Апиевой дороги назад, под громкое чириканье прыгающих по земле маленьких воробьев к своей рыбацкой завалившейся, почти уже набок одинокой от всех крестьянских рыбацких домов хижине.
***
Он, разгоняя каркающих ворон, спустился с Небес в ярком астральном свете. И теперь, стоял в дорожной, обволакивающей поднятой его собственными крыльями серой пыли. Он смотрел вослед уходящей сорокалетней женщине и ее молодому сыну. Он искал его настоящую мать. Это его была цель. Он посланник с Небес. И он должен был успеть, сделать то, что не успеют сделать посланные как он другие. Они тоже ищут ее. Но он сбил их с пути. Так надо. Так надо ему самому. У него личные счеты с тем, кто был ему нужен. Тот, кто должен быть где-то недалеко от этих мест. Мест, где живет этот взрослый, но в душе еще совсем мальчишка. Ганик ему был не нужен сейчас. Он искал его настоящую мать. Он искал Зильзерима. Это была его первостепенная цель. Цель этого красивого с горящими как огонь глазами ангела. Зильземир, беглый ангел. Зильземир преступник для них и всего Рая.
Он сложил крылья и принял видимый вид. Принял облик взрослого, но молодого очень красивого черноволосого миловидного на вид мужчины, с почти, женским лицом. В длинной до самой Апиевой дороги сутане.
Сотканной из ярчайшего живого света. И светящейся странным ярким небесным астральным светом в двигающихся по ней и ее плавно перемещающимся по его телу складкам живым звездам и галактикам. Его длинные черные, вьющиеся на невидимом ветру волосы были до самого пояса и его узкой талии. Подпоясанной широким сотканным из звездной пыли в небесных изумрудах бриллиантовым поясом. С большой такой же изумрудной пряжкой. Миллемид, сложил на груди свои руки крестом, прижимая окольцованными перстнями с драгоценными небесными изумрудами, тонкие как у женщины пальцы к мужской своей ангельской груди. И, поклонившись земле, вошел в обитель землян.
Ангел Неба, плавно переступая по незнакомой его еще ногам твердой опоре из камня, пошел быстро по Апиевой дороге. Переступая плетеными золочеными сандалиями в изумрудных пряжках под оставляющей светящийся в воздухе след на ветру своей ангельской одеждой ногах.
Он направился в сторону, которой уехали всадники. Его не интересовало сейчас ни жилище Ганика ни его приемная мать с сестренками. Ни их Селенфия, рыбацкая крестьянская деревня. Он направлялся, прямо в сам Рим.
- Я найду тебя - произнес, смотря впереди себя Миллемид, сверкая огненно-красными, горящими огнем и становящимися мгновенно черными, как ночь глазами.
- И тогда поговорим, Зильземир, любимец мой. Мой красавец Небесный. И ненаглядный, мой любовник. Любимец самого Всевышнего. Прячься от меня, где хочешь, я найду тебя беглец – произнес очень красивый лет на вид тридцати молодой миловидный, как женщина брюнет – От меня не сбежишь.
Он знал, где искать Зильземира. Он один напал на его след. След беглеца. И он спешил. Он должен его найти, пока можно. Пока до него не добрался Гавриил или Архиомид. Пока у Трона Бога в прикрытии стоит Михаил, надо было вернуть беглеца Зильземира.
Его цель могла принять любой облик. От бродяги старика до красивой богатой римлянки в красивых нарядах. И придется досконально обыскать каждый уголок древнего и главного города на Тибре. Он превратился в черную скользящую по булыжникам Апиевой дороги тень. Которая понеслась со скоростью пущенной стрелы туда, где должен находиться тот, кого эта тень искала.
***
День был на исходе и темнялось. Близилась ночь. Хароний Диспиций Магма, попрощавшись с путниками и с доброго разрешения Германика, верхом отсоединился от группы конников, спешащих в сам Рим, и поехал в сторону своего имения Олимпия. Он спешил в гладиаторскую школу.
Туда, где он давненько не был. И не знал, как идут сейчас дела в его школе. Как идут тренировки гладиаторов. Мало того, он ехал с новой новостью. С новостью о предстоящих, вскоре боевых соревнованиях и играх на арене Рима. И еще, он был рад тем, что нашел еще одного будущего по его мнению подрастающего воина. Он нашел его между Валенсией и Римом. Прямо на дороге. Прямо на проезжей дороге. И причем недалеко от самого Рима. И не важно, какой он на голову, главное он здоров и силен. И Хароний знал это. Он это знал, просто на глаз. Он, Ланиста Олимпии, знаменитой на весь Рим школы гладиаторов. Школы достойной большой арены Рима и вечной соперницы школы гладиаторов из Капуи, Помпеи, которым он сможет бросить снова вызов.
