Василиск

высыпал в нее остатки сахара, отчего кофе стал тягучим на вид.
— Вот Катя приедет, она тебя казнит за такое, — Ольга погрозила Витьке пальцем.
— Я давно готов, уж истосковался по экзекуциям Катерины Андреевны, страсть как спина плетей просит.
— А когда возвращается? – Леха медленно размешивал в чашке кофейный сироп, немного подумал и, вытащив из кармана маленькую фляжку, разбавил. Витька быстро подставил свою чашку под раздачу, потянулась и чашка Коли.
Леха попробовал и удовлетворенно крякнул. Анька взяла у него чашку,сделала небольшой глоток, но тут же раскраснелась и, хватая жадно ртом воздух, вернула ему.
— Спирт? – прохрипела она, запив огонь во рту остатками чая.
— Он самый, — удовлетворенно  ответил Витька, залпом осушив остатки кофе, — вот теперь можно и покурить.
-Какой пример вы даете своим пациентам? – Ольга осуждающе смотрела на ребят.
— Более чем положительный, — ответил Коля, допивая свой кофе.
— На своем примере доказываем пагубность привычек, — Леха медленно попивал ликер, посмеиваясь над красной Анькой.
— Вот Марат не пьет, никогда, — парировала Ольга.
— Ему не положено, по всем фронтам не положено, — Леха допил ликер и блаженно потягивался.
— Да, мало того, что татарин, так еще и твой муж, – добавил Витька, отправляясь в курилку.
— Да, ему со мной очень повезло! – Ольга приосанилась, поправляя прическу.
— Никто и не спорит, рассудил Коля, — мы пойдем, я завтра на дежурстве.
— Пока, — пропела Анька.
Коля с Наташей попрощались и направились в общежитие.
— Когда они уже объявят? – спросила Ольга, глядя на удаляющихся друзей.
— Что объявят? – Леха встрепенулся от своих мыслей, пытаясь уловить ход беседы.
— Алексей, Вы же врач!
— А, это. А что тут объявлять, через недель двадцать пять — роды.
— Ну, а мы должны значит ждать? – Ольга гневно вскинула брови.
— Ну, нам же не рожать.
— А я рада за них, — ответила Анька и о чем-то мечтательно вздохнула.
— Ладно, мне сегодня на дежурство, — проговорил Леха.
— Как? Ты же вчера только был? – Анька удивленно воскликнула чуть громче, чем ожидала, отчего смущенно бросила взгляд на стол.
— Вот так, попросили заменить, зато два дня свободных будет. Посплю ночь в приемной, вон погода какая, никто болеть и не захочет. Я заступаю на дежурство.
— Ладно, а мы тогда отдыхать, завтрасуточное, поэтому спать, —  Ольга встала и направилась к выходу. Остановившись, она посмотрела на подругу, Анька медленно поднялась, поправляя складки халата.
— Ты не скучай, если что— зови! – она потрепала Леху по плечу и вприпрыжку побежала за Ольгой. Леха мечтательно проводил ее взглядом, и был пойман Витькой, только что вернувшимся из курилки.
— Что ты мямлишь, не понимаю тебя. Вот, блин, два дурака, честное слово!
Леха раскраснелся,стараясь отвернуть от Витьки смущенное лицо, но тот стоял возле него нависшей скалой, неодобрительно качая головой.
— Пора на дежурство, — Леха встал, стряхнул на пол с себя крошки и жестко посмотрел на Витьку. Его раздражало, что друзья постоянно давят на него, но больше всего его раздражал он сам, понимая, что друзья правы, правы настолько, что чем больше он думал об этом, тем злился сильнее.
— Я тебя на чистую воду выведу! И ее тоже! – воскликнул Витька, потрясая в воздухе здоровым кулаком.
— Выводи, — тихо ответил Леха, но Витька уловил то, что хотел услышать и довольно заулыбался. – Пойдем, пора.
Ребята вышли из буфета, звонко хлопнув ладонями в пустом коридоре, с уже приглушенным светом. Витька легкой поступью, что со стороны было странно по отношению к его большому телу, пошагал в сторону хирургии, что-то насвистывая, беспардонно фальшивя на высоких нотах.
