будет лучше и правильнее. Что его августейшее величество Тиберий Клавдий Нерон сейчас не в том состоянии, чтобы принимать гостей и посыльных даже прибывших издалека. Он вообще не принимает никого. Кругом идут только аресты преступников и обыски домов на пример поимки беглецов сбежавших из-под стражи с подвалов главного римского амфитеатра. По распоряжению самого Тиберия. И он только этим на сегодняшний день сосредоточен. Чуть было не погибла его мать Ливия. И император жаждет мести всем покусившимся на нее и его врагам. Кто бы они ни были.
Луций Плабий Вар и Мисма Магоний тогда обратились к начальнику Преторианцев Рима Луцию Элию Сеяну. К тезке младшего Вара. И наконец попали во дворец к Тиберию. Через целые заградительные вооруженные до зубов метательными пилумами и мечами гладиями кордоны. Их все-таки впустили единственных на прием к правителю самого Рима. И без своего оружия. Им запретили вносить с собой во дворец Тиберия и его родной матери Ливии. В виду такой вот опасности в это мраморное с высокими арками и капителями на входе и высокими потолками. С огромными статуями античных богов и с громадными колоннами царственное жилище царственной особы.
Оружие пришлось сдать на входе охране дворца.
Мисма Магоний и Луций Вар вошли во дворец императора Рима Цезаря Тиберия. Тиберий их принял холодно и рассмотрел поданное ему лично из рук Лкуция Плабия Вара письмо от генерала Гая Семпрония Блеза. Он скривил, читая его ехидную на тонких своих императорских губах улыбку.
- Самый лучший друг заговорщика Германика у меня императора Рима просит помощи – произнес Тиберий и Мисме Магонию как вероятно, самому Луцию Вару стало не по себе - Ладно, пусть будет посему - он резко ответил.
Он приказал от своего имени написать дворцовому писарю еще одно письмо и поставил под ним свою подпись и печать августейшего величества, давая добро на набор нового пополнения для шестого легиона Феррата. И они уехали быстро из дворца, отдав почести и матери Тиберия Ливии, поприветствовав ее как самую главную царственную патрицианку и матрону Рима.
- Дело сделано - произнес Луций Плабий Вар - Теперь можно съездить домой.
Он посмотрел уже более благосклонно на Мисму Магония, вероятно предвкушая встречу со своим отцом.
- Скоро наберем пополнение и назад в крепость. А пока разрешаю тебе, Центурион съездить домой. Как ты там говорил к своей женщине в Селенфию. И жди моего посыльного дня через два. Жди моего приказа с моей виллы. Через два дня – он еще раз повторился – А пока, прощай. И Луций Плабий Вар в бока ногами в красных солдатских калигах, пришпорил лошадь, и поскакал, не оглядываясь по Апиевой дороге к отцовской и своей загородной вилле от развилки дорог и поворота в сторону Тибра.
***
Вилла первого сенатора патриция и консула Рима Лентула Плабия Вара была куда более богатой и гораздо больше, чем вилла Олимпия Харония Магмы. Та ни шла, ни в какое сравнение с ней по размеру и по изяществу со своими решетками по всей территории, с тренировочной площадкой и тренировочным малым амфитеатром.
Олимпия, обычная гладиаторская школа. Таких как она было еще две. В Капуи и Помпеи. Если не считать мелких школ в маленьких городах. И гладиаторы, которых не допускались в сам Рим, кроме трех зарекомендовавших себя школ. Их гладиаторы бились только там между собой. И них мало чего было известно даже в самом Риме.
Олимпия, школа с простыми из крашенной по стенам извести и потолками и из простого камня строение. Как внутри, так и по фасаду. Мало было чего из мрамора. Только, то место, где жил сам ланиста и хозяин виллы и школы Хароний Магма. Только его сам в два этажа дом. Был в росписи стен. Главный его кабинет, колонны и статуи, внутри здания античных Богов. Но с простыми без цветных витражей из стекла окнами. И Ганик заострил на этом сразу внимание. Он раньше не видел домов, таких как дом сенатора и патриция Рима Лентула Плабия Вара. Ганик даже и не знал, как живут богачи и свободные граждане Рима, пока сам своими глазами не увидел.
Среди сплошного мрамора и гранита. Ганик никогда раньше не был в таких загородных очень богатых домах. Он Ганик был в доме одного из самых богатых граждан Рима. Ганик в обнимку с Луциллой Вар обошел всю виллу. Всю от края до края. От обрыва к самому Тибру. И до самых огромных, деревянных и окованных железом, закрытых большим длинным висячим на петлях запорным брусом ворот. В символике гербов рода Варов. Она вся была в цветниках и деревьях, раскрашенная внешне и внутренне яркими красками и фреской с узорами. Каждый зал или комната. Она была не из простого стекла, как в Олимпии, а украшена витражами в оконных золоченых рамах. Даже смотровые ложа и балконы были украшены красивыми перилами и колоннадой. Все в скульптурах Богов и Богинь, по краям больших фонтанов. Здесь же внутри самой виллы в ее просторных длинных переходных коридорах стояли бюсты предков семейства Варов. Бюсты тех, кого Ганик не знал и не видел никогда.
