так был сотворен весь этот мир.
Он вздохнул всей грудью и добавил - Жертва.
Мужчина опустил свою русую голову, чуть ли не касаясь правого плеча ангела Миллемида. Он плакал. Плакал навзрыд и слезы его капали на одежду Небесного ангела. Превращались в новые звезды и галактики на длинной до самого дощатого пола в верхней комнате дома небесной звездной живой тоге Миллемида.
- Я виноват перед вами мои братья и сестры Неба - произнес, рыдая Зильземир.
- Брось, Зильземир - произнес Миллемид – Ты все еще такой же, каким был всегда. Ты невинен и гоним, как и твой сын. Брось лить слезы, я пришел, чтобы спасти тебя, а не убивать ни тебя, ни твоего сына. Ты нужен Богу. И он послал меня за тобой, Зильземир. Так сказал Михаил и отправил меня к тебе. И Отец наш ждет тебя у своего Небесного Трона – Миллемид произнес это и положил свои в перстнях руки на плечи Зильземира – Любовь ради жизни. Гавриил бы с Архиомидом этого бы никогда не поняли. Они привыкли рубить все с плеча и тупо выполнять команды и приказы Отца нашего –
Он схватил теми пальцами Зильземира за его человеческие молодого красивого русого мужчины плечи и прижал к себе. Обняв его крепко за спину.
- Брось, Зильземир - произнес Миллемид - Ты всегда был таким нежным и слабым. Ты женщина, Зильземир и всегда будешь ею. Ты мать и только настоящая мать, может так умолять и защищать жизнь своего ребенка.
Жертвуя собой ради его жизни. И еще тебе не очень идет это тело. И облик мужчины. И ты сам это знаешь, Зильземир. Ты сам больше женщина, чем мужчина в душе Зильземир. Вернись в то, кем ты был рожден. Зильземир, мгновенно принял облик невероятно красивой молодой женщины. С очень длинными, чуть ли не до пола вьющимися по ее гибкой спине и тонкой талии русыми светящимися ярким светом волосами. Не той нищенки, в оборванной серой запыленной и грязной одежде бродяжки, которую видела приемная мать Ганика Сильвия. Это был ангел невероятной небесной божественной красоты. В таком же светящемся из парящих галактик и звезд в живом, сотканном из небесного яркого света наряде. Подпоясанным таким же широким из звездной пыли с неземными изумрудами поясом.
Теперь ангел держал свои женские руки на своей трепетной в страстном любовном дыхании тяжело дышащей женской груди. Прижав их плотно раскрытыми ладонями и тонкими на всех широко раскрытых в перстнях с изумрудами, как и у ангела Миллемида пальцах. Распустив огромные, как и у Миллемида светящиеся ярким астральным огнем крылья.
Сверкнув ярким, светящимся синим светом синих горящих глаз, Зильземир отвел в любовной застенчивости перед стоящим рядом с ним другим ангелом свой взор. В сторону, потупив его в деревянный пол дома.
- Так лучше? - спросил он тихо, словно стесняясь Миллемида.
- Намного, Зильземир - ответил ему снвоа восторженный красотой ангела, Миллемид.
– Я завидую Богу, Зильземир – произнес Миллемид, восторженно любовно вздыхая и не отводя горящих ярким тоже огнем своих глаз, перехватив руками за гибкую талию ангела любовника. Миллемид прижался вплотную к Зильземиру, прижимая за пояс его своими руками к себе. Он схватил, правой рукою за длинные волосы Зильземира. Прижал его красивую до безумия женскую голову к своей щеке щекой. И они оба приподнялись, размахивая огромными крыльями, и засветились астральным ярким лучистым светом, растворяясь в нем телами. Распустив свои длинные светящиеся волосы на незримом ветру. Подымая все практически, что в доме. Вокруг сидячих и стоящих в гипнотическом сне находящихся здесь людей. Стулья и столы. Посуду на них. В вихре вокруг себя. Это все летало быстро, не задевая никого и ничего вокруг них в невидимом воздушном энергетическом вихре.
Миллемид прижался головой к голове Зильземира. А тот положил ему руки на плечи и обнял Миллемида за его ангел а шею. И прижался плотно женской щекой к мужской щеке своего в прошлом и теперь настоящем любовника.
- Он ждет тебя – громко сказал Зильземиру Миллемид, размахивая, как и тот огромными своими из лучистого астрального ни холодного и, ни горячего света крыльями – Он все простил. Он простил тебя, Зильземир, любимый.
Его голос эхом разносился по верхнему этажу римского дома. Вибрируя на разных тонах в незримом узком и тесном пространстве жилища.
Миллемид дышал тяжело и любовно, прижимая к себе любимую.
- Он хочет вернуть тебя себе. И я успел тебя найти раньше Гавриила и Архиомида. Я их обманул ради твоего спасения, любимая – он ласково и тихо шептал Зильземиру в ухо, прижимаясь нежно к нему губами - Я отправил их по ложному пути. Все ради тебя, любимая.
Зильзерим прижался еще сильнее к Миллемиду, обхватив обеими руками его под развивающимися черными длинными волосами шею.
- Он, правда, хочет меня вернуть? - произнес, страстно лепеча на разных голосах, ангел Зильземир - Он хочет вернуть меня, именно сейчас?