Алексей проводил взглядом фигуру друга, пока тот не скрылся за двойной дверью.  Он смотрел машинально, в голове его уже роился улей разных мыслей,  вводя его в состояние некоторого лунатизма. Именно на таком автомате, погруженный в свои мысли, он направился в приемное отделение. В голове его сталкивались последние слова друга, веселый смех Аньки, вот уже начинала появляться уверенность в себе, он уже почти пообещал себе завтра  же объясниться с ней, но тяжелое, холодное чувство неудачи, до боли знакомое, резануло яркую картину острым ножом со стекающими черными каплями сомнений. Несломленная уверенность начала биться, отвоевывая по кусочку право — вершить его судьбу, но вдруг все померкло. Все мысли об Ане, о возможном крахе сразу пропали.
Алексей остановился в задумчивости. С удивлением он обнаружил себя уже у входа в приемное отделение. За дверью слышались женские голоса, весело обсуждавшие предстоящее дежурство. Пытаясь сосредоточиться на этой болтовне, Алексей начал прислушиваться, но возникшая раннее мысль молниеносно вернулась, заместив собой все.
Его беспокоил рассказ Наташи. Теперь же он мог без сомнений сказать, но надо сначала осмотреть тело. Уверенность в своей правотеросла в нем огромными рывками, так что, осмотр тела уже был не столь важен.
Алексей резко отворил дверь, прервав разговор на  полуслове, и вошел в приемную.
— Добрый вечер, — тихо проговорила одна из медсестер, сконфуженно опустив глаза на процедурный столик, ПЕРЕБИРАЯ и так аккуратно разложенные инструменты.
— Здравствуйте, — поздоровалась вторая, залитая густым румянцем. Буквально секунду назад они обсуждали того юнца, что дадут им в ночь на съедение.
— Добрый вечер, — Алексей поздоровался с ними, рассматривая карту назначений. Он не слышал их разговор, но по сконфуженному виду понял, что они обсуждали его. Алексей усмехнулся. – Поступления были?
— Нет, все тихо, —  ответила первая медсестра, она закончила перебирать ампулы на столике и принялась укладывать полотенца на стеллаж.
— Хорошо.  Я пока сбегаю к себе в отделение.
Он  вышел за дверь, через пару минут до него донесся еле сдерживаемый хохот и глухой лязг падающих суден. Алексей не повел и бровью, его не беспокоил веселый нрав медсестер, всегда высмеивающих новеньких ординаторов.Бывали, конечно,ребята, ставившие себя сразу Господином Доктором, но частенько возвращались обратно на землю со своих академических небес, разбиваясь о неприступную скалу реального опыта.
Сообщений не было. Алексей убрал телефон обратно в карман. Процедуры уже прошли, смысла подниматься в отделение не было. Больные у него были все спокойные, если что-нибудь случилось, его бы уже вызвали, что бывало уже не раз, поднимая его в ночи с постели и заставляя, одеваясь на ходу, бежать из общаги через два квартала. Это было очень удобно его куратору, КОТОРЫЙ полностью переключил эти ночные вызовы на него. Но Алексей не жаловался, он больше переживал от того, если не был в курсе всех событий отделения.
Но сейчас тратить на это время не хотелось, да и не требовалось. Его пытливый ум занимала другая загадка, до утра ждать было невыносимо. Алексей свернул в другую сторону и быстрым шагом зашагал к лестнице на нулевой этаж.
Как всегда дверь морга была открыта настежь. Дежурил сегодня Николаич, уже достаточно пожилой санитар, дежуривший, как правило, один, не нуждавшийся в помощниках. Николаич сидел за столом, чуть откинувшись на спинку сильно обтрепанного директорского стула, и играл партию в шашки.
— А, Алексей!— дружелюбно приветствовал он его. Николаич хорошо к нему относился, рассказывая всяческие сплетни, бродившие по этажам госпиталя. Найдя в нем благодарного слушателя, Николаич делился с ним и более серьезными тайнами; было удивительно, что сидя ниже всех, он всегда знал о том, что происходит наверху лучше других.