Луцилла ему все показывала, и рассказывала. Луцилла не сводила с него своих синих безумных от любви к любимому красивых девичьих глаз.
Не таких как раньше, злобных и кровожадных, а влюбленных своей девичьей до одури. Она прижималась русоволосой своей девичьей головой к его Ганика гладиаторскому мощному Ритария плечу. Она старалась как можно дальше уводить его от своего отца Лентула Плабия Вара. И не давала возможности ему с ним встречаться на этой огромной отцовской вилле. Она знала, чем это чревато в итоге. Лентул только и ждал момента угробить ее любовь. Ее приобретение. Ее любовное безумие и страсть. Здесь на этой шикарной богатой огромной вилле за Римом у самого скалистого обрыва к Тибру. Среди оливковых деревьев и орешника. Где кипела каждодневная работа рабов и слуг до седьмого пота под кнутом надсмотрщика и плача виллы Варов Касиуса Лакриция. Они неотрывно была теперь вместе, и старались уединиться ото всех на этой вилле. И занимались любовью при любом удобном случае.
Они оба были под неусыпным взором двух инфернальных сущностей. Ангела Зильземира и Сервилии, призрака матери Луциллы. И те не смея вторгаться в это безумное их любовное счастье, просто были всегда рядом. С разных сторон, наблюдая их ту сумасшедшую и безудержную любовь своих детей. И не отходя от них ни на шаг, стоя возле их любовного сотрясающегося от любовного безумства двух любовников ложа.
Зильземир сходил с ума и не мог понять, куда подевался Миллемид. Он обещал быть тоже здесь, но он, просто куда-то запропастился и не давал о себе знать. И Зильземир как ангел, даже не мог с ним установить ментальную связь. Ему не терпелось завладеть своим сыном, и он просто сходил с ума, видя любовные оргии Ганика с этой сенаторской девицей.
Да и Сервилия, мать покойная Луциллы Вар, просила забрать Ганика быстрей из этого дома.
- Где же ты, Миллемид? – взывал изнывая от нетерпения Зильземир - Ты испытываешь мое терпение. Когда же я, заберу своего Ганика Миллемид? – произносил он, смотря куда-то вдаль, поднявшись над имением Варов - Когда же?
***
Сенатор и консул патриций Марк Квинт Цимбериус привез дурные новости Лентулу Плабию Вару. Он специально приехал, чтобы сообщить, что по приказу императора Цезаря Тиберия Клавдия Нерона его вся полиция и жандармерия в Риме теперь присматривает даже за его домом. И он волен подчиняться только приказу императора. За ним и его городской дружиной присматривают преторианцы. И еще подозрение пало и на Лентула Плабия Вара. И не исключено, что и сюда нагрянут люди самого главного претора Рима Луция Элия Сеяна.
- Тиберия приказал искать беглецов из амфитеатра – сказал Лентулу Вару Марк Квинт – Еще помимо этого приказ искать всех преступников и даже бывших осужденных. И вывезти их из города и прикончить, таков приказ этого царственного венценосного придурка на троне. Он вообще сейчас рвет и мечет после того покушения на играх. Просто ему нет покоя. Он жаждет найти тех, кто все это устроил. И чуть не прикончил его мать Ливию. Тиберий боится повторения. Еще свежа память о Германике и его жене Агрипине старшей и их детях, уделанных Тиберием по-подлому и по-тихому.
- От судьбы не убежишь, Тиберий – произнес ехидно и злорадно, сверкнув синими острыми, как нож жестокими глазами Лентул Плабий Вар – Сколько ни бегай.
- Он своими преторианцами перехватал уже полгорода, и почти всех сенаторов и патрициев в Риме. Даже их жен знатных патрицианок. И мы с тобой Лентул тоже под подозрением. Не смотря даже на то, что я сам начальник полиции и жандармерии в Риме. Ко мне приходил, сам претор охраны Тиберия Сеян, и предупредил, если что-то будет не так, то мне отвечать за все. Что я и ты тоже под присмотром, как и весь сенат.
- Значит все же, как я говорил, не утряслось. И что теперь нам бояться – произнес Лентул Вар своему закадычному другу из сената - Я же сказал, что от судьбы не убежишь.
Лентул почувствовал первые признаки вероятной теперь назревающей для него и его семьи опасности. И заволновался не на шутку, но постарался не показывать это Марку Квинту Цимбериусу.
- Не знаю как ты, Лентул, а я вскрою, если что вены и покончу с собой, но не дамся палачам Тиберия и Сеяна меня пытать, и потом казнить.
- Как пожелаешь, Марк Квинт – произнес мрачно уже сенатор и патриций Лентул Плабий Вар – Ты только за этим видно и приехал, чтобы мне сказать, как умрешь если что.
- Это нас сдал этот сенатор Кампелий Тимбериус Галла, дружок того твоего знакомого сенатора Цестия Панкриция Касиуса. Это точно он. Его надо было кончать, а не жену Цестия - произнес почти уже панически сенатор и командир Римской