- Да, Зильземир – сказал громко Миллемид – И чем быстрее, тем лучше любимая.
- А мой сын? Его сын, Миллемид? Он, же как? Он, ему не нужен? – произнес взволнованно Зильзерим - Я его не могу здесь оставить одного. Здесь время течет по-другому. Он погибнет один здесь и без меня. Умрет как человек. Умрет без моей поддержки, Миллемид.
- Он сейчас хочет видеть только тебя. Только тебя, Зильземир - произнес Миллемид - О сыне речи не было. Тебе надлежит предстать пред Богом, и молить за своего сына. Иначе его не вернуть с земли.
- Сжалься надо мной, Миллемид! - взмолился громко ангел Зильземир – Это жестоко! Это невероятно жестоко! Почему он так поступает?! Поступает со мной?! Это плата за мою преданную к нему любовь?! Или ему не нужен мой сын?! Его сын?! Чистокровный ангел, как и я?!
- Он хочет видеть только тебя, Зильземир – произнес Миллемид - Только тебя и никого сейчас другого.
- Мальчик мой! – застонал от горя ангел Зильземир - Он ничего ни сделал такого! За что его можно было бы бросить на земле!
- Не бойся, Зильземир. Мой любимый - произнес Зильзериму ангел Миллемид, обнимая его – Судьба твоего сына и сына Бога предопределена. Бог позаботится о нем. Но не сейчас. Ты вернешь его. Но не сейчас. Он разрешит его вернуть, когда прейдет время. Но, сейчас, он хочет только тебя видеть, Зильземир.
Миллемид обхватил еще крепче за женскую гибкую талию Зильземира - Ты дорог мне не меньше, чем самому Богу. А о твоем сыне, как и о моем брате, поговорим позднее. Идем, он ждет. Нет времени, Зильземир.
Миллемид прижался снова своими жаркими ангела любовника губами к уху Зильземира и произнес почти шепотом - Он хочет только тебя сейчас видеть. Пока Археомид и Гавриил в поиске. И сам знаешь, эти двое не любят долго думать. И что-либо обещать. Они сразу рубят, только головы летят.
- Мой сыночек! Я вернусь за тобой, мальчик мой любимый! - сверкая ярким лучистым светом горящих уже синих глаз, проревел громко не своим голосом, а похожим на гром с небес Зильземир в объятьях Миллемида. Окутываясь, как и он, тем ярким астральным все поглощающим светом. Превращаясь в светящийся шар и издавая низкий гудящий громкий звук. Пугая во дворе все живое. И излучая во все стороны яркий ослепительный све. Этот огненный пылающий искрящийся длинными лучами шар, прорезав пространство и время, исчез в вихре поднятой вокруг в обширной комнате мебели. Роняя с шумом ее на пол между сидящих во сне жильцов плебеев этого римского дома. Пробуждая их всех из сонного оцепенения. Под блеяние во дворе коз и сумасшедшее мычание коров, кудахтанье носящихся в суматохе по широкому двору перепуганных до смерти кур.
Они, проснувшись и выйдя из ледяного сонного оцепенения, переглядываясь друг на друга, так и не поняли, что с ними произошло, но поняли, что произошло, что-то досель невероятное.
Часть II. Ритарий Ганик
Секутор и Гоплит, сцепившись щитами, копьем и мечем, в смертельной схватке, ударились о каменную стену барьера арены. Разбрасывая желтый песок ногами в боевых воинских калигах и металлических защитных наколенниках. Они с грохотом налетели на этот последний барьер перед последней в их схватке развязкой. Гремя своими доспехами о каменный высокий оградительный барьер. Оба истекая уже кровью от полученных глубоких порезов и колотых ран, они последними бились под вой обезумевший от ликования римской одуревшей от вида крови и смерти людской толпы, сидящей на трибунах выше их. И лицезревших их итоговую в групповой стычке последних бойцов арены схватку.
Длинное копье Гоплита, пробив остроконечным треугольным и длинным стальным наконечником большой овальный щит Секутора, прошло буквально в миллиметре от его лица в металлической с мелкими отверстиями маске, ударилось и соскользнуло по широкому козырьку его шлема сбоку, оставив на шлеме глубокую царапину своим краем, и застряло в его щите. Это был сокрушительный удар. Удар в прыжке Гоплита, который ударив Секутора маленьким круглым своим щитом по его короткому, но широкому у основания мечу, чуть не сбил его с ног и прибил своим телом и доспехами к каменному ограждению арены.
Этот сокрушительный удар, Секутор смог выдержать, как и сам натиск Гоплита. Под ликующий крик римского раззадоренного битвой плебса, и финального группового сражения.
Эти двое были последними из семерых вышедших на этот желтый амфитеатра песок. Которые уже лежали кто мертвым, кто раненым и ожидающим своей кончины на залитой кровью арене Древнего Рима.
Пятеро были мертвы либо смертельно ранены и не в состоянии были даже подняться от полученных ран, и истекали кровью. Их пролитая кровь была не первой и не последней на этой арене, где до них уже умерло или было ранено еще несколько десятков гладиаторов и приговоренных к смерти. Которых казнили перед началом кровавых представлений. Здесь же была кровь и убитых животных, смешавшись с кровью людей. Рабов и преступников. Обслуга театра быстро прибирала все трупы. Кого несли на специальных деревянных грубо сделанных прямо из скрещенных палок