— Привет, Николаич!— Алексей крепко пожал  широкую ладонь Николаича, стараясь переиграть его в силе рукопожатия. Поначалу Николаич безжалостно раздавливал его ладонь в своих тисках.
— Опять на дежурстве? Ты же только что с него?
Алексей уже не удивлялся его осведомленности, поэтому лишь пожал плечами, дескать, это был не совсем его выбор.
— Ну, ничего, садись, в нашем  царстве правды ты найдешь ответы на свои вопросы. Ведь тут никто больше врать не будет! – Николаич загоготал низким утробным смехом, придавая ему картинно зловещий оттенок.
— Это точно, — согласился Алексей.
— А я даже знаю, зачем ты пришел. Мало того, я все подготовил, — Николаич кивнул на смотровой стол, на котором причудливо и немного страшно высился холм, накрытый белой простыней.
— Черт, ну это-то откуда узнали? – Алексей искренне удивился, но потом потупил взгляд, наткнувшись на довольное  лицо Николаича.
— Я тебе своих агентов не сдам, начальник, — хриплым голосом проговорил он. – Ты мне вот лучше скажи, почему они меня все время обыгрывают?
Николаич ткнул пальцем в шахматную доску, на которой определенно черные шашки одолели белое войско.
— Потому что ты— один, а их вон сколько много.
— Это да, коллективный разум, ну ничего, я их все равно одолею.
— Хотелось бы в это верить.
— Надо верить, Алексей, надо верить. Иначе, зачем это все? – Николаич философски обвел руками пространство. – Ладно, пойдем, а то скоро спать. И вам тоже.
Они подошли к столу. Николаич откинул покрывало, и жесткий свет вонзился в уже посиневшее тело. Человек был весь скрючившийся, не то отталкивающий от себя что-то, не то прижимающий к себе. Руки были неестественно вывернуты, ноги застыли в судорожных ударах.
Но самым страшным было лицо бедняги — окаменевшее, искаженное болью и суеверным ужасом предсмертного крика. Алексей уловил сходство с картинами средневековых живописцев, старательно выводивших адские муки грешников, попавших в ад.
— Борхес, бери и рисуй, — проговорил Николаич, почесывая изрядно поседевшую бороду.
Оторвав взгляд от страшного лика мертвого, Алексей быстро надел перчатки и начал осмотр. Он старался не спешить, старательно идя от шеи к туловищу, пальпируя, проверяя окоченевшие мышцы.
— Дневная смена не смогла его разжать, решили пока так и оставить.
Алексей кивнул, оторвав взгляд от тела. Лампа сильно гудела, внося свой монотонный звук в мечущееся от безысходности чувство надежды. Сомнений не было, вот оно.
Алексей глубоко вздохнул и с ожесточенностью сорвал с себя перчатки.
— Нашел? – Николаичобеспокоено посмотрел на ординатора, старательно протиравшего свои очки.
Алексей кивнул и указал пальцем на два незаметных шрама чуть ниже груди мертвеца. Шрамы были чуть больше двух сантиметров каждая, расположение же их было практически симметричным.
— Хм, определенно что-то напоминает, — Николаич теребил бороду, склонившись над телом. Шрамы были надутые, белые, готовые вот-вот лопнуть.
— Что напоминает? – Алексей закончил с очками, смертельная гримаса начала преследовать его везде, поэтому он отошел от стола, стараясь переключиться на проигранную партию.
— Напоминает укус, пожалуй, даже змеи. Но я не знаю таких здоровых полозов.
-Змея? – переспросил Алексей.  – Змея, хм, змея. Вполне может и так.
— Что, Пинкертон, напал на след?
— Надеюсь, что нет.
— А как это называется? У нас никто определить не может, даже догадок нет.
— У меня и догадок-то нет, так, сказки одни.
— Сказки поправдивей словарей будут, ребята не дадут соврать, — Николаич широким жестом пригласил мертвецов к дискуссии. Те молчали. –Видишь, нет возражений, хвала всевышнему.
— Да, если с нами начнут еще мертвые