продлит небо его дни! - все не мог справиться с волнением. Ну подумаешь - какой-то дерзкий юный глупец попрал священную волю кагана. Да еще угрожал, безумный, и кому? Сколько таких было - и где они? Стали песком, пылью на копытах каганской конницы. Высохли в клетках скелетами - и продолжают висеть. чтоб вразумлять вот таких наглецов. И этот станет. Но что-то в душе велиликого царя тревожно заныло, что-то горечью отравляло думы и сердце. Что? Царь не знал. Хорошо быть каганом - спи да жри, вдруг зло подумал царь. А тут...
" Зачем он предупредил меня? Зачем - так никто никогда не делает? Ладно, русы спустятся по Днепру и нагрянут с запада - как и все их князья до этого. Варвары " - зевнул царь и попытался заснуть. Не спалось - и царь долго ворочался. " Зачем? "
Кучки ратников под грозные крики дружинников ходят с копьями, колят мечами, стреляют из лука. Свенельд с князем стоят на пригорке. Любо, ох любо посмотреть на войско русов! Жалко, доспехов на всех не хватает, ну так удачный и сильный воин добудет их в бою. А неудачному они не помогут - таков закон боя.
- Мы не пойдем по Днепру, - сказал князь.
- Нет? - Удивился Свенельд.
- Мы нападем с севера.
- С севера? - Удивился Свенельд, - но это же дольше.
- Вот видишь - если ты удивился, то как удивится каган? - Святослав засмеялся, откинув голову. С бритой головы плечей коснулась оставленная одинокая прядь волос - признак знатного рода. А род Святослава - знатнее некуда. Сам Рюрик его дед.
- Хм, с севера говоришь, княже, - Свенельд долго смотрел вдаль, обдумывая услышанное. - Нам придется идти по землям печенегов.
- И я их куплю, печенегов, - ответил князь. - У нас мало конницы; а без конницы войско не войско.
- Драться они не умеют, - презрительно отозвался Свенельд.
- Зато умеют стрелять из луков, добивать отступающих и бить из засады. Да - и убивать раненных, пленные нам не нужны. И чем больше печенегов ляжет на поле брани с хазарами, тем меньше их пойдут в набеги на наши земли. Готовь ладьи, воевода, мы выступаем. - Князь пошел.
Царя Иосифа в ужасе настигла весть, что русы, как ястребы сверху, прыгнули на Итиль. И царю пришлось срочно спешить туда. Хорошо еще, гарнизон в крепости мощный. Но все равно - кагановы силы разбросаны, а полагаться на степных кочевников-союзников, на эти отбросы, ненадежные, что летний дождь, мог только дурак. Ладно - стены Итиля взмывают вверх, и никому не удавалось его взять. Князь русов безумец - придти к неприступной крепости, в лапы к царю. Иосиф усмехнулся - не пройдет и пол дня, как его бессмертные, знамя пророка, раскидают по полю этих уставших в дороге русов. Войско кагана через ворота-горлышко крепости расстеклось по полю густой сметаной.
И войско русов стояло наготове. Впереди - копейщики в три ряда. Позади - два ряда стрельцов. Еще позади них - основные силы, с мечами и топорами, которые скоро понадобятся для ближней свалки, для кромешного месива тесной схлестки. Где жернова мясорубки, где самое то - боевые ножи, с пол метра. Где мечи, булава и кистень. Где решается все - без конницы и лучников, лупящих издалека. Друг другу в глаза, вспарывая животы. Где не ускакать, а только рубить, рубить, рубить, заручившись Перуном. Чтобы выжить и победить.
Царь дал знак, и первые ряды кара-хазар сорвались в бой. Легкие, быстрые, словно молния, они подскакали к русам и дали залп. Русы пригнулись к щитам, второй ряд их поднял наполовину, третий повыше - стрелы хазар застучали по дереву. Русы укрылись сплошной корбкой, оставив лишь редкие щели, в которые попадала дура-стрела. Так и есть - с десяток воев по неопытности где-то рядом взвыли. Умнее будут - русы теснее сжали ряды. Кара-хазары, развернувшись для нового разбега на стену русов, выхватывали жиденькие степняцкие стрелы с колчанов.
