали во многом разобраться, столько всего понять и выстоять. Ведь я знала, что где-то недалеко живут те люди, которые сделали это кино. Значит, я уже не одна – они ведь похожи на меня, они думают так, как думаю я, чувствуют в точности то же самое!
И телевидение, как это ни удивительно, иногда радовало детей и подростков. Конечно, шлака и с кино-, и с телеэкрана
