и его сестренок и приемной матери Сильвии, как раз стоял совсем недалеко от этой Апиевой дороги и первым с этой стороны самой дороги.
Чуть не сбив ногами на пороге с воробьем в зубах домашнюю кошку, Ганик выскочил из своего крестьянского рыбацкого дома в момент как раз к их появлению. Он подлетел к краю самой Апиевой из вымощенного булыжником запыленной ветрами дороге. Стоя там босоногий в своей рыбака крестьянина дряхлой и порядком уже изношенной, как и у его приемной матери Сильвии одежде.
Первым ехал сам Германик, племянник Тиберия по родственной линии Юлия Октавиана Августа. Сын Нерона Клавдия Друза старшего, брата Тиберия Клавдия Нерона.
Германик Юлий Клавдиан был сыном его родной сестры Октавии. И мать Тиберия всегда Тиберию напоминала об опасности захвата власти, которой Тиберий боялся. Боялся из-за популярности Германика Клавдиана среди солдат легионов. Он был легатом половины легионов императорской армии, и главным Трибуном и патрицием Рима. И представлял для Тиберия определенную военную опасность. У самого же императора Тиберия власти такой и популярности не было. Кроме того, у Германика было много детей, включая самого будущего императора Гая Германика Калигулу, но это дальнейшая история, не имеющая к этой никакого пока отношения.
Так вот первым ехал Германик Юлий Клавдиан. За ним, чуть сзади военачальник и правая рука Германика и такой же подчиненный, как и теперь императору Рима Тиберию, тоже легат и генерал Гай Семпроний Блез. Рядом с ним еще один бравый солдат и ветеран Рима, и ординарец самого Гая Семпрония Блеза, центурион Октавий Рудий Мела. А следом еще трое. Двое младших командующих, центурион Династий Римий Мерва и Сесмий Лукулл Капуллион. Тоже, при боевом оружии и такой же военной одежде. И еще один. Из числа гражданских. В короткой, белого цвета с золоченной тоже оторочкой по нижнему краю и коротким рукавам походной одежды богатого римлянина. И в кожаных красных сапогах зажиточного горожанина калцеях. С кинжалом на гладиаторском поясе с металлическими бляшками. И в сером плаще пенуле с рукавами на белой в пятнах лошади. Лет где-то пятидесяти. Не высокого роста. Со смуглым лицом и зелеными из-под вздернутых бровей, на вылупку, маленькими, но далеко не глупыми и очень хитрыми глазами. С небольшим пузиком под своей походной одеждой конника, и седой не по годам полностью головой. С короткой, как и у всех военных стрижкой. О нем то и пойдет в дальнейшем речь.
Всадники, подымая пыль, копытами лошадей, подъезжали к стоящему на обочине дороги любопытному и с интересом смотрящему на них Ганику.
Он на свою беду, а может и на счастье, стоял один здесь, и никого не было как раз рядом. Все, кто знал о прибытии верховых едущих в Рим, тоже выбежали из своих жилищ, но были гораздо ниже по самой Апиевой дороге. Ближе к самой деревне Селенфии.
Вот Ганик и оказался тем, кто первый попался на глаза конникам в красивых сверкающих на ярком солнце раннего утра блестящих медью доспехах и красных плащах.
Первый едущий всадник поднял вперед и вытянул раскрытой ладонью вниз в приветствии ему Ганику правую в перстнях руку. Обычно так приветствовали высокородные римляне друг друга или военные. Так же приветствовали самого императора Рима.
Тот всадник, вероятно, это сделал просто в шутку. Но Ганик этого не знал. И тоже в ответ поднял так же, вверх и ладонью вниз впереди себя вытянутую руку. Всадники, было, видно удивленно переглянулись и слышно было, как захохотали, подъехав к стоящему Ганику.
Лошадь первого из них в красном длинном плаще и в золотистых военных доспехах и шлеме, остановилась, прямо у самого Ганика.
- Ты, видно, глупец или очень смелый человек! - громко произнес всадник – Коли сделал тоже самое!
Он не переставал хохотать, присматриваясь к молодому на вид неплохо сложенному парню. Всадник был тоже молод и высокого роста.
- Как тебя звать, смельчак? - перестав смеяться, как и за ним, остальные всадники уже спокойнее произнес первый всадник, сидя на лошади.
- Ганик – произнес Ганик – А вы, кто будете? Вы сам, Германик?
Всадники все переглянулись, а первый смотрел, не отрываясь от Ганика, и заулыбался, глядя на молодого крепкого парня. Его серые бесцветные широко открытые глаза, на мужественном прямоносом с легкими морщинами молодом лице, лет тридцати пяти умудренного военным делом воина, уставились на Ганика. Он, молча, слез с коня, и встал перед молодым здоровым парнем. Он, не произнеся пока ни слова, взял его Ганика правую сильную и крепкую как уже почти взрослого мужчины руку в свою. В красивых больших золотых перстнях почти на каждом пальце. И посмотрел на нее. Удовлетворенно и тоже молча. И потом обеими руками взял Ганика за его плечи.
- Добрый может получиться воин - неожиданно он произнес, и оглянулся на своих подчиненных, сидящих сзади за ним на лошадях.
- Как скажешь, Гай Семпроний Блез? – он произнес и отошел несколько назад, словно давая возможность еще одному всаднику обратиться к Ганику.