Топот копыт. Серая масса кара-хазар несется клубком. Ближе, еще ближе - каган дал приказ. Уже захрустели, согнувшись, луки, уже кара-хазары привстали на конях.
- Пасть!!! - Взревел Асмуд, и копейщики разом свалились вперед.. Стрельцы разжали пальцы - тяжелые стрелы русов, взвизгнув, прожгли лавину кара-хазар. Выдергивая с коней щупленьких степняков, прошивая жиденькие доспехи - три ряда стрельцов все поливали и поливали дождем тающую конницу кара-хазар. Дай бог треть, заметавшаяся, развернулась, надеясь вернуться целой - нет, последний залп стрельцов с мощных луков выкосил почти всех, пришпилив спины к коням.
Царь Иосиф хрустнул кулаком в лицо подвернувшемуся поблизости беку. С оттяжки - бек повалился и заскулил.
- Почему, почему, ишаки и кучи навоза, стрелы русов сносят с коня. а наши лишь царапают их доспехи? - Налитые кровью глаза царя обвели побелевших беков.
- Царь, они у них тяжелее. И длиннее, - чуть слышно ответил кто-то. - А доспехи у наших конников слабые.
- Без тебя вижу, - царь стал остывать. Только дышал, как загнанный конь, вглядываясь туда, где посреди поля корчились ошметки кара-хазар.
- Отправь в бой настоящую конницу, а не этот рваный хлам, - сквозь зубы выплюнул царь, не сводя глаз с поля боя. Русы, гремя доспехами, шли вперед. Понемногу, мощно, уверенно.
Белые хазары, элита, самые могущественные беки со своими воинами, рослыми и свирепыми, выстроились для разгона на ряды русов. Смотря на клочки сгинувших кара-хазар, богатуры презрительно скривились. Сейчас наглые русы увидят, что такое гнев кагана. Сейчас они ощутят страшный удар настоящей конницы - не той, что дергалась по земле, распластанная и переломанная. Горе вам, русы, горе. Белые хазары - богатуры сорвались по взмаху руки. Жалобно загудела земля под копытами тяжелых конников. Тук, тук, тук - конница в доспехах вот-вот впечатает в красно-щитную стену русов. Русы, встав, опустились на колено и уперли древки копий в землю. Миг - и железный квадрат превратился в ежа. И захотелось богатурам-хазарам в первых рядах свернуть в бок, обогнуть колючую стену. Поздно. С разгона гордость Хазарии влепилась в ежа - и разгон ее погубил. Русы не промялись, как все, под ударом тяжелой конницы, а она, застряв на колючках, в агонии пыталась развернуться. Никак - сзади свои же, хазары, напирали. Не повернуться, не достать мечом спрятавшихся в колючках русов, не отступить.
- Ух! - Лучники вспотели, дергая стрелы из колчана и расстреливая в упор зажатых на копьях хазар. Стрельцам даже не надо целиться - лишь потуже натянуть лук и послать в конскую кашу. Ряды копейщиков-русов, сдерживая продырявленную взбесившуюся конницу копьями, стояли. Стояли со вздутыми венами лбов, стояли, хрустя суставами на пределе, стояли, нагнувшись вперед, сверля копьями дальше. Ломалось копье - рус обломком, вынырнув сбоку неповоротливого всадника, втыкал в просвет меж доспехов.
- Пора! - Святослав с дружиной влетели в кашу копейщиков и хазар. Верткие русы резали сбоку и снизу; все новые и новые семечками сыпались на замурованных копейщиками хазар. Великан Икмор, друг князя, просто толкал коня вместе с всадником - и беспомощный конник барахтался уже на земле, пока топор Икмора не успокаивал сверху. Святослав расчищал борозды, шуруя двумя мечами - справа и слева от него самые опытные дружинники щитами прикрывали князя. То там, то здесь хрипящую и застрявшую конницу хазар вспарывали клины русов.
Копейщики, выпустив копья, падали, словно мертвые - на смену им в горы наваленных конников прыгали все новые и новые русы. Отдохнувшие, соскучившиеся по бою - полежи, копейщик, остынь. Ты свою задачу выполнил - теперь мы. Пусть грудь ходит колесом, пусть дрожащие руки как не свои, пусть внутри все пересохло - сдюжили, братцы, выстояли. Кому-то было не выбраться из-под кучи коней - он кричал: - Поможите-е-е-е....