И он нашел то, что надо. И пребывал в хорошем теперь настроении. Он, сбросил на ходу, прямо на пол свой серый от пыли пенулу плащ, и кожаные такие же запыленные пылью калцеи. Идя босиком в свой на вилле ланисты гладиаторов кабинет, приказал прямо с дороги рабам и слугам, приготовить ему бассейн с горячей водой и распорядился принести много еды и вина. Он вообще любил хорошо поесть. Особенно любил фрукты из своего сада при своей загородной с колоннадами и скульптурами богов, довольно богатой вилле, в зарослях оливковых деревьев и персиков, которая и была гладиаторской школой по совместительству. И напивался частенько вдрызг. А еще, он любил ходить на сторону. И это знала его исполняющая роль супруги Сивилла. Красивая темнокожая мулатка рабыня, купленная им у своего знакомого сенатора Лентула Плабия Вара, и ставшая первой рабыней у хозяина.
Сивилла была доверенной старшей в его доме, и теперь заправляла на вилле Харония Магмы в его долгое отсутствие. Вместе с доверенным и здоровенным высоким негром эфиопом Ардадом, тренером гладиаторов в прошлом ритарием, который держал дом в стальных тисках. И всем давал постоянно нагоняя. И присматривал тоже за хозяйством и самой Сивиллой, по наставлению Харония.
Сивилла была, порочная, как и большинство всех женщин рабынь, да и вообще всех женщин Древнего Рима. И похотливая весьма женщина, как впрочем, и сам Хароний. И жила в свое удовольствие. Но на правах практически неофициальной супруги ланисты школы. И об этом мало, кто вообще знал, даже в среде его друзей и знакомых. По сути, Сивилла и была его супругой, так как у Харония Диспиция Магмы не было вообще официальной жены. И единственное, что их объединяло. Его с рабыней по имени Сивилла, это сама школа и домашнее хозяйство. Где Сивилла выказала незаурядные способности в управлении самой школой в его отсутствие. И управление прочими хозяйскими делами и самими слугами в самом имении. А главное, школа при Сивилле расцвела и обустроилась.
И Хароний был доволен, что появилась у него, вот такая хозяйственная и еще к тому же, очень молодая, лет не старше тридцати, не плохая весьма на внешность и фигуру рабыня. С черными длинными дико вьющимися завитушками волосами и темной смуглой кожей. Черноглазая красивая с полненькими алыми губками и гибкой тонкой талией, как бестия Алжирка. Как сам отзывался о ней Хароний. Дикая и словно, вечно не объезженная лошадь для быстрого заезда. При том при всем заботливая, что касается услуг к самому Харонию, как рабыни и доверенная, на которую можно в свое отсутствие положиться. Так иногда он тоже отзывался о Сивилле, когда не напивался до дури. А это случалось у Харония довольно часто. И особенно, после ее танцев нагишом возле его бассейна, наедине и ночью. После чего, они занимались всю ночь любовью прямо в самом бассейне. Но в отсутствие Харония Сивилла, например, частенько ублажалась гладиаторами школы.
Хароний это тоже знал и не препятствовал. Так как Сивилла была из своих же рабынь. И давно близко со всеми здесь снюхалась, еще до получения близкой доверенности и права быть первой рабыней в доме Харония Магмы. Приблизившись к уровню жены. Но, так и не став ему женой. Она здесь так и жила между всеми к кому подкатит. И Харония это не волновало, потому, как не выходила Сивилла за порог самой школы и самого имения. Это было главное. И никто не видел, что твориться в пределах виллы Харония и его гладиаторской школы.
Школа охранялась самими гладиаторами под командованием бывшего гладиатора Ритария Ардада, который тренировал гладиаторов. Этот высоченный под два метра раб негр, лет сорока пяти, был еще и личным охранником самого ланисты Харония Магмы. И был главным охранником его имения. Он образовал из профессиональных уже ветеранов школы свое подразделение охраны школы ланисты, назначенными в охранники гладиаторами, которые уже не дрались на арене из-за серьезных увечий, но не получили вольную. И жили на довольствии Харония за свои боевые перед школой выслуги. И никто не мог без дозволения хозяина, выехать и проникнуть на территорию школы ланисты Харония Магмы. И Сивилла придерживалась этих правил и дорожила своим местом. И управляла имением, почти на равных правах со своим хозяином. Но она сидела взаперти. И Хароний Магма не разрешал ей, как и другим рабам и слугам совершенно высовывать нос за пределы имения. Хароний Магма долго отсутствовал и не знал о ряде перемен ожидающих сам Рим. Он еще не был готов к такому. Он не знал, что скоро не станет его друга Германика и еще некоторых знакомых ему людей и консулов как и сенаторов самого Рима. Об этом позаботится сам император Тиберий со своей матерью Ливией. И что, он сам станет жертвой заговора, как и его гладиаторы. Что сам будет на волоске от собственной гибели. Это случиться в скором времени. Что его судьба будет скоро совершенно неразделима с теми, с кем он делил свой кров за окраиной Рима.
Он долго отсутствовал вместе с военными. Он хотел найти себе новых рабов воинов. И привезти их прямо с поля боя или из плененных легионами деревень из восточных Земель, после набегов римлян на кочевые племена. Чтобы не покупать рабов на рынке. Но не вышло. Получился полный облом с бесплатными пленниками. И ему пришлось