Второй тот, кто был на лошади с левой стороны подъехал и поравнялся верхом. Тоже слез с лошади и подошел к Ганику.
Он был ниже гораздо первого всадника. Несколько толстоват и коренаст. Значительно старше и в преклонном возрасте. С морщинистым почти квадратным лицом, тоже прямоносым и, лет не менее пятидесяти с лишним на вид. И, тоже с серыми бесцветными глазами. Он, снял шлем с перьями. И, осмотрел всего с ног до головы Ганика.
- Отлично сложен для воина – произнес тот, которого первый всадник назвал его именем Гай Семпроний Блез – Сколько тебе? – он задал Ганику вопрос.
- Мне пятнадцать лет - ответил даже, не думая Ганик, и не, понимая сам, что говорит, по своей детской еще наивности.
Второй всадник в годах посмотрел на первого, стоящего чуть на отделении его и от Ганика.
- Пятнадцать?! – удивленно произнес первый высокий, лет тридцати с серыми бесцветными глазами, и видимо здесь самый старший конник воин.
- Выглядишь как взрослый вполне мужчина – произнес он, и он повернул голову к еще одному всаднику из заднего ряда. И тот, поняв его жест, подъехав, тоже на лошади, спрыгнул быстро на землю.
- Обрати внимание – произнес он и обратился к тому, что теперь тоже стоял перед Гаником - Мы нашли, кажется уклониста дезертира, Октавий Мела.
Тот третий, стоя рядом с пятидесятилетним почти уже стариком воином, тоже осмотрел всего с ног до головы стоящего на краю Апиевой дороги Ганика.
Первый и самый главный из всадников, молча, и уже не улыбаясь, подошел из отдаления, и поравнялся с двумя воинами, и снова взял Ганика за правую руку, своей тоже правой рукой. Он крепко сжимал ему кисть руки и пальцы, сдавливая мощной хваткой, привыкшей держать меч гладий в бою, и смотрел в лицо Ганику. Словно ожидая от него, что ему будет больно. Но понял, что рука Ганика не слабей его руки, и не менее, крепче, чем у него. И ослабил свою хватку.
- Отличная, крепкая рука, чтобы держать щит и меч – произнес он - Как раз для того и создана.
Он отпустил руку Ганика, и повернул голову к третьему, еще сидящему на коне, тоже в блестящих доспехах с правой стороны воину. И тот, тоже слез с коня и подошел к ним.
- Что будем делать? – спросил он уже своих троих воинов в блестящих шлемах и красных воинских плащах.
Он смотрел на Ганика не очень дружелюбно, но Ганик их всех не понимал. Не понимал, что значит слово дезертир и уклонист.
Первый и, видимо тот, кто главный высокий воин в блестящем в страусинных перьях шлеме отошел от Ганика снова немного назад, и смотрел на него. Он, словно, что-то думал.
- Как твое имя? - он вдруг переспросил Ганика еще раз.
- Ганик – ответил ему Ганик.
- Почему не в армии? – он спросил Ганика снова. Но Ганик и понятия не имел, что это такое армия. Он молчал и не знал, как ответить.
- Что, молчишь?! – уже серьезнее и громко спросил второй из воинов, тот, что был старше всех и седой, которого первый конник назвал Гаем Сепронием Блезом - Отвечай сейчас же!
Он положил левую руку на свой меч. А правой, взялся за рукоять своего длинного в золотой оправе ножен кинжала.
- А что такое, армия? – спросил неуверенным голосом Ганик, действительно первый раз слыша это.
Он прожил в своем доме со сводными сестрами и приемной матерью, и речь об армии не раз не заходила при их разговорах. Даже при еще живом приемном отце. И Ганик, действительно ничего об армии толком не знал. Приемные его родители даже речи специально, видимо не заводили об этом. Пряча его ото всех. Он вообще мало чего знал. Только о гладиаторах Рима. Потому, что об этом постоянно трещали сельские мальчишки.
- Он, видно, дурак! – произнес громко стоящий рядом с седым стариком воин и засмеялся. Ему, вторя замеялся и самый первый, и самый главный из всадников. И даже сам пятидесятилетний старик, из военных. И подхватили, смеясь над Гаником еще двое, более младших воинов, тоже в красных плащах с мечами гладиями на широких воинских поясах и сидящих на лошадях Сесмий Лукулл Капуллион и Династий Рудий Мерва. Имен, которых Ганик тоже не знал.
Один из них смеясь, крикнул – Придурком рожден он, потому и не в армии!
- Зато он неплохо сложен! – перекрикивая смеющихся, громко произнес с короткой стрижкой человек с зелеными хитрыми на вылупку маленькими глазами.
Он как-то оставался сзади всех и верхом на своей лошади. Он и ехал сзади всех, но тут проявил видимый интерес к двадцатидевятилетнему Ганику. Похоже, Ганик произвел на него хорошее впечатление своей высокой широкоплечей мускулистой фигурой.
Он тоже спрыгнул со своего, как и у первого и самого главного воина белого, только в серых пятнах коня, и подошел к стоящим трем в красных плащах и блестящих медью доспехов конникам.
Слезший с лошади и подошедший к стоящим военным, Это был тот в гражданской короткой до колен и с короткими рукавами до локтей, как и у всех конников воинов, и в дорожной серой от пыли одежде. Тунике до