Царь Иосиф обессилено откинулся в позолоченном кресле. Беки, столпившись рядом, боялись дышать. Будь проклят князь русов - это из-за него могущественные и знатнейшие беки, цвет каганата, его дыхание, стоят и дрожат тут как стадо облезлых баранов. Князь русов, дерзец - когда ты, наконец, отступишь? Или запросишь мира - и беки, смотря тебе в глаза сверху, припоминая эту гнусную дрожь, милостливо объявят волю кагана, надевая на тебя цепи и плюя, исказив в гневном оскале толстомордые лица. Или отхлещут на площади, перед тем, как отдать палачу. Когда, рус?
- Пехоту, гоните пехоту, - резко выдохнул царь, еще не придя в себя. Зашумели плети тарханов - из ворот крепости, понукаемые на бойню, тысячами выползали и строились ремесленники, горожане, чернь. Эти будут стоять до конца и не дрогнут. Ведь там, за стенами, их жены и дети, их дома. Да и свирепый царь в случае бегства одарит мучительной смертью - так не лучше ль погибнуть в бою, в славе и гордости. Пехота все высыпала и высыпала, вырастая из-под земли. Русы, отдышавшись, пошли.
Чернь стояла насмерть, ведь ее было намного больше. И отступать было некуда - взбешенный царь приказал закрыть ворота. Войско князя вначале завязло, но полк вятичей взмахами страшных секир расколол хазар пополам. И с двух сторон, в бока хазарской пехоте, дружно ударили конницы. Конница русов, серебрянная, молча; и печенежская, зловеще черная, завывая и гикая. И пехота растрескалась, яростно огрызаясь. И побежала, кто куда - но не уйти от печенежских арканов. Много рабов наберут печенеги сегодня - и менялы невольничьих рынков обрушат цены. Много...
- Спускайте бессмертных! - Царь Иосиф заметался по балкону. - Вы, сучьи дети, - он лопнул глазами на беков, - говорили, что Святосляб дурак и сопляк? Вы-ы-ы-ы!
Он пошел по рядом беков, чьи лица враз побелели. На кого падет прест правителя, кто станет таким самым нужным козлом отпущения, чтоб остальные беки, готовые обмочиться под себя, с тихим выдохом вновь родившегося медленно опустили животы? Ну-у-у же, быстрей.... Один бек грохнулся в обморок.
Оплошал ты, царь, оплошал сразу. Ведь толком не знал, как люто в ближнем бою рубятся русы, не знал же? Прозевал, проворонил. И поставил против них степняков - тьфу. Степняк хорош в седле, с луком, а в ближнем бою он квел и хлипок. Ты подумал, числом задавишь? И здесь оплошал - степняки легли, что трава, под жилистыми ногами русов. И сейчас на чаше весов - твоя голова, царь. А может быть, и все царство. Так что надеясь еще где-то там, в глубине души, что конница бессмертных спасет бой, глядя на русов, ты вдруг понимаешь - нет, конница пропадет! Ты это знаешь - и все. Вспышкой озарения. Не хочется в это верить, но... Но надейся, царь, надейся, если больше делать нечего.
Знамя пророка, солнце кагана - тяжелая конница безумных диких наемников, чьим хлебом была битва. Они, все в броне, опустили пики. Миг - и сорвутся в центр боя, не щадя ни своих, ни чужих. С пригорка, который поможет набрать разгон - и безумные толпы неверных настигнет воля Аллаха. У них пройдено сотни битв, у них брони покрыты вмятинами, они не знают, что такое поражение. Они побеждали всегда и везде - недаром царь берег эту конницу, как зеницу ока, и пускал ее в ход лишь в самый тяжелый момент. Вот и сейчас бессмертные снова докажут свое превосходство. Ураганом закованной ярости. Многотонная лава пошла, набирая разгон.
Хазарская пехота вконец развалилась и, взвыв, побежала. Побежала в стороны, где не было мясников-русов, где не падали с неба чудовищные секиры, где не рубил на острие клина тот, с чубом, чокнутый князь из далекой Руси. Туда, туда,
